В нашей боевой жизни бывали и горькие, тяжелые минуты. На войне неизбежны боевые потери. Некоторые наши товарищи навечно остались лежать в чужой земле. В одном из вылетов при возвращении нас атаковали японские истребители. В звене В. В. Зверева в воздухе был смертельно ранен стрелок-радист.

После посадки быстро повезли его в госпиталь. Там же у нас на руках он и умер.

В воздухе случались иногда взаимные «мирные» встречи с японскими бомбардировщиками. Как-то приехал командир бомбардировочной группы в Китае капитан Т. Т. Хрюкин.

— Завтра, — говорит, — Селиванов, поведем с тобой вашу эскадрилью, будем бомбить аэродром противника у Янцзы. А Титов пусть встречает нас.

С вечера проложили маршруты, произвели расчеты, утром подвесили бомбы.

На небе светило солнце. Примерно на половине пройденного пути навстречу нам, 8–10 км левее, летит эскадрилья японских бомбардировщиков, выше — прикрывающая их группа истребителей.

Немедленно передаю по переговорной трубке:

— Тимофей Тимофеевич! Впереди, левее нас, идут встречным курсом японские бомбардировщики и истребители.

— Да, — говорит, — вижу. Наверное, идут бомбить наш аэродром.

Мы летели выше их и со стороны солнца. То ли японские истребители нас не заметили на большой скорости, то ли не ре шились оставить свою группу, но мы быстро разошлись курсами. Японцы отлично знали, что базировавшиеся на аэродроме эскадрильи И-15 и И-16 капитана А. С. Благовещенского не давали спуска самураям.

Некоторое время спустя увидели большой город, впереди по курсу аэродром, на реке — несколько торговых кораблей. Их тревожные гудки на разные голоса были слышны в воздухе, несмотря на гул моторов, на высоте около 2 тыс. м. Сбросив с первого захода бомбы на полосу и аэродромные постройки (самолетов не заметили), под длинные пароходные гудки раз вернулись над городом и пристанью домой.

Через полтора часа обратного полета показался знакомый рельеф аэродрома. Сразу было видно, самураи «навестили» нас. На аэродроме догорали бамбуковые домики, где обычно сидели в ожидании дежурные летчики-истребители, а мы готовились к полетам. На летном поле и посадочной щебеночной полосе — всюду воронки от разрывов бомб. Выложен знак «посадка запрещается, ждите в воздухе». Снуют автомашины, подвозящие землю, и группы людей, заравнивающих и трамбующих воронки.

Через 15 минут в углу аэродрома проявился знак посадки. И вскоре самолеты, заправленные, зачехленные, стояли, готовые к новому вылету. А мы делились своими впечатлениями, благо было о чем. Вечером, получив последние указания командира, выезжаем к себе в общежитие.

У нас установились дружеские отношения с китайскими авиа техниками. Они оказывали нам искреннее уважение и часто говорили: «Американец доллар брал много, а летал очень мало. Русский летчик доллар не берет, а летает так много!»

Как-то поздно вечером руководитель группы бомбардировщиков в Китае Т. Т. Хрюкин посадил к нам на аэродром еще одну эскадрилью. На другой день, рано утром, две эскадрильи вылетели бомбить крупное скопление японских военных судов па р. Янцзы. Первую эскадрилью вел капитан Т. Т. Хрюкин, штурман — И. С. Сухов, вторую вел капитан Г. В. Титов а штурманом был я. Во время этого вылета был сбит японскими истребителями один из наших молодых экипажей.

Вскоре после посадки поступило сообщение о потоплении не скольких судов с японским десантом, причем па одном из них погиб японский адмирал.

Тяжелые метеорологические условия часто затрудняли боевые действия пашей авиации в Китае. Метеослужбы практически не существовало. Иногда случалось так, что эскадрилья вы летала утром в ясную погоду, а через три-четыре часа возвра щаясь обратно, мы не находили аэродрома. Из-за сплошной облачности виднелись лишь верхушки отдельных сопок (800– 1200 м).

Однако летчики были уверены, что ведущий не подкачает и приведет группу точно в назначенное место. Постепенно мы научились распознавать «свои» сопки, определять слой облачности, находить подход к аэродрому.

