В общем, к моменту падения монархии в феврале 1917 года украинская интеллигенция была сплошь враждебна Императорскому режиму. Слабость “временного парвительства”, бешеная пропаганда на немецкие деньги отпадения от России различных ее частей для скорейшей ликвидации всего русского фронта и стремление случайно вынесенных революционной волной на верхи отдельных людей и групп удержать и возможно шире использовать доставшееся им положение —уже летом 1917 года создали на Украине вполне определенное самостийническо-сепаратистское течение. Народные массы это течение не затронуло. Село было поглощено земельным вопросом и решало его явочным порядком, не считаясь ни с какими правительствами. Городское рабочее и мелко-ремесленное население, в подавляющем своем большинстве не украинское по происхождению (русские и отчасти евреи), самостийностью Украины не только не интересовались, но относились к ней прямо враждебно (рабочие Киевского арсенала, Екатеринославского горного района, Одесского порта и т.д. не раз открыто и активно выступали против самостийной Украины). Самостийническая идея прочно обосновалась лишь в кругах центральной рады и примыкающих к ней интеллигентских и полуинтеллигентских групп (сельские учителя, низшее духовенство, мелкие кооператоры и т.п.). Являясь по сущности своей случайным сборищем никем не выбранных и не уполномоченных безответственных лиц, парвительство центральной рады тем не менее обнаружило дерзание и смелость более определенные и настойчивые, чем временное правительство, и только благодаря этому дерзанию Винниченко преуспел в Петрограде в получении от временного правительства целого ряда уступок идее самостийной Украины, а Петлюра с налету вырвал у “ставки” не менее крупные уступки той же идее со стороны Верховного Командования. А между тем правительство центральной рады повелевало только интеллигентским и полуинтеллигентским Киевом и в других городах и селах не имело никаких своих органов. Украинизированные полки фронта охотно признавали авторитет Петлюры лишь в вопросах ухода с фронта на родину, но не в противоположном смысле.

Идея украинизации фронта возниклда в кругах Высшего Командования в связи с разложением войск на фронте. Пользуясь высокими боевыми качествами украинцев, юго-западный фронт по плану ген. Гутора сосредоточил в определенны войсковые единицы исключительно уроженцев Украины и поставил их вдоль территориальной границы Украины. С развитием идеи самостийности в Киеве Ставка испугалась возможных результаоов украинизации, и в сентябре 1917 г. объявлен был приказ о дезукраинизации ряда корпусов. Но провести эту меру в жизнь ставка уже не имела силы и сыграла своим приказом лишь в руку Петлюре, ловко использовавшему непопулярный среди украинцев приказ для поднятия своего авторитета и окончательной дискредитации авторитета Ставки.

Состоя в это время начальником штаба украинской и других организаций шестой армии, я был непосредственным очевидцем всех деталей этой плачевной картины. На территории страны украинских республиканских войск не было, не считая кучек готовых на все дезертиров и авантюристов, составивших киевскую гвардию центральной рады, так называемую “Сердюцкую дивизию” Капкана. Необычайно характерно для радянских республиканцев наименование первого своего войска именем “Сердюков” — бывшей гетманской гвардии старой Украины, между прочим, крайне непопулярной в свое время в народных массах.

Эта “Сердюцкая дивизия” прославила себя в последующие осенние и зимние месяцы феноменальной трусостью и грабительско-разбойничьими подвигами и была расформирована приказом командующего войсками киевского округа Шинкаря в конце 1917 года. Начальник дивизии Капкан, именовавший себя полковником и носивший на рукаве отметки по крайней мере десяти, если не более, ранений, был, в действительности, обер-офицером пулеметной команды и это дело понимал недурно, но для командования не только дивизией, но и батальоном был абсолютно не подготовлен, как мне пришлось в этом убедиться по принятии штаба киевского военного округа и штаба войск, ведших вооруженную борьбу против большевиков. Начальником штаба Сердюцкой дивизии был поручик Хилобоченко, офицер обозного батальона, не только со службой генерального штаба, но и вообще со службой полевых войск весьма мало знакомый.

