«Смена обстановки. Положительный стресс. Бывает, что и в куче говна понравится. После десяти лет жизни во дворце. Это мы понимаем, — думал Артур, выезжая на Сущевку. — Но все равно, хорошего — понемножку. Поторчал, Рома, и будет. Нас ждут великие дела».

Когда Артур подъехал к дому, в котором проживала группа, он понял, что интуиция его не обманула.

Возле нужного ему подъезда стояли «скорая», милицейский «газик» и черная «Волга». Сразу за «Волгой» приткнулась казавшаяся здесь совершенно лишней красная «Тойота», рядом с которой стоял высокий мужчина в отличном костюме, двое милицейских чинов и санитары.

Артур вышел из своего автомобиля и пошел прямо к машине, имевшей совершенно недвусмысленный «табельный» вид. Подойдя к «Волге», он посмотрел на компанию у японской красавицы.

— А-а… Господин Ваганян, если не ошибаюсь, — громко сказал владелец дорогого костюма. — Прошу к нам. Вам уже сообщили?

— Что сообщили? — спросил Ваганян, оглядываясь.

— Его уже погрузили, — ответил Буров. — Так что вы ничего тут не увидите. Вы как здесь, собственно, оказались?

— А вы кто? — спросил в свою очередь Ваганян, предполагая, что сам может дать ответ.

— Старший следователь городской прокуратуры Буров. Так что привело вас сюда в столь ранний час?

— Я приехал за Кудрявцевым. Мы договорились, что я его заберу. На работу… Он всю ночь пил… За руль садиться не хотел.

— Это понятно.

— Где он?

— Там. Я же вам сказал. — Следователь махнул рукой в сторону «скорой».

— Что с ним?

— Убит ваш товарищ, — спокойно ответил следователь.

Ваганян ждал чего угодно, только не этого. Могла произойти драка, могло сердце сдать, приступ, но — «убит»?

— Как — убит?

— Из пистолета.

— Кто?

— Пойдемте-ка со мной, — сказал Буров и, взяв Ваганяна под локоть, направился к его машине.

— История, господин Ваганян, очень неприятная. И конечно, у меня к вам будет очень много вопросов. Относительно того, например, знали ли вы, чем ваши подопечные занимаются у себя на квартире?

— Что значит — чем занимаются? Спят они там, кушают. Чем еще занимаются? Они же работают чуть ли не каждый день…

— Это уже как достоинство воспринимается? «Чуть ли не каждый день…» Люди раньше ежедневно работали, и никто этим особенно не гордился.

— Послушайте, а можно по существу дела? Вы уж меня извините, но мне хотелось бы знать, что здесь произошло.

— Убийство произошло, господин Ваганян. Убийство. Убили вашего знакомого Романа Кудрявцева.

— Как убили? Кто убил?

— Убили из пистолета «Вальтер», старый такой пистолет, во время Великой Отечественной прославился. А убил… Судя по тому, чем мы сейчас располагаем, убил его певец вашей группы «Летящие» Евгений Мельников по кличке Джефф.

— Джефф? Не может быть! Этого не может быть! Джефф… Женька…

— На такой дозе, уважаемый господин Ваганян, на какой сидела вся эта компания, еще и не то может быть.

— Да как же?

— Все, что мы могли увидеть, это труп Кудрявцева…

— И?…

— И ваших спящих музыкантов, господин Ваганян.

— Спящих?

— Именно так. В руке у Евгения Мельникова был пистолет. Из которого, собственно, Кудрявцева и убили. На руках — следы пороховой гари. Еще какие-то доказательства нужны?

— Я не знаю…

— Если не возражаете, мы с вами побеседуем у меня в кабинете. Прямо сейчас. У вас есть время?

— Вообще-то…

— Работа?

— Да.

— Ну, это ведь тоже… — Буров кивнул в сторону «скорой». — Это ведь тоже ваша работа, насколько я понимаю? Форс-мажор у вас, господин Ваганян. Я пока что не вызываю вас официально, просто приглашаю на беседу. Мне кажется, нам есть о чем поговорить.

— Безусловно.

— Тогда поехали.

— А где…

— Ребята? Их уже увезли.

Рената взяла запикавшую телефонную трубку, лежавшую на пульте.

— Алё? Кто? А-а, ну ясно… Что вы хотели? Встретиться?

Она посмотрела на Бояна и сделала большие глаза.

— Можно. Отчего же? Где? Ну, приезжайте сюда. Куда сюда? В студию. К Бояну. Вы знаете? Ну, мы тут работаем. Сейчас будете? Нормально.

Рената положила трубку на пульт и посмотрела на Бояна.

— Кто это? — спросил Толя.

— Твои.

— Кто такие — мои?

— С «ВВВ».

— А-а… А кто именно?

— Какой-то Толстиков. Я сделала вид, что его знаю, типа, меня не проведешь…

— Правильно. Толстиков — нормальный продюсер. Да, в общем, они все одинаковые. Чего хочет?

— Поговорить, сказал.

— А-а… Ну, дело круто. Смотри, сейчас тебя будет перекупать. Сюда приедет, да?

— Ага. Минут через пятнадцать.

— Соглашайся. У них будешь в полном ништяке.

— Я и так не бедствую.

— Да брось, Рената. Этот твой Портнов — самодеятельность. «ВВВ» — нормальные люди, солидол.

— Солидол? И что твой солидол? Тебе-то сколько за эту работу заплатили?

— Нормально заплатили. Дело не в том, сколько я получил сейчас. Дело в перспективе. Я от них теперь не отлипну, присосался и буду сосать до конца дней своих. Им по фигу, врубись. Я там терся с ихними продюсерами. Слушал, что говорят. У них там бабла — немерено. Все в шоколаде. Не знают, куда девать. Политики все — ихние кореша. Но на самом деле, Рената, тут такое закручивается, что мало не покажется. Ты еще узнаешь. Я пока не могу говорить, но скоро все в шоколаде будем. Есть тема.

— Политики, говоришь? — пропустив мимо ушей последние слова Бояна, спросила Рената. — А какие?

— Все. И правые, и левые. Они все на одних теннисных кортах друг с другом рубятся. Дружат. Только в телевизоре собачатся, а в жизни — дружат семьями. «ВВВ» — оно при любой власти будет стоять. Придут коммуняки — просто переименуют как-нибудь, и все. В совке знаешь как артисты круто жили? Утесов там, другие… Круче стояли, чем сейчас Киркоров. Так что мой тебе совет: предложат с ними работать — соглашайся.

— Что-то до сих пор не предлагали.

— А хули тогда Толстиков сюда едет? Смотри — они тебя на мой альбом пригласили, типа так, по-дружески. Заплатили…

— Что они заплатили — тонну дали…

— За песню.

— Ну. Это что — много?

— Так, милая, диск-то не твой и песня не твоя. А была бы твоя — другой бы расклад был. Ты слушай меня. Если Толстый тебе предложит диск купить, ну, твой, меньше стошки не заряжай. У них бабки есть, я отвечаю. Если ты им нужна, они заплатят. И главное, на перспективу забивайся.