Ровно в двенадцать часов зазвонил телефон. Далёкий ласковый голос сказал мне:

— Мамочка, мы улетаем. Поцелуй за меня Танюшу мою… крепко — крепко…

Долго звучал во мне этот голос, долго слышались его интонации… Могла ли я подумать тогда, что этот разговор будет последним моим разговором с дочерью!..

И письмо от 23 декабря, отосланное через несколько часов после вылета Марины из Москвы, было последним: «Дорогие мои мамочка и Танюрочка… посылаю вам привет и тысячу поцелуев… всё у нас в порядке… Обо мне не беспокойтесь… Посылаю тебе ключ от нашей квартиры, который улетел со мной в моём кармане… Будьте умницы, мои дорогие, берегите здоровье… Когда я вернусь домой с фронта, то вы обе должны уже поправиться. Целую вас, мои любимые…»

Последнее письмо Марины домой от 23 декабря 1942 года.

4 января 1943 года Марина перебрасывала свой полк на Сталинградский фронт, чтобы разбомбить тот самый «пятачок», на котором сгрудились остатки фашистских дивизий. Пока было светло, все самолёты долетели благополучно. Марина вылетела в сумерках с последним звеном…

А несколько дней спустя девушки из полка Марины привезли её тело в Москву…

5 января 1943 года полк Марины Расковой дал торжественную клятву командованию: «Марины Расковой нет больше с нами, но мы торжественно обещаем, что не посрамим её славы. Мы доведём её дело до конца».

Сбылось предсказание Марины, сделанное ею в дождливый вечер в землянке, у ярко пылавшей печки: указом Президиума Верховного Совета СССР двум женским полкам лёгких бомбардировщиков было присвоено звание Гвардейских.

По всей стране началась подписка на авиаэскадрилью «имени Марины Расковой».

12 января мы провожали Марину в её последний путь. Урна утопала в цветах. В почётном карауле стояли члены правительства, Герои Советского Союза, лучшие люди страны…

…Пол усыпан гвоздиками — любимыми цветами моей дочери. Оркестр играет траурный марш Шопена. Вот в почётный караул встают Рома и отец Танюши — Сергей Иванович. Он только что прилетел с фронта. Лицо его — суровое и обветренное. Таня тихо, на цыпочках подходит к отцу и утирает ему слёзы своим платком.

…Процессия идёт по Красной площади. Низко склонились боевые знамёна. И вдруг до меня доносятся чьи‑то проникновенные слова:

— Короткую, но славную жизнь прожила Марина Раскова. Это был простой, скромный советский человек, близ кий и родной народу, герой, воплотивший в себе лучшие черты нашего великого народа — его бесстрашие, революционную энергию, его смелость и отвагу…

Говорит товарищ Щербаков.

Три орудийных залпа раздались в тот момент, когда в «ишу Кремлёвской стены, рядом с прахом Полины Осипенко, поставили урну Марины. И в ту же минуту над площадью пронеслись боевые самолёты…

Из села Ново — Покровка, Чкаловской области, пришли по почте стихи:

Да, полёты Марины продолжались. Я узнавала об этом из множества писем, которые шли к нам с фронта. Я узнавала об этом из газет и журналов. Я знала, что когда женский полк имени Расковой поднимался в воздух, бомбы дождём сыпались на фашистские войска. Я знала, что девушки полка поклялись с честью донести гвардейское знамя до великого часа победы.

Марина воспитала много замечательных девушек. Они писали мне:

«Наши девушки будут помнить её всю жизнь и своим дочерям расскажут о замечательной советской женщине, верной дочери партии большевиков, отдавшей все свои знания, мужество и самую жизнь на благо Родины».

«Не проходит дня, чтобы мы не вспомнили добрым словом родную Марину. Каждое собрание, каждый праздник она с нами, она на устах наших. Память о ней зовёт нас к ещё большей мести, к боевым подвигам. Скромность и простота, любовь к народу, ненависть к врагу, смелость в полёте — вот её черты, черты прекрасного советского человека. Её светлый образ ведёт «ас в бой…»

На первых бомбах, сброшенных женским полком на Сталинградском фронте, крупными буквами было написано: «За Марину Раскову!»

Это был первый полёт девушек, поднявшихся в воздух без своего командира. Каждая из них носила её портрет в планшете, и каждая из «их с этим портретом летала в бой.

Да, они твёрдо помнили, что носят её имя. И как бы им трудно ни приходилось, они ни разу не посрамили этого имени. Имя Марины было начертано на боевом знамени полка золотыми буквами и освещало им путь к победе.

Получила я и такое письмо:

«…Вы не знаете меня, а я вас. Но я знала вашу дочь — Героя Советского Союза Марину Раекову.

До войны я училась в Московском университете. Когда началась война, я пошла в армию. Мне посчастливилось: я попала в авиационную группу Расковой.

Вы её мать, и не мне говорить о вашей дочери.

Я хочу только сказать, что за двадцатилетнее своё существование такого обаятельного человека и такого командира я не встречала. Говорят, что идеального ничего нет на свете, но для меня она идеал в полном смысле слова.

Я только училась в её авиагруппе, а потом попала в другую часть. Мы раньше других окончили подготовку и вылетели на фронт. Она нас провожала. Как сейчас помню 27 мая 1942 года: наш первый день на фронте, горняцкий посёлок недалеко от Ворошиловграда, и она — майор Раскова. На прощанье мы ей обещали быть гвардейцами — и своё слово Одержали. Первый в мире женский гвардейский полк! Как бы хотелось, чтобы это слышала она— наш первый командир!..»

Родина сказала им своё великое спасибо. 26 февраля 1945 года во всех газетах Советского Союза были помещены портреты молодых лётчиц, которым Указом Президиума Верховного Совета было присвоено звание Героев Советского Союза.

Самолёт эскадрильи имени Марины Расковой.

И вот война кончилась. Но не кончилась с нею солдатская дружба. Каждый год 2 мая встречаются девушки Марининого полка в сквере против Большого театра в Москве. Те, кто не может приехать, присылают вместо себя своих сестёр или мужей, а если послать некого, просто пишут письма и шлют телеграммы. Они рассказывают друг другу обо всём, что случилось с ними за минувший год: о том, как течёт их жизнь, как растут их дети, как успевают они сами в учёбе и в работе. И меньше всего они вспоминают.

По завету Марины, говорят больше о будущем, о том, что ждёт их завтра, через год.

Им это легко. Путь, который лежит перед ними, открыт и ясен.

Письменный стол Марины Расковой.

На столе лежат пригласительный билет и пропуск на Красную площадь. Завтра мы с Таней пойдём на первомайский парад.

Прошло семь лет со дня гибели Марины. А в 1945 году, за три дня до нашей победы над немецкими фашистами, погиб на Одере отец Танюши — командир артиллерийского полка. Таня осталась круглой сиротой. Страшными были эти слова для детей царской России. Страшны они и теперь для сирот, живущих в капиталистических странах. А у нас эти слова потеряли свой смысл, они просто вышли из употребления.