Он развернул широкие изыскательные работы, съездил несколько раз в Геную, где внимательно изучал работу порта. Он создал проект машины, изготовляющей каменные блоки для портовых сооружений — набережных и волноломов.

В эти годы Леонардо сблизился с крупнейшим итальянским математиком, профессором университета в Павии Лукой Пачоли. У Пачоли Леонардо пополнял свои знания в области математики. Нередко он превращался из ученика в учителя, делясь с Пачоли, подготовлявшим в это время свой знаменитый труд «О божественной пропорции», своими многочисленными наблюдениями.

Частенько после таких бесед Пачоли начинал убеждать Леонардо оставить занятия живописью и целиком отдаться науке.

Наконец Леонардо наметил трассу будущего канала. Выбор его остановился на многоводной реке Адде, вытекавшей из озера Комо. Расстояние от города до Адды достигало тридцати пяти километров. Сооружение канала усложнялось тем, что трасса шла не по ровной местности, поэтому пришлось проектировать постройку шлюзов.

* * *

Еще когда Леонардо производил предварительные изыскания и много ездил по окрестностям Милана, у него произошла интересная встреча.

Однажды он сидел на берегу небольшой речки и изучал скорость движения воды, внимательно наблюдая за брошенными в воду поплавками. Вокруг было тихо. Неожиданно за кустами послышался шорох и голоса. Говорили двое.

Неизвестный художник. Портрет Лодовико Моро.

— Это что за господин тут бродит? — спрашивал низкий голос. — Что ему тут нужно?

— Не знаю, дядя Паскуале! Я вот сам уже третий день слежу за ним, — ответил молодой юношеский голос. — А что он делает, не могу понять. Думал, рыбу ловит — нет. И ловить-то ему нечем. У него ни сетей, ни удочек нет. Думал, рисует — тоже нет.

Разговор прервался. Наступила тишина. Немного погодя голоса снова раздались.

— Слыхал, дядя Паскуале, что скоро всех погонят на работу — какую-то большую канаву рыть? Верно? — спросил юноша.

— Слыхал, — лениво ответил старший. Потом вдруг с внезапной яростью: — Им-то что? Им гулять, а работать-то нам. Видал я такую канаву, когда в городе был. Лодок на ней тысячи, народ разодетый, музыка, пение. А кто копал? Наш брат! Что ж, — продолжал он после некоторого молчания, — видно, опять будем спину гнуть да вместо того, чтобы хлеб убирать, землю рыть...

— А может, это и для нас... — робко начал юноша.

— Что для нас? Что для нас? — гневно воскликнул старший. — Нам ни чего! Кто о нас думает? Кто? Монах, синьор...

Леонардо не в силах был слушать дальше.

«Верно! Верно! — думал он. — Увлекшись разработкой проекта соединения Милана с Аддой, я чуть не забыл о людях, своим трудом создающих каналы. Верно, никакой пользы для себя от этого они не получают...»

Мысль его лихорадочно работала. Скорее, скорее в Милан, в большую комнату, где на столах разложены карты, планы, чертежи, расчеты. Скорее, скорее — пересмотреть все это!

Он вскочил, быстро собрал инструменты и пошел. Продираясь сквозь кусты, он увидел таинственных собеседников. Испуганные его неожиданным появлением, они вскочили с земли и теперь в недоумении смотрели на него.

Старший, мужчина среднего роста, широкий в плечах, коренастый, как видно очень сильный, был одет в обычный костюм крестьянина. Домотканая куртка была заправлена в короткие, покрытые заплатами штаны, на ногах — грубые самодельные башмаки. Лицо его было угрюмо, большие черные глаза смотрели тревожно, в руках он мял сдернутую с головы шапчонку.

Другой — юноша, высокий и стройный. Он смотрел широко открытыми глазами.

Леонардо поздоровался. Быстрыми, решительными шагами он подошел к старшему и спросил:

— А что хотели бы вы, дядюшка Паскуале? Вы, должно быть, немало думали...

