Едва успел Иван забраться на чердак, как в сарай вошли еще двое, обеспокоенные долгим отсутствием товарища. С недоумением оглядели они полутемное пустое помещение. Затем один что–то сказал, другой хохотнул и оба подошли к остаткам соломы. В последнюю минуту один заметил тело, шевелящееся под соломой, и недоуменно посмотрел на другого. Этого мгновения оказалось достаточно: Аникей и Андрей по знаку Ивана бросились вниз на недругов. Андрею достался низкорослый и с виду ледащий, однако ловкий противник. Молниеносным движением инок перебросил его через себя и припечатал к полу.

Багрову пришлось потруднее. Ему удалось свалить противника, но тот зубами вцепился ему в ногу. Озверевший Аникей тут же оглушил его ударом по голове, и противник обмяк, на несколько мгновений потеряв сознание.

Скрутив обоих врагов и сунув каждому кляп, русичи присоединили их к первому.

Аникей и Андрей также переоделись. Затем все трое взяли по охапке соломы и направились в избу. Двор был пуст, лишь поодаль виднелся вражеский караул.

Первым шел Иван. Ударом ноги он отворил дверь и вошел в комнату. Посреди стояла русская печь, огонь в ней догорал. По обе стороны стола на широких лавках сидели люди, которые не обратили на вошедших ни малейшего внимания. Прислужники подбросили соломы, огонь заиграл, загудел, бросая веселые блики в начавшие сгущаться сумерки.

В летнем лагере ратников обучали польскому языку, но люди за столом говорили бегло, я многие слова оставались непонятными.

Русичи нарочно медлили, возились у печки: один сдвинул солому поближе к печному жерлу, другой аккуратно подметал освободившееся место. И вдруг… Неожиданно для всех троих прозвучала русская речь.

— А что думаешь об этом ты? — спросил ратник, сидевший во главе стола. Маленький юркий человечек, к которому он обратился, поспешно встал и зачастил:

— Ударить надо оттуда, где русские не ждут.

— Это откуда же?

— А с Клементьевского поля!

— Но лазутчики донесли, что там ворота самые крепкие, — возразил кто–то. — Ты что же, хочешь, чтобы войско наше лоб себе расшибло?

Все зашумела.

— Оставьте его, — произнес поляк в богатой одежде, и шум за столом мгновенно стих. — Он дело говорит. Войска у них мало, знаю. А главное, оно необученное. Сборище сиволапых мужиков да юродивых. А ты вот что, — обратился он к говорившему, даже не назвав его по имени, и что–то брезгливое мелькнуло в выпуклых глазах поляка. — Ты самолично поведешь наш первый отряд на приступ. И горе тебе, если случится что не так.

Человечек закивал и заулыбался, словно получил великую милость.

— Клементьевское поле уязвимо, — вновь послышалось возражение. — А что, если русские опередили нас и первыми ударят, сделают вылазку?

— Силенок у них на это не хватит. Да и ума тоже, — презрительно махнул рукой главный.

По незаметному знаку Крашенинникова все трое вышли из избы.

У коновязи кони похрустывали овсом. Охраны, к счастью, здесь не было — поляки были уверены в собственной безопасности.

Русичи торопливо отвязали трех неоседланных коней.

— Значит, так, — нарочито спокойно проговорил Иван. — Запомнили, что за столом говорилось?

Андрей и Аникей кивнули.

— Сейчас галопом на копях к своим, — продолжал Крашенинников. — Авось хоть один до крепости доберется… А пока нужно караул миновать.

— Так мы ведь свои! — ткнул пальцем Андрей в польский кафтан, пришедшийся ему почти впору.

— Кони–то у нас не жолнежские, — усмехнулся Иван наивности инока. — Да неоседланные.

— И пароль у них, видать, есть, — добавил Аникей, вскакивая на коня. — Слово петушиное, коего мы не знаем.

— Бог не выдаст, свинья не съест, — произнес Иван, и они рысью выехали со двора.

— Стой! Куда? — крикнул стражник, гревшийся у костра, и бросился им наперерез. Из палатки на окрик выскочили и другие.

Иван гикнул, ударил пятками коня и помчался вперед. Сзади, стараясь не отставать, скакали двое его товарищей.

Охранник успел копьем перегородить дорогу, но Иван свечой поднял коня в воздух и легко взял препятствие.

