Леонардо хорошо сознавал, насколько скромны были его собственные познания, и всеми путями старался пополнить и расширить их. Отсюда его жадное внимание, с которым он следил за спорами в кабинете Тоска-нелли.
Но иногда, даже в моменты напряженного внимания, он внезапно чувствовал, что какая-то сила властно влечет его к карандашу. Бумага быстро покрывалась штрихами, штрихи сливались, разбегались, дополнялись новыми, и через некоторое время на листе появлялся портрет сурового милого старика с огромным выпуклым лбом и твердо устремленным вперед взором.
ПРАЗДНИК СБОРА ВИНОГРАДА
ОРОГА была утомительна. Леонардо — хороший ходок, но и он начал уставать. Он вышел из города вскоре после обеда, а теперь солнце уже начинало клониться к закату. Не раз он присаживался отдохнуть. Придорожные таверны были полны прохожими и проезжими. Всюду чувствовалось какое-то лихорадочное оживление. Встречавшиеся на перекрестке дорог крестьяне спрашивали, где идет война. Одни, выдавая себя за всезнающих, авторитетно заявляли, что войска римского папы под командованием знаменитого кондотьера9 Николо Монтефельтро уже перешли границы Сенегалии и вот-вот вторгнутся в Тоскану. Другие, скептически посмеиваясь, указывали на дорогу, ведущую в Болонью, — оттуда, дескать, враг норовит ударить на город. Что происходило в действительности, никто хорошо не знал.
Остановившись у таверны, Леонардо садился в сторонке, спрашивал себе вина и сыра, внимательно глядел и слушал. Он любил простой народ. С ним он чувствовал себя лучше, чем в пышном дворце Медичи или Пацци. Там — безумная погоня за золотом, постоянная зависть к успевающим, вражда, злоба, интриги, клевета. Деньги становились властителями мыслей и желаний и подавляли все лучшие человеческие чувства, убивали в человеке все хорошее.
Леонардо да Винчи. Зарисовки жука и стрекозы.
Все это было не только чуждо, но противно и ненавистно Леонардо. Его тянуло к таким же труженикам, каким был он сам. В разговорах с ними он отдыхал от злобных сплетен и пустой болтовни богатых, знатных бездельников.
Сегодня, по старинному многовековому обычаю, праздник завершения сбора винограда. Леонардо любил этот праздник. Бесхитростное, искреннее веселье крестьян, их песни и пляски доставляли ему большое удовольствие. Ему хотелось отдохнуть от суеты городской жизни, широкой грудью свободно вдохнуть запах полей, виноградников, лесов.
Маленький берет на голове, короткий красный плащ, связка бумаг у пояса, толстая палка в руке — вот и все снаряжение. Как и в детстве, карманы полны камней, редких растений. Правда, теперь их становится все меньше и меньше, ибо с годами Леонардо уже основательно изучил окрестности Флоренции. Но все же и теперь удается иногда найти что-нибудь новое, невиданное.
Теперь он чаще обращается к «альбому» и «записной книжке». Он не пропускает ничего мало-мальски интересного, будь то человек, животное или даже дерево, чтобы не зарисовать. А недавно появилось новое увлечение — собирание слов. Любовь к родному языку, такому богатому, звучному, изящному, такому яркому в сравнении с латынью, заставляет Леонардо внимательно вслушиваться в разговоры. Как красив итальянский язык! Сколько слов для обозначения одного и того же понятия, сколько метких, красочных выражений! Правда, во всем этом трудно разобраться: в стране нет одного общепринятого языка и каждая область говорит на своем диалекте.
Сидя на скамейке в углу небольшого садика, Леонардо жадно смотрит и слушает.
Вот старик. Невысокого роста, коренастый, широкий в плечах. Большая голова, умное, энергичное лицо. Глубокие морщины. Упрямая складка у рта, губы тесно сжаты. Но самое замечательное в нем — это глаза. Таких глаз Леонардо давно не встречал. Из-под нависших бровей они смотрят в упор на собеседника, словно стараясь прочесть в его лице что-то глубоко скрытое. Иногда они загораются таким огнем, что взгляд их трудно выдержать. Должно быть, в гневе этот человек страшен.
