Мой заместитель подполковник Николай Михайлович Пилипец, попыхивая любимой трубкой, очень похожей на голову Мефистофеля, в спешном порядке подсчитывает, сколько потребуется нам взрывчатых веществ и мин. Результаты малоутешительны, и он ворчит:

— Дело — швах. У нас нет и десятой части потребного. Скандал!

Посылаем телеграфный запрос в Москву, в Главное инженерное управление. В ответ сообщают: «Покрытие ваших потребностей из центра или по плану центра сейчас невозможно. Есть более важные направления, чем ваше. Организуйте использование местных ресурсов».

В хлопотах проходит весь день. А утром 23 июня меня вызывает командующий, вернувшийся из Мурманска, и предупреждает:

— Будем создавать дополнительные оборонительные рубежи на псковском направлении в районе Луги. Подробные указания получите у генерал-лейтенанта Пядышева.

К вечеру стало известно, что войска Прибалтийского Особого военного округа, теперь Северо-Западного фронта, отходят с тяжелыми боями к Западной Двине.

Вместе с заместителем командующего генерал-лейтенантом К.П. Пядышевым мы засели за разработку схемы новых рубежей. Константин Павлович провел на карте линию от Кингисеппа на Лугу и к озеру Ильмень.

— Это будет Лужская позиция. Видимо, придется выделять отдельную группу войск для ее обороны.

Я предложил побыстрее заняться предпольем перед Лугой и отправить туда отряды заграждения из общевойсковых и саперных частей. Пядышев согласился и тут же утвердил план рекогносцировки предполья.

Подполковник Пилипец в который уж раз берет в руки бланк ответной телеграммы на наш запрос в Москву, будто надеясь найти в ней скрытый смысл. Г орько иронизирует:

— Местные ресурсы. Им легко рассуждать...

— А что, — перебиваю я его, — почему бы нам не связаться с предприятиями города? Они в состоянии помочь.

— Да ведь мы ничего не знаем о их возможностях, мощностях,— резонно возражает Николай Михайлович.

Это была правда. Только столкнувшись с трудностями, я понял, как много потеряли мы, работники окружного штаба, не занимаясь в мирное время изучением конкретной экономики своего театра военных действий. Теперь сама жизнь заставила быстро исправлять эту ошибку.

— Ну что ж, — решаю я, — придется обратиться за помощью в горком партии.

Г орком быстро откликнулся на нашу просьбу. К нам пришел заведующий промышленным отделом Михаил Васильевич Басов. Его мы знали главным образом по собраниям партийного актива и конференциям. Всем нам нравились его деловые, немногословные выступления. Сейчас было заметно, что прошедшие двое суток заведующий промышленным отделом провел без сна.

Его суховатое лицо с темно-серыми внимательными глазами осунулось, побледнело. И седины на висках как будто прибавилось.

— Г орком направил меня для помощи, вроде комиссара к тебе, — сразу определил Басов наши взаимоотношения, Порывшись в кармане, он достал записную книжку — свою «карманную энциклопедию» — и с места в карьер стал расспрашивать — Ну так что вам нужно от нас в первую очередь?

Я молча протянул ему телеграмму из Москвы и наш запрос с длинной колонкой различных наименований и цифр. Басов прочитал, подумал и убежденно.

Заявил:

— Картина ясна. Начнем, пожалуй, с противотанковых мин. Сто тысяч на первые пять суток хватит?

Прикидываем, где их можно изготовить. На помощь приходит записная книжка Басова. Оказывается, металлические корпуса мин заводы не смогут производить из-за отсутствия штампов. Решаем делать деревянные.

— Тысяч сорок мин даст завод имени Аврова,— говорит Басов. — Директором там Пушников. Шестьдесят тысяч распишем по мастерским Древтреста. Чертежи у вас есть? Посылай их сразу на завод и в трест. Взрывчатку возьмем из Взрывпрома с гражданского строительства. Запиши адреса и телефоны, а потом давай поговорим о колючей проволоке...

И уже через день-два ленинградские заводы стали подавать в войска инженерные средства первой необходимости.

