Визит Аранды Колон воспринял как добрый знак. Ему уже казалось, что моряки Палоса будут драться за место на его каравеллах. В такой вот эйфории он принял Мартина Алонсо Пинсона.

— Ваш давний друг, — представил его фрей Хуан, — который желает вам только добра и в котором вы можете обрести верного помощника.

— Вы долго отсутствовали, — Пинсон крепко пожал Колону руку, — но, как видно, не теряли времени даром, судя по тем полномочиям, которыми наделили вас их величества.

Приор уговорил Пинсона остаться на ужин. И тот не уставал улыбаться и сыпать комплименты. Когда же братья-монахи удалились, Пинсон перешёл к делу.

— Мне кажется, вы подвергаете себя отчаянному риску, отправляясь в неведомое только на двух кораблях.

— Большего мне не дали.

— Но только два корабля! — Пинсон покачал головой. — Слишком опасно. Если один затонет, вы будете полностью зависеть от второго. Благоразумный человек так бы не поступил. Я даже опасаюсь, что многие моряки из-за этого откажутся участвовать в экспедиции.

Но Колон, вдохновлённый разговором с Арандой, не разделял сомнений Пинсона.

— Я не ожидаю никаких проблем с вербовкой команд моих каравелл. Помимо плавания, есть ещё шанс сказочно разбогатеть. Такое предлагается не часто.

— Возможно, вы правы. Однако я чувствовал бы себя поувереннее, имея большее число кораблей. Даже третий существенно снизил бы риск.

— Согласен с вами. Но, как вы, наверное, слышали, их величества выделили мне два корабля.

— Так почему бы вам самому не снарядить третий корабль?

Колон помнил последний разговор с Пинсоном в Ла Рабиде. Кстати, в договоре имелся пункт, согласно которому Колон имел право взять на себя одну восьмую часть общих расходов на экспедицию с соответствующей компенсацией в виде одной восьмой ожидаемых доходов. Его ввели для того, чтобы ублажить гордость адмирала. Благодаря этому пункту никто не мог сказать, что Колон решил прокатиться в Индии на чужом горбе, не заплатив ни гроша. Но он не собирался говорить об этом Пинсону. По-прежнему Колон относился к преуспевающему купцу с нескрываемым подозрением. Согласиться с участием такого человека в экспедиции означало рискнуть частью славы, которую Пинсон обязательно потянет на себя. А до славы Колон был не просто жаден. Он полагал, и вполне справедливо, что вся она должна достаться только тому, кто задумал этот грандиозный проект. И Колон ответил весьма уклончиво.

— Если я снаряжу корабль, то мне придётся взять себе часть прибыли, полагающейся их величествам.

— Конечно. Но едва ли их величества станут возражать, учитывая, что увеличение количества кораблей резко повысит шансы на успех.

— Вполне возможно, что им это не понравится, — гнул своё Колон. “Уж Фердинанду наверняка”, — мысленно добавил он.

— Если и так, вы должны подумать о себе, — настаивал Пинсон. — Вы же рискуете жизнью. Добавьте ещё один корабль к вашей эскадре, и риск резко уменьшится.

— Мне кажется, это разумно, дон Кристобаль, — вмешался приор. — Я думаю, вы поступите мудро, прислушавшись к сеньору Пинсону.

— О, я его слушаю, благодарен ему за работу. Но едва ли в моей власти изменить решение их величеств.

— Что-то мне не верится, — не унимался Пинсон. — Вам нужно лишь сообщить им о том, что сами снарядите третий корабль. Помните, как я сразу поддержал ваш проект? И по-прежнему верю в его осуществление. У меня есть для вас корабль, маленькая крепкая каравелла, полностью снаряжённая и готовая ко всем превратностям дальнего плавания. Одно ваше слово, и она будет в полном вашем распоряжении вместе с надёжной командой. Все эти люди плавали со мной раньше и готовы плыть сейчас.

Синие глаза Пинсона буравили Колона.

— Я тронут вашей верой в меня, — с холодной вежливостью ответил Колон. — Она придаёт мне силы. Но, к моему великому сожалению, в данной ситуации я не могу принять вашего великодушного предложения.

На лице Пинсона отразилось разочарование. Но он не признал поражения.

