Привлечение этих людей к суду было событием важнейшего значения для американского народа. Речь шла не просто о привлечении к суду 12 руководителей коммунистической партии. Как говорилось в заявлении, опубликованном главным судьей штата Юта Джемсом X. Вольфом, представителем Американского союза гражданских свобод Артуром Гарфильдом Хэйсом, бывшим деканом юридического факультета Говардского университета Чарльзом X. Хьюстоном и другими видными американцами:
«Суд над коммунистической партией означает, что на скамье подсудимых сидит свобода слова; весь этот процесс представляет собой извращение функций правительства, как они понимались и регламентировались в Соединенных Штатах на протяжении 159 лет…
Подсудимые не обвиняются ни в каких конкретных действиях, за исключением того, что они «проповедовали и отстаивали принципы марксизма-ленинизма».
Если такие действия объявляются преступными, это означает, что проводить политические преобразования в демократическом обществе невозможно.
Подобное решение фактически поставило бы коммунистическую партию и другие левые организации в США вне закона такими методами, которые вряд ли отличаются от методов, применявшихся в отношении коммунистических партий Гитлером, Муссолини и Франко…»
Процесс руководителей коммунистической партии открылся 17 января 1949 г. в зале № ПО федерального суда на Фоли сквер в Нью-Йорке.
Председательствовал на процессе судья Гарольд Р. Медина, бывший адвокат, владелец крупного недвижимого имущества в Нью-Йорке, в том числе многих домов в городских трущобах. Вкрадчиво-учтивый, щеголеватый, с тщательно подстриженными усами, судья Медина был только недавно назначен президентом Трумэном на должность федерального судьи.[127]
Процесс открылся в небывалой в истории американского суда атмосфере. В день начала процесса столичные газеты вышли с огромными шапками, объявлявшими о привлечении «красных вождей» к суду по обвинению в заговоре с целью «свержения правительства США». Вокруг здания суда расположилась целая армия конных и пеших полицейских, сыщиков и агентов федеральной полиции, как будто ожидалось вооруженное восстание. Репортер «Нью-Йорк таймс» насчитал там «не меньше 45 сыщиков, 40 полицейских, регулирующих уличное движение, 38 высших чинов полиции, 11 конных… и 260 пеших полицейских. История полиции не знает случая, когда бы на время судебного процесса выделялись такие крупные силы».
Защита решительно протестовала против этой необычайной охраны. «Вооруженная толпа, облаченная в мундиры и прикрывающаяся авторитетом закона, очевидно, должна запугать нас», — заявил защитник Джордж Крокетт судье Медине.
«Я не вижу, чтобы вооруженная охрана кого-нибудь запугивала, — ответил судья. — Наоборот, я был ей даже благодарен за то, что она помогла мне пробраться через толпу, когда я уезжал завтракать».
Для первой стадии процесса обвинение вызвало 13 свидетелей. За исключением двух официальных агентов ФБР, все свидетели обвинения были либо ренегатами, либо шпионами ФБР, засланными в коммунистическую партию. Мы приведем характеристики некоторых из них.
Луис Ф. Буденц, бывший редактор «Дейли уоркер», покинувший редакцию в октябре 1945 г. Он сразу же принял католицизм, написал бульварную книжонку против коммунистов под названием «Мой рассказ о себе» и стал выступать в качестве эксперта по вопросам коммунизма в «Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности» и на различных процессах при разборе дел о высылке из пределов США. Во время одного такого разбирательства в сентябре 1947 г. Буденц отказался ответить на 23 вопроса, поставленных ему защитой, на том основании, что его ответы могли бы «повести к его уголовному преследованию и осуждению».
Уильям О. Ноуэлл, ренегат, бывший коммунист, которого рабочие автомобильной промышленности обвиняли в том, что он был тайным агентом промышленной полиции Форда и состоял в подчинении у директора «отдела обслуживания» фордовских заводов Гарри Беннета. Уйдя с этой службы, Ноуэлл стал тайным «консультантом по расовому вопросу» у известного фашиста, бывшего серебрянорубашечника Джералда Л. К. Смита. По окончании войны Ноуэлл стал осведомителем ФБР и, выступал в качестве свидетеля обвинения на ряде процессов против коммунистов и левых профсоюзов. Незадолго до начала процесса руководителей коммунистической партии Ноуэлл получил должность в управлении иммиграции при министерстве юстиции.
Чарльз У. Никодемус, бывший рабочий, исключенный в 1946 г. из коммунистической партии за агитацию против негров. Быт арестован и судился в Питтсбурге весной 1948 г. за тайное хранение оружия «с противозаконным намерением нанести физический ущерб» неназванным лицам. Никодемус признал себя виновным, «о впоследствии ему было разрешено взять свое признание обратно. Дело его было прекращено, и примерно в то же время он стал осведомителем ФБР.