25 июня немецко-фашистские войска прорвались на подступы к Даугавпилсу. Возникла реальная угроза падения города и выхода передовых отрядов противника к Западной Двине. К этому времени определилось направление главных ударов вражеских армий в Прибалтике: они нацелились на Ригу и Псков. Напряженная обстановка требовала быстрых решений и действий.

В тот же день состоялось заседание Военного совета фронта. Кроме генерал-лейтенанта М.М. Попова и корпусного комиссара Н.Н. Клементьева на нем присутствовали секретарь горкома партии А. А. Кузнецов и секретарь обкома Т.Ф. Штыков.

Военный совет заслушал и утвердил доложенную генерал-лейтенантом К.П. Пядышевым принципиальную схему обороны на юго-западном фасе фронта. Было решено немедленно начать инженерные работы на намеченных рубежах силами населения ближайших районов и одновременно приступить к мобилизации на оборонительное строительство трудящихся Ленинграда.

Г енерал-лейтенанту Пядышеву предстояло возглавить командование будущей Лужской группы войск. Он предложил сразу же перебросить на юг две-три дивизии е Карельского перешейка. Командующий в принципе против этого не возражал, но хотел посоветоваться с Наркомом обороны. Хотя на границе с Финляндией пока царила тишина, активных действий там можно было ожидать с часу на час.

Сразу же после заседания Военного совета мы приступили к реализации его решений. Майору М.М. Зязину из Военно-инженерного училища поручено формировать управления военно-полевого строительства.

Михаил Матвеевич — старый сапер. Мы знакомы давно и понимаем друг друга с полуслова.

Сколько человек будет работать на строительстве? — спрашивает он.

Сколько сумеете мобилизовать с помощью Лужского райкома партии. Указания туда даны. От нас приедут майор Иванов и подполковник Лисовский с саперами и понтонерами.

Какие войска будут занимать оборону, с кем согласовывать места сооружений?

Еще не известно. Пока начинайте рыть противотанковое рвы и готовить огневые позиции для артиллерии перед Лугой.

Зязин уехал, а мы с подполковником Пилипцом и майором Ивановым принялись обсуждать порядок минирования Лужского предполья.

Пилипец ни как не может успокоиться:

— Черт знает что такое. Войска Лужской группы не известны. Как развернутся дела дальше, не знаем.

Он во всем любит порядок, стремится все тщательно рассчитать. Повесил на стену за своим столом большую топографическую карту и в свободную минуту не прочь поразмышлять — «заняться стратегией». Вчера Пилипец доказывал нам, что, как только гитлеровцы пойдут на Даугавпилс — Остров, им немедленно будет нанесен удар по флангам. С севера — из Эстонии и с юга — из Белоруссии. Он часто поднимается из-за стола, ходит по комнате, сосет трубку. Противник поспешных решений, Пилипец советует не торопиться с минированием предполья.

— Наставим там мин, а они могут потом своим войскам мешать.

Н.С. Иванов теперь настроен решительнее. Он категорически утверждает.

— Начинать минирование надо немедленно. Мы по финской войне знаем, что такое предполье.

Николай Сергеевич мне всегда был симпатичен своей энергией, жизнерадостностью и храбростью. В суровые дни недолгой советскофинляндской войны он проявил изумительное хладнокровие при разведке вражеских заграждений. Возьмет, бывало, легкую тонкую палку-посошок, идет и тычет ею в снег перед собой, напоминая грибника. Глядишь, остановился, словно задумался, очки протирает, Потом садится снег разгребать! Значит, нашел.

Впоследствии палка была усовершенствована и названа щупом. С тех пор щуп стал неизменным спутником саперов в разведке...

Однако спор Пи липца с Ивановым мог затянуться. Чтобы прекратить его, я предложил ехать немедленно:

— Пока привезут мины, проведите разведку. К тому времени могут и войска подойти. Опоздаем — совсем плохо будет. А где ставить мины, решайте сами, руководствуясь, однако, принципиальной схемой.

Андрей Александрович Жданов срочно возвратился из отпуска и на первом же заседании горкома партии определил конкретные задачи партийных и советских органов в строительстве укреплений. «Три четверти наших усилий должно быть обращено на это», — говорил он.