Как передать эти глаза — разнообразие их выражений и внутренний мир этого человека?
Шум на дороге оторвал Леонардо от размышлений. Он повернулся и увидел длинную вереницу медленно движущихся повозок. Между ними нестройные толпы воинов-пехотинцев. По обочине дороги всадники в латах.
— Вот саранча, пожирающая наши посевы и наш труд! услышал Леонардо слова старика. Взгляд его, устремленный на дорогу, горел ненавистью и гневом. — Им бы только воевать! Мало награбили, надо больше...
Сказав это, старик встал и пошел на задний двор таверны, откуда вскоре послышалось:
— Но-о-о!
«Как он прав!» — подумал Леонардо. Лучше других знал он причину появления этих войск. Это были войска папы Сикста IV. Жадный, корыстолюбивый, он прославился тем, что, призвав верующих жертвовать на новый «крестовый поход» против турок, раздал собранные огромные средства своим родственникам. А теперь он с завистью смотрел на богатства
Леонардо да Винчи. Старик и юноша. Рисунок.
Флоренции. Знал Леонардо и о том, что властитель Флоренции, Лоренцо Медичи, тоже много лет зарится на папские владения.
Войско приближалось. Это были наемные солдаты, люди без роду и племени, бродившие по всем странам и (продававшиеся каждому, кто хотел их купить. Разнузданная толпа полупьяных людей, готовых в любой миг ограбить землепашца или купца. Горланя песни, солдаты направлялись к таверне.
Посетители таверны — мирные крестьяне, говорившие об урожае и скорой зиме, мелкие странствующие торговцы, тихо обсуждавшие, где
можно подороже продать свои товары, — начали вставать и уходить. Встал и Леонардо — встреча с пьяной ватагой наемников не входила в его расчеты.
Он уже успел отшагать немало, когда громкий крик и гулкий топот заставили его оглянуться.
Десяток лошадей, напрягая все силы, тащили огромное сооружение, похожее на черепаху гигантских размеров. Из-под выдающегося вперед навеса высовывалось длинное толстое бревно, на конце которого была укреплена большая металлическая бабка в виде бараньей головы. Большие, тяжелые колеса гулко грохотали по камням дороги. Это был таран — орудие для разрушения стен осажденного города.
— Стой! Стой! — услышал Леонардо отчаянный крик.
Он оглянулся и увидел пару бешено скачущих коней. Они были впряжены в повозку, за высокими бортами которой виднелось бледное, с широко раскрытыми глазами лицо женщины. Она судорожно (прижимала к себе двух маленьких девочек. Подскакивая на камнях дороги, повозка металась из стороны в сторону, рискуя каждую минуту перевернуться. За повозкой, прихрамывая на одну ногу, весь в пыли, бежал старик. Он громко кричал.
Леонардо мгновенно оценил происходящее. Никогда не видевшие тарана лошади взбесились и понесли. Старик был сброшен с передка повозки.
Отбросив палку, Леонардо прыгнул и схватил коня под уздцы. Бешеный рывок. Леонардо чувствует, что его вот-вот оторвет от земли. Огромное напряжение всех мускулов: ноги как бы вросли в землю. И все же он делает несколько шагов вперед. Совсем близко от себя он видит горящие бешенством глаза лошади, а с ее губ крупными хлопьями падает пена. Еще рывок, но уже менее сильный...
Остановившуюся повозку окружают люди. Они сбегаются со всех сторон, опрашивают, ахают, кричат. Леонардо чувствует во всем теле страшную слабость. Ноги слегка дрожат. Старик, женщина, дети стоят перед ним и низко кланяются.
Подходит несколько солдат.
— Ну и здоров! — кричит один. — Эй, молодец, иди к нам!
— Смотри, как одет! Видно, знатный господин, — говорит другой. — Должно, и в карманах найдется что-нибудь, если пошарить.
— Попробуй, если жизнь надоела, — замечает третий. — С ним не управишься. — Огромного роста, густо заросший черными длинными волосами, весь обвешанный оружием солдат с интересом смотрит на Леонардо.