Симолина русское правительство отозвало из Парижа в 1792 году. На место него никто не был назначен туда. Действие торгового договора 1786 года было прервано впредь до восстановления во Франции законной власти. Русским и французским купцам запрещено было посещать взаимно торговые порты обеих стран. Русским подданным, находившимся во Франции, предписано было немедленно выехать оттуда.

Разрыв отношений между Францией и Россией наступил полный. Продолжался он до 1800 года, когда по инициативе Наполеона Бонапарта, сделавшегося первым консулом, начались переговоры о мире и союзе с Россией.

Ник. Василенко.

II. Рост французского влияния в России до французской революции

Н. П. Василенко

Французское влияние в России не могло установиться сколько-нибудь прочно ранее начала XVIII века. К концу царствования Петра I оно только еще начиналось.

При ближайших преемниках Петра внешние условия для роста французского влияния в России также не были благоприятны. Это приходится сказать особенно о царствовании Анны Ивановны и о правлении Анны Леопольдовны. Тогда господствовали в русском центральном правительстве немцы и, естественно, давалось предпочтение всему немецкому.

Лесток (Ровинск.)

Портрет Вольтера Barat, грав. в России 1777 г. (Из коллекции В. М. Соболевского)

С восшествием на престол Елизаветы Петровны картина меняется. Французское влияние широкой струей врывается в русскую жизнь. Пребывание в Петербурге французского посла де-ла-Шетарди, приехавшего с блестящей свитой, завязавшего большие связи в русском обществе, тратившего огромные суммы, чтобы вести открытую жизнь и этим путем оказывать влияние на русские дела, в значительной степени способствовало популярности французов и вызывало естественное подражание в русском высшем обществе всему французскому. Шетарди с лейб-медиком Лестоком, происходившим из французских протестантов, содействовали возведению Елизаветы Петровны на престол. Шетарди некоторое время пользовался у императрицы влиянием и на внутренние дела. Вице-канцлеру Бестужеву-Рюмину пришлось вести с ним продолжительную и упорную борьбу. Сама императрица, которую прочили когда-то в невесты французскому королю или кому-нибудь из французских принцев, воспитывалась во французском духе, хорошо знала французский язык и питала всегда симпатию к Франции и всему французскому. В 1746 году Вольтер в своей вступительной речи в Академии Наук восхвалял русскую императрицу за ее покровительство французской речи и вкусу. Любимцы и придворные Елизаветы Петровны — Воронцовы и Шуваловы — разделяли ее симпатии к Франции. Гр. А. Р. Воронцов воспитывался в Париже и на некоторое время поступил даже на службу в королевский полк. Гр. К. Г. Разумовский, будущий гетман Малороссии, воспитывался также в Париже. Русский посланник во Франции кн. А. Д. Кантемир, имел связи с Монтескье и другими французскими философами и покупал французские книги для вице-канцлера Воронцова. В библиотеке И. И. Шувалова был большой подбор французских книг, которыми пользовалась кн. Дашкова. Гр. А. Р. Воронцов переписывался с Вольтером, а И. И. Шувалов — с Вольтером и Гельвецием. Когда Вольтер задумал писать историю Петра Великого, ему посылались из России архивные сведения, которые предварительно переводились на французский язык.

Дача бар. Вольфа под Петербургом (грав. Махаева 1757 г.)

При таких обстоятельствах новая волна французов хлынула в Россию. Как всегда в таких случаях преобладали авантюристы. Много между ними было лакеев, кучеров, поваров, разных предпринимателей. Некоторые по несколько раз в год меняли свои профессии, выдавали себя за «кавалеров», желая скрыть свое происхождение. Им доверяли. Они имели даже успех, нередко становились гувернерами, воспитателями русских детей.

В то же время поездки русских во Францию учащаются, особенно после заключения в 1756 году франко-русского союза. «В Петербурге видно только, — пишет француз Пикор, — едущих и возвращающихся. Одни едут учиться, другие, как Фонвизин, советоваться, между прочим, с докторами, третьи — в качестве туристов и т. д.».

Влияние французской культуры на русскую в царствование Елизаветы Петровны делается очень сильным. На ряду с итальянскими появляются и французские архитекторы; в России начинает преобладать французская мебель, статуи, картины, французские костюмы, французские танцы, французская кухня. Начинает входит в моду французский театр.

Воспитание молодого поколения ведется во французском духе. Первые учителя и учительницы — иностранцы, по отзыву историка Татищева, были очень неудовлетворительны. Французы, в этом отношении, не составляли исключения. Количество французов, гувернеров и гувернанток, особенно увеличилось при Елизавете Петровне, когда обучение французскому языку сделалось необходимым. Моральный и умственный уровень учителей был так не велик, и так часто люди без всякой подготовки, кучера, лакеи, выдавали себя за гувернеров, что в 1750 году правительство обязало иностранцев-преподавателей держать особый экзамен при Академии Наук. Существенно это не могло улучшить дела. Потребность в учителях была велика, дипломированные учителя были дороже. Поэтому, дипломов при найме учителей обыкновенно не спрашивали. Нанимали по-прежнему кого попало.

Что касается учебных заведений, то они мало служили в это время проводниками французской культуры. При Петре было приглашено несколько французских профессоров: анатом Дювернуа, астроном Делиль, математик Бернульи. Они учеников не имели просто потому, что русские не знали тогда французского языка. При Анне Ивановне Миних реорганизовал кадетский корпус, ввел в нем преподавание французского языка на ряду с немецким. Из 282 учеников 91 выбрали изучение французского языка. Московский университет при Елизавете Петровне был организован по немецкому типу. Французская культура при его посредстве проникала слабо.

Дача гр. Бестужевой на Кам. Остр. (грав. Махаева)

С расширением среди русских знания французского языка французские книги находили себе все больший и больший доступ в русскую среду. В более ранних русских библиотеках А. А. Матвеева и Остермана французских книг еще мало, но уже в библиотеках Воронцова и И. И. Шувалова, в царствование Елизаветы Петровны, они преобладают. При Елизавете Петровне пьесы Мольера разыгрывались во французском театре в Петербурге; сочинения Расина, Мольера, Вольтера и других французских писателей получают более широкое распространение среди русской публики.

Увлечение французским имело и свои дурные стороны. Наиболее вдумчивые русские люди начали их замечать и вести борьбу против французомании еще с конца царствования Елизаветы. Сумароков, например, зарекомендовавший уже себя, как драматический писатель, поднял в 1759 г. в журнале «Трудолюбивая Пчела» вопрос «о истреблении чужих слов из русского языка». «Сказывали мне, — пишет Сумароков, — что некогда немка Немецкой слободы говорила: „Mein муж kam домой, stieg через забор и fiel ins грязь“. Это смешно. Да и это смешно: „я в дистракции и дезеспере; аманта моя сделала мне инфиделите, а я ку сюр против риваля своего буду реванжироваться“». О порче русского языка того времени говорит в своих «Записках» и воспитатель Павла Петровича Порошин. «Иные русские, — пишет он, — в разговорах своих мешают столько французских слов, что кажется, будто говорят французы и между французских слов употребляют русские. Иные столь малосильны в своем языке, что все с чужестранного от слова до слова переводят в речах и письме». Борьба против иностранного влияния продолжалась потом в сатирических журналах екатерининского времени и в других литературных произведениях. Увлечение иностранным и уродование русского воспитания зло высмеяны в комедиях Фонвизина. Резкую оценку иноземного влияния на русскую жизнь сделал впоследствии известный историк кн. М. М. Щербатов в своем памфлете «О повреждении нравов в России».