Крашенинников мчался, пригнувшись к гриве коня, и ловил ухом конский топот, доносившийся сзади. С ним поравнялся Андрей.

— Где Аникей? — спросил Иван.

— Конь под ним пал.

— Эх! Сам погибай, а товарища выручай! За мной! — крикнул Крашенинников и, круто повернув коня, помчался обратно.

Багров стоял в окружении врагов, которые, видимо, решили взять его живым. Они медленно сужали круг. Аникей, успевший выхватить у одного из поляков длинное копье, размахивал им над головой, выкрикивая:

— Кто первый! Подходи! Проткну как козявку!

Силы, однако, были слишком неравны, и поляки понимали это. Внезапное возвращение двух русичей расстроило их планы. Минутного замешательства оказалось достаточно. Крашенинников с налета прорвал вражье кольцо, подскакал к Аникею, нагнулся с копя, крепкой рукой охватил Багрова поперек туловища и, крикнув Андрею: «Прикрывай сзади!», помчался во всю прыть…

Когда они избавились от погони, совсем смерклось. Русичи пустили измученных коней шагом.

Подъехали к реке.

— Кони добрые, жалко бросать, — вздохнул хозяйственный Аникей. — Да в подземный лаз их не затащишь.

Они продвигались медленно, разыскивая потайное место. В спустившейся тьме это было непросто.

— Кто–то там есть, — вполголоса произнес Андрей, вглядываясь в противоположный берег.

Все трое остановились, пристально всматриваясь.

— Никого там нет, — сказал Аникей. — Показалось тебе, Андрюша.

Но в этот момент они увидели, как в кустах что–то завозилось и притаилось снова.

— То–то мне все время чудилось, что за нами кто–то скачет, — с досадой крякнул Крашенинников.

— Переплывем и схватим, — шагнул к реке Андрей, хотя у самого от холода зуб на зуб не попадал.

— Погоди, — придержал его за рукав Иван. — Пока переплывешь, он десять раз убежит.

— Пальнуть бы в гада, да не из чего, — сокрушался Аникей, до рези в главах вглядываясь в то место, где исчезла фигура неизвестного.

— Возвращаемся в крепость, — принял решение Крашенинников.

— А ход подземный? — спросил Багров.

— Ход завалим за собой, — вздохнул Иван. — Нельзя, чтобы ворог воспользовался им. Не можем мы рисковать. Верно ли, други?

— Верно, — согласился Багров.

Андрей промолчал.

…Разведчики доложили результат тайной вылазки князю Долгорукову.

— Клементьевское поле? — переспросил он Крашенинникова. — А ты ничего не напутал?

— Нет, — сказал Иван.

— Гм… Ну что ж. Может, это и к лучшему. А как звать того предателя, не узнали?

— Нет.

— Ладно. А вы молодцы, ребята. Русь вас не забудет! — заключил князь.

***

Как раз перед тем, как отдать команду ударить но все колокола и назначить первую вылазку из осажденной крепости, между двумя воеводами состоялся весьма примечательный разговор.

— Не держи на меня сердца, князь Григорий, — сказал Голохвастов, когда, удалив ратных начальников и челядь, они остались в гриднице одни.

— Ты о чем, княже?

— Да об отряде, коему я противился.

— Ладно. Кто старое помянет, тому глаз вон.

— А кто позабудет — тому оба. Так, что ли? — усмехнулся Алексей Иванович.

— Не таков я.

— Сам теперь вижу — прав ты оказался, — продолжал князь Голохвастов, — и дело твое окупится, верю, сторицею.

— Верю и я.

Да, поначалу Голохвастов, елико возможно, противился необычной задумке Долгорукова — создать специальный отряд из молодых парней, живущих в монастыре и его окрестностях. Отбирать ребят самых сильных, ловких да сметливых, невзирая на сословные различия, — именно последний пункт вызвал особо яростное сопротивление Голохвастова. Отряд должен был собираться тайно, без лишнего шума, в пустынном месте, вдали от жилья. По мысли Долгорукова, это была бы школа ратного мастерства, где лучшие умельцы должны были обучать парней искусству скакать верхом с полным вооружением, стрелять из лука в цель, наводить пищаль, преодолевать препятствия, быстро бегать да ловко прыгать, — словом, научить всему, что необходимо ратнику в боевых условиях.