Бывало, два-три дня идет дождь, после которого знакомый и облетанный район становится неузнаваемым. На месте огородов и рисовых участков разлиты озера. Привычного рельефа местности как не бывало. И если в это время откажет мотор или кончится горючее, то произвести благополучную посадку очень мало шансов.

Думы о друзьях и близких не покидали нас. Возвращение па Родину пришло неожиданно. Летом 1938 г., когда наша эскадрилья выполнила задание, нанесла сокрушительный удар противнику, мы получили указание в трехдневный срок перегнать самолеты на одну из тыловых баз Китая, где и передать их китайскому командованию, а самим вернуться па Родину.

Транспортный самолет ТБ-3 уже ожидал нас па тыловой базе. Начались сборы. Задание выполнено, командование довольно. Наши друзья-китайцы с грустью расставались с нами.

Вечером меня пригласили к комиссару группы бомбардировщиков Ф. И. Богатыреву.

— Ну как, Селиваныч, собираешься?!

— Да. Завтра утром на базовый.

— Вот что: завтра прибывает на смену вам новая эскадрилья СБ — летчики из Забайкалья под командованием капитана С.В. Слюсарева. Мы решили оставить один из экипажей, чтобы помочь им быстрее войти в курс. Раз-другой провести их на цель, а затем возвращаться на Родину. Все командиры звеньев согласны, но при условии, если штурманом будет Селиванов. Какое примем решение?

Вот так мне пришлось задержаться с отлетом на Родину. Эскадрилья капитана Слюсарева быстро была приведена в боевую готовность. Мы поделились с ними всем приобретенным опытом.

С новыми экипажами мы получили задание бомбить вражеский объект, отстоявший очень далеко от аэродрома. Горючего на обратный полет не хватало, приходилось садиться на промежуточный аэродром дозаправки. Рано утром эскадрилья Слюсарева вылетела в первый боевой вылет. Ведущим был О. Н. Боровиков. Погода пока благоприятствовала. Ближе к цели небольшая облачность, 3–4 балла. Идем под нижней кромкой облаков, на высоте около 2 тыс. м. Ни вспышек зенитного огня, ни истребителей. Легли на боевой курс — и вдруг неожиданно оказываемся в сплошной облачности. Вынырнув наконец из облаков, не видим ни одного самолета эскадрильи.

Мы зашли на цель, сбросили бомбы, покружили еще, самолетов как не бывало. Легли па курс к аэродрому дозаправки. Летим грустные, переговариваемся.

— Орест, — говорю, — как же мы их потеряли, ведь у них первый вылет, они могут заблудиться, совершить вынужденную посадку. Разобьются ведь. И всему виной мы с тобой.

Через час подлетаем к запасному аэродрому и с радостью видим: как на параде, выстроились все 12 самолетов С. Слюсарева.

После заправки настроение у всех хорошее, весело предлагаем сибирякам:

— Сидор Васильевич! Ведите теперь сами на аэродром эскадрилью, мы будем замыкающими, в случае необходимости выйдем вперед. Штурманам тщательно следить за ориентировкой с отметками на карте.

После этого С. В. Слюсарев доложил, что эскадрилья готова к самостоятельным вылетам. Мы с Боровиковым получили раз решение попутным самолетом отбыть па Родину.

В то же время наша эскадрилья, вылетевшая на транспортном самолете ТБ-3 раньше нас на Родину, произвела посадку в Урумчи, где вспыхнула чума. Им пришлось целый месяц пробыть там в карантине. Это позволило нам догнать их и вместе возвратиться в СССР.

По возвращении на Родину весь летно-технический состав эскадрильи был награжден боевыми орденами Советского Союза. Мне было присвоено воинское звание полковника. 23 февраля 1939 г. в газете «Правда» был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР, в котором товарищам О. П. Боровикову, В. В. Звереву и мне были присвоены звания Героев Советского Союза.

Судьба разбросала нас всех в разные уголки пашей великой страны, но до конца жизни останутся у нас в памяти та по мощь, которую мы оказали китайскому народу в тяжкие годы войны, те жертвы, которые мы принесли ради его освобождения.

Герой Советского Союза С. В. Слюсарев. В воздушных боях над Китаем