Жилые кварталы тут по. всюду раздались вширь; домики стоят один возле другого, маленькие, преимущественно одноэтажные, выстроенные из легкого материала, но опрятные и добротные, окруженные садиками и скверами. Весь город раскинулся на дне обширной котловины, окаймленной горным венцом. И эти горы также придают ему немало живописности и свежего очарования.

Главная площадь выглядит просто и неброско. Здесь нечаем здесь того хвастливого, выставляемого напоказ темперамента, которым в Южной Америке так часто прикрывают внутреннюю опустошенность. Зато на главной авениде нас поразило гораздо большее число книжных магазинов, чем реальный собор и зелень парка. Но прямо посреди площади стоит превосходно решенный в акустическом отношении музыкальный павильон. Да, да, музыкальный павильон на площади. И эго в Латинской Америке! Здесь регулярно устраиваются концерты городского симфоническою оркестра… Для приезжего европейца, не знающего испанской Америки, это, вероятно, не представляет ничего особенного. Но тем не менее Сан-Хосе со своей музыкальной культурой намного обогнал большинство городов Латинской Америки. У него есть своя музыкальная школа, свои композиторы и дирижеры, большое внимание тут уделяется и воспитанию молодого поколения музыкантов.

Внутренние связи проявляются сами собой. Мы в столице одной из немногих стран Латинской Америки, где закон об обязательном школьном образовании осуществляется по крайней мере в наиболее густозаселенных областях. Частные, церковные и сектантские учебные заведения от этого не страдают.

И здешние люди с первого же взгляда кажутся иными. Они отличаются от жителей Панамы и большинства южноамериканских городов одеждой, вкусом, манерами и внешним видом. Тут нигде не видно проявлений вопиющей роскоши, но и нищих в Сан-Хосе не знают. Мы почти не замечаем здесь того хвастливого, выставляемого напоказ темперамента, которым в Южной Америке так часто прикрывают внутреннюю опустошенность. Зато на главной авениде нас поразило гораздо большее число книжных магазинов, чем где-либо в предшествовавших странах. Недалеко от площади находится богато укомплектованная городская библиотека, доступная самым широким слоям населения. Вход туда бесплатный.

По на улицах, в магазинах, в парках и библиотеке всех объединяло и почти обезличивало выражение какого-то страха, запутанности. Этот страх и напряженность как бы висели над городом и над всей страной. Большая часть жителей не забыла о тех пятнадцати тысячах людей, которые были вынуждены покинуть свою родину.

Мы беседовали с журналистами в редакции журнала «Днарно де Коста-Рика», когда мимо нас прошел работник обслуживающего персонала с мелом в руке и… прямо за нашими спинами вылез через окно на галерею, идущую вокруг второго этажа. Только после того, как мы распрощались с сотрудниками редакции и вышли на улицу, нам стал понятен странный поступок этого «лунатика». Важные новости, поступавшие слишком поздно, редакция помещала на черной доске, вывешенной на фасаде здания. В тот раз на доске появилось короткое сообщение:

«Сегодня утром была сорвана новая попытка произвести покушение на президента республики, его превосходительство дона Отплио Улате».

Вокруг Сан-Хосе почти сплошное кольцо жилых кварталов, но нет и в помине промышленных предприятии, которые превышали бы размеры мастерской.

Зато здесь вовсю, необузданно, анархически кипит оптовая и розничная торговля. Куда бы вы ни забрели в Сан-Хосе — на центральные авениды или в переулки, — всюду там магазин на магазине. И даже если в фасадах некоторых домов нет витрин, то вы непременно найдете хотя бы дощечку с именем коммерсанта, оптовика, агента, посредника или импортера. А если перелистать обзоры костариканской внешней торговли, в них можно обнаружить еще более странные явления. Уже многие годы Коста-Рика ввозит больше, чем вывозит. И платит загранице гораздо больше, чем получает за свои товары, — так по крайней мере считает официальная статистика. Чем же страна покрывает эту разницу?