Уильям Каммингс, бывший хозяйский шпик и осведомитель ФБР, действовавший в рядах коммунистической партии. К числу его деяний в качестве «коммуниста» относится, между прочим, и то, что он завербовал трех своих родственников в коммунистическую партию, а затем сам же донес на них в ФБР.
Джон Виктор Бланк, провокатор, действовавший в рядах коммунистической партии. Он вербовал рабочих в партию, сам платил за них членские взносы, а затем сам же и доносил на них в ФБР. В числе завербованных числился и зять Бланка, который в действительности никогда не вступал в коммунистическую партию, но Бланк подписал за него заявление о приеме в партию.
«Эти свидетели обвинения, — заявил прокурор Джон Макгохи, — люди, глубоко преданные своей родине, выполнили задачу, требовавшую от них огромных личных жертв, и вошли в историю как замечательные патриоты. По моему мнению, они проделали под руководством Федерального бюро расследований блестящую работу».
Совершенно иное мнение высказал по этому поводу окружной судья штата Индиана Норвал Гаррис:
«Процесс коммунистов — это фарс… весь обвинительный акт нужно перечеркнуть. Обвинение основывается на подлых показаниях провокаторов и доносчиков. У себя в суде я не принял бы такого рода показаний. Я презираю провокаторов и доносчиков. Их презирает весь американский народ».
В полном согласии с судьей Гаррисом профессор Захария Чэфи младший заметил:
«Из показаний свидетелей обвинения… явствует, что по меньшей мере трое из тайных агентов правительства фактически занимались тем, что убеждали людей вступить в коммунистическую партию и принимать участие в деятельности, которую их официальные хозяева рассматривали как преступный заговор против США… Отсюда только один шаг до того, чтобы стать «агентами-провокаторами», шпионами, которые подстрекают организации к противозаконным действиям только для того, чтобы добыть порочащий эти организации материал. Комиссия Лафоллета отметила, что в профессиональных союзах ведется именно такая деятельность».
Свидетели обвинения не добавили ничего нового к старым россказням о «коммунистических интригах». На протяжении трех десятилетий эти россказни фигурировали во всех разоблачениях коммунистов в газетах, в книгах о «красной опасности», в докладах Торговой палаты и «Американского легиона» о «радикализме» и в «выводах» различных комиссий конгресса, вроде «Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности».
Свидетели обвинения один за другим пытались утверждать, что коммунистическая партия США действовала по прямому «приказу Москвы», что американские коммунисты являются «злостными заговорщиками», действующими через сеть разбросанных по всей стране «тайных ячеек», и что основной целью коммунистической партии является «свержение правительства путем применения силы и насилия».
Открывая процесс, судья Медина поучал присяжных, что они должны подходить к делу совершенно непредубежденно, с такими же «чистыми» намерениями, как лист белой бумаги, которым он потрясал в воздухе. С самого начала, однако, было ясно, чему он сам сочувствует. Оценивая поведение Медины, известный юрист, бывший министр юстиции правительства Кубы, Доминго Вильямиль докладывал Международной ассоциации юристов-демократов, которая делегировала его на этот процесс в качестве наблюдателя:
127
6 сентября 1949 г. газета «Нью-Йорк уорлд телеграм» напечатала сообщение, озаглавленное «Трудности ведения процесса коммунистов обрекают Медину на уединенную жизнь». В этом сообщении описывается роскошный загородный дом Медины в Апокак Пойнт, Лонг-Айленд:
«Судья особенно гордится своей благоустроенной библиотекой, оборудованной установкой для кондиционирования воздуха. Библиотека находится на расстоянии нескольких сот футов от дома и отделена от него садом. При ней имеется два рабочих кабинета…
В доме имеется также биллиардная. «В сущности судья и построил этот дом ради биллиардной», — говорит г-жа Медина. Еще больше игры в биллиард судья любит кататься на яхте. У него есть моторная яхта длиной 54 фута. В автобиографии, написанной для справочника о видных деятелях США, Медина упомянул как одно из своих важнейших достижений, что он был защитником Герберта Зингера, единственного оправданного судом обвиняемого на процессе служащих Банка США. Некоторый свет на юридическую карьеру Медины проливает то любопытное обстоятельство, что осенью 1942 г. он был назначен защитником Антони Кремера, соучастника одного из восьми нацистских диверсантов, высаженных с германской подводной лодки. Вначале Кремер был приговорен к Тюремному заключению на 45 лет. Медине удалось путем апелляции сократить этот срок до 12 лет.