Крайняя непрешительность и слабость Временного пр?вительства и Ставки с одной стороны и агрессивная предприимчивость центральной рады и правительства с другой — быстрыми шагами подвигали вперед самостийнические начинания, хотя открыто пока об объявлении самостийности в Киеве не дерзали говорить. Потрясения периода Корниловского движения и выступление на сцену группы Ленина дали центральной раде возможность фактически почувствовать себя абсолютно независимой от Петрограда, и сумей она в этот момент привлечь к себе народ и организовать вооруженную силу, она создала бы самостийную Украину, тем более, что и со стороны международных кругов можно было добиться сочувствия этой идее (миссия ген. Табуи в Киеве в конце 1917 года).Большевистский переворот в России и непризнание власти большевиков центральной радой явились новыми данными, необычайно выгодными для самостийнических тенденций. Весь вопрос был во внутренней консолидации Украины, и на это-то у новоявленных правителей Украины не хватило ни воли, ни знания,ни энергии. Правда, обстановка была очень трудна. Вся территория Украины буквально залита была морем серых шапок, стихийно и хаотически текущих с фронта по домам. Сельское население относилось абсолютно безучастно к самостийническим начинаниям, но не обнаруживало и враждебности к ним. Городской пролетариат явно тяготел к большевикам.

Но захват власти большевиками, разгром ставки, зверское убийство ген. Духонина создали в солдатской массе украинцев такую враждебность к большевикам, что набрать и организовать воинские части из добровольно идущих в войска весьма недурных боевых элементов не было никакого труда. Формируя в это время Киевский гарнизон, я знаю это по личному опыту.

Но, к сожалению, и центральная рада, и военный министр ее Петлюра вели в этом отношении свою линию. Проф. Грушевский, голова рады, вообще смотрел презрительно-отрицательно на военную специальность и не придавал значения военным вопросам, что, впрочем, не помешало ему с восторгом парадировать, в качетсве представителя верховной власти, на церемонии вручения знамени полку гетм.Сагайдачного формируемой мною дивизии, со всей пышностью ритуала бывшего доброго старого царского времени, столь им ненавидимого в теории.

Партии эс-эр и эс-де, главенствовавшие в раде, не верили бывшим царским офицерам и солдатам.

Наконец, Петлюра мечтал о создании свох собственных Петлюровских войск, признающих только его, и под рукой проводил уже в жизнь это начинание.

Благодаря этому к началу 1918 года, когда со стороны большевиков впервые обнаружились агрессивные тенденции в отношении Украины, эта последняя была совершенно без войск, без народного правительства и без всякой внутренней организации и местного правящего аппарата, хотя бы в самой элементарной форме.

Тогда начались конвульсивные организационные начинания центральной рады, поразительно мало талантливые и хаотичные. Объявлен был знаменитый “универсал о земле”, превзошедший абсурдностью самих большевиков. Этим надеялись предупредить предполагаемые симпатии крестьянства к большевикам (блестящее доказательство полного незнания своего народа оторванной от него группы и даже боязнь его со стороны центральной рады) и привлечь его к себе. Но земельный вопрос к этому моменту крестьяне фактически уже порешили сами и “универсалом” совершенно не заинтересовались. Пропасть между народом и властью не заполнилась.

Объявлен был ряд формирований войсковых частей по принципу частной инициативы отдельных лиц, но за это дело немедленно принялись прикосновенные к раде всевозможные авантюристы, только извлекавшие из казны громадные денежные суммы и обращавшие их на свои личные дела. К этому моменту относится начало формирования галицийских так называемых “сичевых” частей из пленных австрийцев, уроженцев Галиции, так дорого впоследствии обошедшихся Украине.