Частичное объяснение могли бы дать компания «Юнайтед фрут» и ее дочерние фирмы, которым принадлежат все крупные плантации. Цена экспортируемого кофе и особенно бананов смехотворна. Зато ввозимые удобрения, строительные материалы и другие необходимые товары импорта идут по полной стоимости.

Но куда более богатым валютным источником является массовая контрабанда импортных товаров в соседнюю Панаму и Никарагуа. Эти товары попадают в страну официальными путями. Но потом они исчезают, а вместо них появляются, словно deus ex machina, свободные доллары. О размахе подобной коммерции имеются косвенные сведения даже в официальной костариканской статистике. Из нецелого миллиона жителей! ручные часы носит явно не больше четверти. И никто не покупает часов каждый! год. Непосредственно в Коста-Рике их продают за год от силы двадцать тысяч штук. А ввозится сюда ежегодно примерно десять тонн ручных часов.

Но и столь обширных валютных источников, бьющих из подпольного реэкспорта, все равно не хватило бы для уравновешивания платежного баланса. Остаток используют Соединенные Штаты, чтобы новыми кредитами еще крепче привязать Коста-Рику к своим интересам и влияниям.

Впрочем, сильнее всего поражает структура внешней торговли. Это не только «перлы» вроде такой статьи экспорта, как «черепахи — 80 тысяч долларов». И даже не тот факт, что Коста-Рика вывозит сырье и ввозит промышленные изделия и другие товары первой необходимости, подобно любой африканской колонии. Бессмысленными кажутся прямые отношения между обеими сторонами внешней торговли. Коста-Рика продает бобы какао и покупает шоколад. Вывозит кожи и ввозит обувь и галантерейные товары. Экспортирует древесину и импортирует мебель. Отправляет морскую рыбу и тут же за бешеные деньги приобретает ее в консервах. Она вывозит каучук-сырец и вынуждена покупать за границей резиновые изделия, начиная с шин, калош, теннисных туфель и кончая игрушками. Коста-Рика не имеет права позволить себе перерабатывать собственное сырье. Она обязана вывозить его за низкую цену, оплачивать транспортировку в оба конца, дорогую работу и еще более дорогие счета североамериканских заводов и должна покупать за границей предметы первой необходимости, изготовленные из ее же собственного сырья.

Может быть, мы обижаем Соединенные Штаты Америки? Преувеличиваем?

В 1948 году Коста-Рика вывезла в США товаров на сумму двадцать пять миллионов долларов; в Англию на сумму двадцать пять тысяч долларов.

Из Соединенных Штатов она ввезла товаров на сто двадцать один миллион долларов. Из Англии едва на миллион.

Как же при таких условиях Коста-Рика может обеспечить себе экономическую независимость?

— Ваши экспортные компании часто упрекают меня в том, что я отдаю распоряжение направлять товары из Чехословакии не в Пуэрто-Лимон, а в Пунтаренас, — пожаловался как-то один «в костариканских импортеров. — С точки зрения карты и здравого смысла они, казалось бы, правы. Зачем возить все через канал на тихоокеанскую сторону, если Пуэрто-Лимон прямо под боком, на берегу Атлантики? И все-таки… — он замолчал, подыскивая подходящий пример, — и все-таки мы вынуждены делать приблизительно так, как если бы предприятия итальянского Турина получали южноамериканское сырье через Венецию или Триест и направляли океанские пароходы вокруг всей Италии прямо в Геную. Мы теряем время, много переплачиваем на транспортировке, платим за проход по Панамскому каналу, но иначе ничего не выходит. Железнодорожная линия из Пуэрто-Лимона принадлежит американцам, первоначально она строилась только для плантаций. Можете себе представить, какую радость доставляет им наша торговля с Чехословакией. Это пролом в их монополии, опасная конкуренция. И они подслащивают нам жизнь хотя бы тем, что задерживают наши товары до тех пор, пока плата за хранение не превысит то, что мы платим вам. А если к этому прибавить их огромные сборы за доставку, вы перестанете удивляться. Что же нам остается, как не посылать все из Лимона самолетами или мотаться на пароходах вокруг Центральной Америки?