Лисовский смеется: — А вот еще сюрприз. Специальный отряд майора Заввдчикова, оснащенный нартовыми собачьими упряжками, доставил на передовую противотанковые мины. Сдали груз по назначению, собралась в обратный путь — не тут-то было! Медики прицепились, говорят: «Раз, мол, у вас погонщиками собак работают девушки, значит; отряд санитарный». Камчатские нарты оказались очень удобны для перевозки раненых. Пришлось уступить.

Утром мы обошли большой участок левого берега, где еще сутки назад отсаживались гитлеровцы. Картина мрачная, но нам она доставила истинное удовлетворение. В траншеях и разрушенных блиндажах, на снегу и в грязных воронках лежат те, кто собирался справлять кровавый парад в Ленинграде и полтора года душил голодом женщин, стариков и детей.

Вот и здание школы, то самое, которое штурмовали саперы Коли Богаева. В стене зияющий провал — это сработал заряд взрывчатки. Вокруг следы гусениц танка. В самом здании — на полу, под лестницей, в коридорах, — бесчисленное количество трупов.

— Туда им и дорога! — непроизвольно вырывается у кого-то из командиров.

В ночь на 14 января позвонил Говоров. Второй раз он спрашивает, когда начнем переправу танков?

Командующий волнуется неспроста. Обстановка в центре прорыва усложнилась. Противник ввел свежие силы и контратаковал дивизию С.Н. Борщева. Полки его отошли, обнажив правый фланг 136-й дивизии, продолжавшей продвигаться вперед.

Не успел я закончить переговоры с Л. А. Говоровым, как приехали генерал В.И. Баранов и командиры танковых бригад полковники Шпиллер и Иванович.

— Ну что, Борис Владимирович, начнем?

Последний раз обходим с электрическим фонарем колейный настил, проверяя, не появились ли на льду случайные трещины. Со стороны 8-й ГЭС нет-нет да и залетит мина, хотя вся танковая трасса затерялась среди множества наезженных по льду дорог и получила благодаря этому естественную маскировку.

— Никаких трещин, полный порядок! — весело докладывает Гуляницкий.

Начинается нормальная переправа: один танк выходит на левый берег, другой уже вступает на колею. Батальон за батальоном проходят через Неву и с ходу вступают в бой.

Утром Пилипец докладывает:

— Опасные трещины появились. Устал лед. Надо дать ему отдохнуть.,

— А люди? — спрашиваю я его.

Николай Михайлович, сдвинув на затылок шапку-кубанку, пыхтит своей трубкой, довольно улыбается:

— Наши люди особой закваски. Они не устают.

— И на конструкцию жаловаться грех — выдержала, — вставляют свое слово инженеры из нашего технического отдела. — После войны можно диссертацию защищать...

Ввод в бой тяжелых танков .круто изменил положение. Пехота увереннее двинулась вперед. Дорога идет уже на Преображенской горе под Шлиссельбургом, а дивизия Симоняка — недалеко от Синявино. Навстречу нам спешат войска Волховского фронта. Мы слышим отдаленные залпы их пушек.

Сердце радуется успеху. Еще немного — и блокада будет прорвана.

Свершилось то, о чем полтысячи дней мечтали ленинградцы.

Вечером 17 января я узнал от генерала Гусева последнее решение командующего. Ночью 67-я армия осуществит перегруппировку для усиления натиска в центре. Завтра будет нанесен решающий удар. Мне в течение ночи надо проверить ход дорожных работ и подготовку к инженерному закреплению рубежей.

— А еще, дорогой мой, — весело добавил начальник штаба, — командующий приказал готовиться к дальнейшему наступлению. После соединения с волховчанами шестьдесят седьмая армия повернет на юг, в сторону Мги...

Ночь прошла за разработкой нового плана. А с утра мы стали получать новые радостные вести о стремительном развитии событий. 123-я стрелковая бригада, введенная в бой на стыке соединений Симоняка и Трубачева, ворвалась в 1-й рабочий поселок и встретилась там с передовыми частями 372-й стрелковой дивизии Волховского фронта. Через час Симоняк сообщил, что его 269-й и 270й полки вместе с волховчанами заняли 5-й рабочий .поселок. Вслед за этим 86-я стрелковая дивизия полковника В. А. Трубачева ворвалась в Шлиссельбург и стала пробиваться к Ладожскому каналу. И вот уже летчики радируют: «Видим соединившиеся войска».

Долгожданная победа!

Потерпели окончательный крах все попытки фашистов стереть Ленинград с лица земли, костлявой рукой Голода задушить миллионы женщин, стариков и детей. Г ород-фронт выстоял. Выстояли его защитники.

Блокада прорвана!

Еще до вечернего сообщения Софинформбюро в Смольный начали звонить со всех концов города. Народ вышел на улицы. Никто не хотел быть наедине с собой в эти минуты безмерной радости.

Ко мне пулей влетел Иван Георгиевич Зубков: — Слушай, начальник, давай скорее саперов... Берег разминировать. Мне приказано за десять суток

построить железнодорожный мост через Неву. Ты понимаешь, что сие означает? Теперь пойдем вперед, на Берлин!