— Разве так можно? — стали сомневаться рабочие.

— Можно, я утверждаю, что можно, — продолжал Юань Тин-фа. — Когда вы будете исполнять обязанности бригадира, я ведь тоже буду рядом все время. Только вы должны будете шевелить мозгами. Если чего не поймете, спрашивайте меня. А уверены в своих силах — действуйте сами.

Рабочие с большим интересом слушали слова Юань Тин-фа. Видя радостно возбужденные лица рабочих, Юань Тин-фа оживился. — Только так вы сможете действительно овладеть техническими навыками, я твердо уверен в этом.

Первыми горячо одобрили его предложение первый и второй подручные, присоединились к ним и остальные.

— Мастер Юань, ты только объясняй нам побольше! — просили они.

И вот Юань Тин-фа начал проводить свое предложение в жизнь. Стажеры трудились в поте лица.

— Иди поешь! — говорил обычно стажеру Юань Тин-фа. — А я пока подменю тебя.

— Что вы, мастер Юань! Мне вовсе не хочется есть! — решительно отказывался тот.

— За один день я узнал больше, чем за четыре предыдущих месяца! — так говорил каждый из рабочих после первой стажировки.

Теперь рабочие считали Юань Тин-фа самым лучшим мастером. Стоило назвать только его имя, как они единодушно начинали расхваливать его.

Секретарь парткома расценил это нововведение как серьезный успех. Не дожидаясь, пока Юань Тин-фа придет на работу, он сел в машину и поехал к нему домой поздравить с новой победой.

— Товарищ, — крепко пожимая руку мастера, говорил Лян Цзин-чунь, — значение твоего нового вклада очень велико. Я от души поздравляю тебя! Твое начинание нужно распространить во всех бригадах завода.

— Да я ничего особенного не сделал, — отвечал растерянно, подымаясь с кана, Юань Тин-фа.

— Товарищ секретарь он этой ночью установил новый рекорд? — возбужденно спросила обрадованная Дин Чунь-сю и погрозила мужу пальцем: — Ты почему же это ничего не сказал мне?

— Нет, тут дело вовсе не в скоростной плавке, он изобрел метод скоростной подготовки опытных сталеваров — это важнее, — ответил Лян Цзин-чунь и снова обратился к мастеру: — Старина Юань, твой метод скоростного обучения имеет большое политическое значение! Наш новый Китай ведет строительство огромных масштабов, и ему требуется множество опытных сталеваров; даже если готовить их непрерывно, и днем и ночью, и то мы не удовлетворим всех потребностей.

После ухода секретаря парткома Юань Тин-фа уже не мог уснуть. Хотя ему надо было работать в ночную смену и следовало бы отдохнуть, он, радостно возбужденный, продолжал ходить по комнате.

— Мне бы и в голову не пришло, что мое предложение имеет такое большое политическое значение! — удивлялся он.

— Почему же ты ничего не рассказал мне об этом? — обиженно произнесла Дин Чунь-сю. А премию за него могут дать?

— У тебя только премии на уме! Ай-й-я! Откуда же мне было знать, что это так важно! Я и не предполагал таких результатов! А наш секретарь парткома очень хороший человек, он, как добрый герой из сказки, умеет всюду увидеть крупицу золота.

— Я вовсе не жду никакой премии! — перебила его жена. — Мне кажется, — продолжала она уже другим тоном, — тебе надо сейчас подавать заявление в партию, ты должен добиться этого!

Раздевшийся было Юань Тин-фа снова торопливо оделся и направился к выходу.

— Ты куда это собрался? — бросилась за ним Дин Чунь-сю.

— К Хэ Цзы-сюе.

— А разве он не на заводе?

— Вот я и еду на завод.

— Поспал бы немножко, — пыталась уговорить его жена.

— Да как я могу спать! — не повернув головы, ответил Юань Тин-фа, вышел из дома, сел на велосипед и поехал на завод.