— Ситуацию можно изменить. Я в этом убеждён. Подумайте, дон Кристобаль. Я не считаю ваш отказ окончательным. Мы ещё поговорим об этом. Возможно, я смогу помочь вам своим участием в экспедиции.

— Это я понимаю и теперь, — Колон улыбнулся и добавил, всё-таки не желая окончательно рвать отношения с судовладельцем: — Давайте посмотрим, как будут идти дела.

— Давайте, — Пинсон поднялся. — И я надеюсь, что всё пойдёт так, как вы того желаете.

Действительность, однако, опровергла его прогноз. Всё затормозилось. Два дня спустя Колон посетил алькальда Палоса, чтобы узнать, где его корабли. Алькальд, низенький, толстый, грустно покачал головой.

— Тут не обошлось без вмешательства дьявола. Судовладельцы узнали, для чего вам потребовались корабли.

Колон рассердился.

— И что? Они не слышали королевский указ?

— Разумеется, слышали. Но они пришли ко мне с протестом, потому что должны поставить два корабля для обычного плавания сроком на один год. Вы же предлагаете совсем иное. А послать корабли в неведомое — всё равно что расстаться с ними навсегда. Слишком малы шансы на возвращение. Поэтому в данном случае речь идёт не о предоставлении кораблей по распоряжению их величеств, а о конфискации. А в штрафе, наложенном на город, об этом ничего не говорится.

— Всё это пустая болтовня. У них есть указ, и закон требует повиновения. В Палосе представитель закона — вы, сеньор. И я полностью полагаюсь на вас.

Алькальд раздражённо махнул рукой.

— Вы не понимаете. То, что они говорят, и есть закон. И ему подчиняются. Закон в данном случае на их стороне, и я бессилен.

— Я думаю, вы не правы. Разве в законе не сказано, что судовладелец имеет право на компенсацию, если корабль не возвращён ему после указанного срока или затонул?

Алькальд погладил бородку.

— Сказано, — признал он.

— Вот вы им всё и разобъясните, а если они откажутся, употребите власть.

Алькальд согласился, но когда Колон вернулся к нему ещё спустя два дня, оказалось, что ничего не изменилось.

— Они сказали мне, что готовы дать корабли, но матросов вы не найдёте. В Палосе нет дураков, чтобы отправляться в такое плавание. Мы можем прибегнуть к силе, но корабли не сдвинутся с места.

Колон выругался.

— Руганью тут не поможешь, — покачал головой алькальд. — Беда в том, что они слишком рано узнали, куда снаряжается экспедиция.

— Но как они это узнали? В указе об этом нет ни слова.

— Понятия не имею. Но в Палосе нет ни одного моряка, не знающего, куда вы собираетесь плыть, и, следовательно, ни один моряк Палоса не поплывёт с вами. А корабли без команды, я думаю, вам ни к чему.

— Какая мне от них польза, вы узнаете, когда корабли будут у меня. Пожалуйста, позаботьтесь об этом, что бы ни говорили судовладельцы, или я доложу их величествам, что вы ни в чём не содействуете мне.

Оставив алькальда в глубоком раздумье. Колон отправился в контору Аранды. Но и там его ждало разочарование.

— Может быть, ваша милость скажет мне, что творится в Палосе? Эти собаки называют себя моряками, а сами, похоже, боятся воды. Контора открыта уже четыре дня, а у меня ни одного рекрута. Я хожу от причалов к тавернам, от таверн — к причалам и получаю один и тот же ответ. Кто мотнёт головой, кто предложит идти с Богом: это плавание, мол, не для них. Когда я спрашиваю, неужели им хочется прозябать всю жизнь в нищете, когда есть возможность разбогатеть, они просто смеются надо мной. Жалкие свиньи! Поначалу они вились вокруг меня, а теперь дали задний ход. Вспомнили о своих жёнах, а у кого их нет — о матерях.

Колон сел на бочку.

— Когда город узнал, куда мы намерены плыть? Вы никому не говорили?

— Что б мне умереть, если я сказал кому хоть слово. Да в этом и не было необходимости. Им известно куда больше меня.

Колон громко рассмеялся.

— Не для того я долгие годы боролся с дураками, чтобы в конце концов отступить перед трусами. Я найду вам рекрутов.

И он вернулся к алькальду.