Паскуале улыбнулся. Теперь он узнал этого странного человека. Бывая в городе, он слышал о живописце, написавшем картину «Тайная вечеря». О нем говорили, что он необыкновенный человек, что он многими часами бродит по предместьям Милана, заходит в таверны, много говорит с простыми людьми. Говорили, что отцы духовные недолюбливают его и что со знатными синьорами он держится смело и независимо.

«Пожалуй, с таким можно поговорить по душам...» — подумал Паскуале.

Леонардо да Винчи. Проект землечерпалки. Рисунок.

И он заговорил. Его слова были полны любовью к земле, жаждой свободного труда и жалобами на тяжелую подневольную судьбу... Казалось, что его устами говорил весь трудовой народ Италии.

— Много земли есть у нас, синьор Леонардо, но эти земли надо взять: надо осушить заболоченные места, оросить засушливые. Но никто не берется за это.

Разговор затянулся.

Солнце уже склонялось к закату, когда Леонардо возвращался в город. Он, конечно, хорошо понимал, что из сказанного ему крестьянином далеко не все может быть осуществлено. Несомненно было лишь одно: при окончательной разработке проекта канала надо возможно шире учесть пожелания крестьян.

Когда он через две недели пришел к герцогу Лодовико Моро и сообщил ему, что первоначальный проект канала подвергается некоторой переработке, так как надо провести несколько боковых оросительных и осушительных небольших каналов, герцог выслушал его внимательно. Следя за взволнованной речью Леонардо, рассказывавшего о новых полях и виноградниках, Лодовико соображал, что это даст ему. Решив, что эти

Леонардо да Винчи. Проекты гидравлических машин и приспособлений для водолаза. Рисунок.

«облагодетельствованные» крестьяне смогут составить хорошее войско, он не прерывал Леонардо.

— Только без всяких лишних расходов, синьор Леонардо, — сказал он. — Пусть делают что хотят, но сами, своим трудом. Ни одного скуди из моей казны!

Что ж, и это было уже хорошо!

Смотря вслед уходящему Леонардо, Лодовико Моро думал:

«Какой чудак! Думает о мужиках!.. А мог бы быть большим человеком».

* * *

Работы начались сразу на всех участках канала. Тысячи окрестных крестьян лопатами, мотыгами, ломами рыли и дробили землю. Сотни мулов, быков и лошадей отвозили вынутый грунт.

Леонардо смотрел на эти тысячи людей, обливавшихся потом, страдавших от солнечного зноя, и думал, насколько легче и скорее можно было бы выполнить все эти работы, применив машины. Он разработал несколько проектов громадных землечерпалок, машин для разбивки камней, мощных насосов, но все эти проекты должны были остаться на бумаге, ибо герцог не дал ни одной монеты на их постройку.

Особенно ярко инженерно-конструкторская мысль Леонардо проявилась в создании оригинальной системы шлюзов. Из гигантских, доставленных из альпийских лесов дубовых стволов были изготовлены шлюзовые камеры и ворота. Своими размерами, искусством постройки, четкостью и бесперебойностью работы эти шлюзы вызывали восхищение не только современников, но и последующих поколений. Недаром еще и ныне крестьяне этих местностей убеждены в том, что построенные Леонардо шлюзы действуют и сейчас, хотя с тех пор прошло четыре с лишним века и канал много раз реконструировался. Так в сознании народа навеки сохранилось имя великого строителя.

Проезжая по трассе канала и придирчиво строго осматривая работу, Леонардо не раз встречал своих друзей — дядю Паскуале и юного Луиджи. Теперь дядя Паскуале уже не смотрел так угрюмо. С огромной энергией он работал лопатой и ломом, зная, что постройка канала даст воду и его участку и участкам тысяч его друзей. Опираясь на тяжелый заступ, он приветливо смотрел на высокого, уже седеющего человека. Иногда, сняв с головы шапку, он наставительно говорил соседу:

— Посмотри хорошенько на этого человека. Это Леонардо да Винчи.

Наконец пришел долгожданный час, когда все работы были закончены. Все было готово. Тридцать пять километров широкого, как река, полноводного канала, на котором уже завтра появится множество лодок.