«Я непременно должен рассказать секретарю партийного бюро, — думал он по дороге, — о допущенной мною ошибке, о том, что я в прошлый раз сжег свод, чтобы установить рекорд!» Он уже давно понял, что первая заповедь коммуниста: всегда и во всем быть честным и правдивым перед партией.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Сдавая смену, Юань Тин-фа предупредил Чжан Фу-цюаня:

— Выдашь эту плавку, и надо обязательно ставить печь на ремонт. По графику это надо было бы сделать еще во время моей смены, но директор завода не разрешил и велел провести еще одну плавку. Сегодня мне пришлось изрядно попотеть.

— А в поде уже появились ямы?

— Ям еще нет, но под стал очень тонким. Я измерял, толщина его немногим больше метра.

— Ладно! — скрепя сердце согласился Чжан Фу-цюань, подумав, что Юань Тин-фа просто проявляет излишнюю осторожность. Ведь директор завода неоднократно говорил на летучках, что в зависимости от состояния пода можно иногда переносить сроки ремонта для того, чтобы можно было выдать лишнюю плавку. Поэтому он не придал должного значения словам Юань Тин-фа.

Последние дни у Чжан Фу-цюаня было очень плохое настроение. Он сожалел, что в тот вечер поссорился с Сунь Юй-фэнь. К несчастью, он никак не мог найти подходящий случай, чтобы объясниться с девушкой. Однажды вечером ему удалось дозвониться к ней по телефону, но она не согласилась встретиться с ним, ссылаясь на занятость. Этот разговор окончательно испортил ему настроение. Казалось, что его лодка уже причалила к желанному берегу, но неожиданно ее оттолкнули… и он снова оказался в туманной дали.

Он плохо спал, работал без всякого интереса. Частенько в самый разгар работы перед глазами его возникал городской парк, женское общежитие, ночная встреча на дороге. Правда, ему очень помогал Ли Цзи-мин, который взвалил на свои плечи всю основную работу.

Ли Цзи-мин догадывался, что Чжан Фу-цюаню не везет в любви, иначе от чего бы у него был такой удрученный вид? Спросить ему было неудобно, и он только исподтишка наблюдал за своим бригадиром.

Однажды незадолго до окончания смены Ли Цзи-мин подошел к Чжан Фу-цюаню и сказал:

— Завалим железную руду, и можно кончать смену.

Чжан Фу-цюань взглянул на часы.

— Рановато еще, придется оставить эту работу для следующей смены.

Ли Цзи-мин подошел к нему ближе и понизил голос:

— Меня не волнует, что нам не заплатят за эту работу. Обидно только, что Цинь Дэ-гуй эти дни и без того ходит с задранным носом.

— Все равно этого делать нельзя, ты не забывай о том, как мы должны работать! — непреклонно ответил Чжан Фу-цюань. Он понял, что бессмысленно пытаться подставить ножку Цинь Дэ-гую, да и дирекция в последнее время усилила контроль, так что теперь всякий дурной поступок не так-то легко было скрыть. Да и Сунь Юй-фэнь весьма одобряла его, когда он ей рассказывал, что готов пожертвовать личной выгодой, лишь бы создать хорошие условия для работы следующей смены. Именно из-за этого Сунь Юй-фэнь начала проявлять к нему интерес, и если он хочет помириться с ней, то отказываться от этих принципов в работе никак нельзя.

— Действительно, ты очень хороший человек! — холодно усмехнулся Ли Цзи-мин. — Если Цинь Дэ-гуй потребует, чтобы ты создал все условия для успеха его любовной затеи, то и тут ты пойдешь ему навстречу!

— Я пробью твою собачью голову, что ты мелешь! — сжал кулаки разгневанный Чжан Фу-цюань.

— Да я же только о тебе беспокоюсь. Разрази меня гром, если я имел в виду что-нибудь плохое, — в страхе начал оправдываться первый подручный.

— Поменьше болтай! — примирительно сказал Чжан Фу-цюань. — Ты хороший парень, но стоит тебе открыть рот, как оттуда несет, словно из помойной ямы.

— Старина Чжан, — вздохнул Ли Цзи-мин, — ты совсем не думаешь о себе. Мы теперь стали друзьями, и меня твои переживания очень волнуют!

— Я только хотел бы, чтобы ты болтал поменьше, — уже совсем миролюбиво повторил Чжан Фу-цюань.

В результате этого разговора Ли Цзи-мин стал работать еще лучше, а Чжан Фу-цюань все больше полагался на него.