Когда в Египте сложилось рабовладельческое государство, заупокойный культ укреплял мысль о неизменности и вечности существующего классового строя. Фараонов стали хоронить в гигантских гробницах — пирамидах, размеры которых отражали социальное расстояние между царем и подвластным ему населением, внушали подданным страх перед величием и могуществом древневосточных деспотов и веру в их божественность, которую проповедовали жрецы: при жизни фараоны считались земными богами, а после смерти приравнивались к небесным. Богатых чиновников и жрецов хоронили в массивных, похожих на огромные скамьи гробницах (так называемые мастаба), куда в нескольких разрисованных саркофагах опускалось набальзамированное и запеленутое льняными бинтами тело покойника (мумия). Туда же клался нарисованный на доске поясной портрет умершего. Вход в гробницу замуровывался, но, по мнению египтян, сам умерший мог невидимо выходить или глядеть наружу большими глазами, нарисованными на стенке гроба. На стенах внутренних помещений гробницы рисовали семью покойного и на первом плане его самого, обычно осматривающего принадлежавшие ему при жизни владения и богатства — ремесленные мастерские, стада, поля, на которых работали рабы. Все это снабжалось возвеличивающими владельца надписями и должно было магически перенести имущество умершего в загробный мир.

Учитывая настроения и желания кандидатов на загробную жизнь, жрецы составляли для них специальные молитвы и заклинания к богам, которые должны были предохранить умершего от грозивших ему на том свете опасностей и обеспечить «соединение со своей семьей в загробном мире», «вкушение хлеба в загробном мире», возможность «не вступать в судебную палату бога».

Все эти заупокойные тексты и составили позднее уже упоминавшуюся «Книгу мертвых», которую клали вместе с покойником и где можно было прочесть, например, «Главу, чтобы не умереть вторично», «Изречение, чтобы не истлеть», «Изречение, чтобы не попасть на плаху бога» и т.д.

По представлениям египтян, каждый выполнял за гробом ту же работу, что и при жизни. И если бедный крестьянин мечтал в царстве мертвых пахать, сеять и жать на полях Озириса, то состоятельные люди этого делать не собирались. С этой целью приобретались и клались в гробницы знатных людей специальные заупокойные статуэтки, представлявшие собою маленькие фигурки слуг из камня, дерева или фаянса с мешочками зерна на спинах и мотыгами в руках, называвшиеся «ушебти», что значит «ответчики[6]». Они-то и должны были выполнять за гробом работу за своих владельцев. Иногда в гробницах находили до 365 таких куколок-двойников, по числу дней в году. Египтяне наивно верили, что эти фигурки в загробном мире оживут одна за другой и превратятся в рабов и крестьян, которые будут работать на умершего, а картины превратятся в имения, которыми он будет владеть.

Но богачи-рабовладельцы даже на «том свете» опасались возможной непокорности слуг. Для этого часто на фигурках вырезались предостерегающие надписи: «О ты, ушебти! Если меня позовут и я буду назначен совершать различные работы, ты отвечай: «Я здесь». Слушайся только того, кто тебя сделал, не слушайся его врага». У деревянных и фаянсовых кукол часто отбиты ноги; это делалось для того, чтобы слуги не могли убежать от господина.

Можно предполагать, что куклы-ушебти пришли на смену более древнему, уже упоминавшемуся обряду, когда на могиле рабовладельца убивали его рабов.

Средние городские слои населения хоронили своих покойников в небольших гробницах со скромным убранством. Мумии приготовлены по дешевому способу, а положенные в могилы ушебти плохо выделаны. Иногда клался всего один «ответчик» с написанной на нем цифрой 365, а магическими заклинаниями, произнесенными над ним, обеспечивалась его работа за умершего в течение всего года.

Египетская беднота просто зарывала покойников в песок без всякого бальзамирования. Но при этом все-таки принимались меры, чтобы и бедняки могли «воскреснуть». Их тела завертывались в циновки и привязывались к доскам с заупокойными молитвами. Доска заменяла умершему и гроб и гробницу. На ней писались названия яств и напитков, которые благодаря магическим заклинаниям должны были обеспечить загробное благосостояние бедняка. Например, заупокойная молитва с просьбой к Озирису дать умершему на том свете 1000 быков, 1000 хлебов, 1000 кружек пива и т.д. Большего родственники умершего не могли для него сделать. Иногда фигурка, изображавшая умершего, закапывалась поблизости от могилы вельможи, чтобы часть даров, приносимых ему, доставалась бедняку, который, таким образом, и в загробной жизни должен был зависеть от богача.

У умерших рабов не было даже своих могил: их зарывали в общей яме.

Мы видели, что египтяне переносили представления о существовавших на земле производственных отношениях в загробное царство, где люди располагались в соответствии с их общественным положением на земле. Загробный культ незаметно внедрял в сознание верующих идею оправдания и утверждения земного неравенства наличием неравенства небесного: для владыки мертвых Озириса так же надо было обрабатывать поле, как и для земных господ. Хотя все мертвые и объявлялись равными перед одним господином — Озирисом, который мог любого призвать к «трудовой повинности», но богатые могли и здесь избавиться от работы, заменив себя «ответчиками».

Доведенные до крайней нужды, подавленные тяжестью жизни, широкие массы населения мечтали о посмертном блаженстве. Вера в загробную жизнь была вместе с тем действенным орудием угнетения в руках господствовавшего класса: боясь суда Озириса, верующие терпеливо переносили свою тяжелую жизнь, надеясь после смерти получить награду за смирение.

Сильна была вера в «потусторонний» мир в древнем Египте, но и тогда религия не могла подавить проблески свободомыслия и критического сознания людей, жизненный опыт которых неизбежно сеял сомнения в том, чему учили жрецы. В некоторых поэтических произведениях звучат нотки неверия в загробную жизнь и призывы к наслаждению всеми благами земной жизни, резко контрастирующие с традиционным религиозным мировоззрением. В одной пиршественной песне поется:

Другой папирус описывает возмущение благочестивого египтянина тем, что во время погребальных пиршеств приходится слышать подобные песни: «Я слышал песни, в которых возвеличивается земное и унижается загробное».

В известной «Песне арфиста», начертанной на стене пирамиды, автор-вольнодумец наиболее смело отрицает существование загробной жизни, сомневается в пользе похоронных обрядов и пышных гробниц:

А поэтому:

Погибнет все, гробницы исчезнут, «как не бывало», заключает автор, бессмертны только дела людей, труды и мысли народа.

В поэтическом диалоге, который обычно называется «Беседа разочарованного со своей душой», в словах автора звучит глубокий пессимизм человека, разочарованного в жизни и бросающего вызов небесам. Сомнение в существовании вечной жизни ясно чувствуется в следующих словах: «Если ты вспомнишь о погребении, то это горе... Никогда ты не выйдешь, чтобы увидеть солнце. Те, которые строили из гранита и воздвигли палаты... их постигла та же участь, что и усталых, которые умерли на плотах, не оставив после себя потомства. Солнечный зной и рыбы на берегу разговаривают с ними».