Гаврила Афанасьевич Окунев пользовался большой известностью как кораблестроитель в середине XVIII столетия не только в России, но и за ее пределами. Десятка кораблей, фрегатов, а также иных, в том числе и ластовых судов для перевозки грузов спроектировал и построил этот известный корабельный мастер.

О детстве, юности и родственных связях Гаврилы Афанасьевича Окунева сохранилось мало сведений. Достоверно известно, что происходил он из старинного русского дворянского рода, ранние представители которого поступили на царскую службу еще в период царствования Ивана IV. Так, в летописях упоминается, что в 1545 году стольник Андрей Окунев входил в состав боярской думы, а его сын — Леонтий в 1581 году был наместником царя в древнем Белгороде.

Родился Гаврила Афанасьевич Окунев в 1690 году [148]. Отец его — Афанасий Окунев был состоятельным человеком, владел грамотой и одобрял прогрессивные реформы Петра I. С начала строительства Санкт-Петербурга он переселился со всей семьей в новую столицу и занял пост видного чиновника в одной из царских Коллегий.

Петр I настойчиво убеждал дворян из своего окружения посылать детей учиться кораблестроительному делу. В 1715 году Афанасий Окунев отвел своего единственного сына Гаврилу в Санкт-Петербургское Адмиралтейство и определил его в корабельные ученики. Когда же в 1717 году при Адмиралтейской канцелярии открылась первая в Санкт-Петербурге адмиралтейская школа, призванная знакомить с азами кораблестроения наиболее грамотных юношей, Гаврила Окунев был зачислен в нее одним из первых.

Юноша с увлечением занимался черчением, неплохо рисовал и скоро научился не только разбираться в кораблестроительных чертежах, но даже и вычерчивать простейшие чертежи. Первый год учебы пролетел незаметно. Способному юноше все давалось легко, и школьное начальство подумывало о том, чтобы его досрочно определить работать в Адмиралтейскую чертежную. Однако к радости молодого человека, мечтавшего непосредственно участвовать в строительстве кораблей, судьба его сложилась иначе.

В те годы б^1ло мало своих опытных кораблестроителей, особенно таких, которые умели бы строить крупные боевые корабли. В этом известную роль сыграло то, что Россия длительное время не имела выходов к морям. Петр I, стремившийся во что бы то ни стало добиться выхода на морские просторы, создавал отечественный военный флот. Вначале он был вынужден приглашать на русскую службу иностранных специалистов. В их обязанности входила не только постройка первых военных кораблей, но и обучение отечественных кадров корабле-' строителей. Так, в 1712 году на русскую службу был приглашен французский корабельный мастер Пангало из Тулона. Этот старый и очень медлительный кораблестроитель совершенно не говорил по-русски. По приказу Петра I он начал в Санкт-Петербургском Адмиралтействе постройку бб-пушечного корабля «Пантелеймон Виктория» для Балтийского флота.

Постройка кораблей в Санкт-Петербургском Адмиралтействе в начале XVIII века.

Петр I высоко ценил знания француза и придавал большое значение тому, что удалось уговорить его приехать в Россию. Во время своих заграничных поездок он лично убедился, что большинство кораблестроителей даже такой страны, как Англия, где кораблестроение давно стало одной из ведущих отраслей промышленности, не знали, как надежно обеспечивать продольную прочность корабля. В результате все они вынуждены были ограничивать длину создаваемых кораблей. Небольшие размеры вновь построенных кораблей не давали возможности разместить вдоль их бортов многочисленную крупнокалиберную артиллерию.

Постройку военных кораблей высших рангов на верфях почти все^с стран вели «на глазок», опытным путем. На английских верфях долго помнили, как в начале XVIII века затонул один из первых 70-пушечных кораблей британского флота. При первом же сильном волнении корабль переломился пополам, поскольку его корпус не обладал достаточной продольной прочностью. Для большинства кораблестроителей первой четверти XVIII столетия проблема обеспечения надежной продольной прочности не была решена. Вот почему для постройки линейных кораблей всех рангов в любой морской стране приглашали лишь самых умелых корабельных мастеров, а такие даже в странах с высоко развитым уровнем кораблестроения были наперечет.

В то время лишь кораблестроители Франции владели секретами обеспечения надежной продольной прочности кораблей. Не случайно, в те годы на французских кораблях размещалось больше пушек, чем на кораблях дру-40 гих стран, да и срок службы их был длительней.

Петр I, создавая совершенно новый военный флот, старался строить такие корабли, чтобы военная мощь их превышала военную мощь кораблей Швеции и других угрожавших России стран. Вот почему он окружил большим вниманием старого и глуховатого француза. Пангало и приказал определить к нему на выучку самых смышленых и наиболее способных корабельных учеников. Они должны были перенять у мастера все секреты французского кораблестроения.

Из Адмиралтейской школы для этой цели отобрали трех учеников, в числе которых оказался и Гаврила Окунев. Юноша понравился старому мастеру и стал его любимым помощником. Видимо, в этом помогли Окуневу не только сметливость в вопросах кораблестроения, но и природные лингвистические способности: он быстро научился понимать своего учителя и изъясняться с ним по-французски. Гаврила Окунев стал постоянным переводчиком при всех переговорах и объяснениях начальства с иностранным корабельным мастером.

Пангало отличался строгостью и большой требовательностью. Он не очень-то баловал своих учеников, да и секреты кораблестроения не торопился им открывать. Однако совсем иначе он относился к своему любимцу Гавриле Окуневу, которого называл не иначе, как «мон гарсон», т. е. мой мальчик. Пангало доверял ему решительно все, посвящал в такие тонкости кораблестроительного искусства, о которых другим никогда не рассказывал. Вскоре Окунев сделался его ближайшим помощником на строительной площадке.

К сожалению, Гавриле Окуневу не довелось доучиться у французского мастера. В 1721 году был достроен корабль «Пантелеймон Виктория» и Пангало вместе со своими учениками занялся тимберовкой, т. е. капитальным ремонтом, другого корабля — «Леферм». Незадолго до окончания работ, весной 1722 года, старый мастер неожиданно заболел и вскоре умер.

Через год (летом 1723 года) Петр I лично заложил в Санкт-Петербургском Адмиралтействе 100-пушечный корабль длиной 55 метров. Вот когда бы пригодился большой опыт старого французского мастера! Царь, конечно, не мог все свое время посвящать строительству корабля. Достройку его должны были завершить лучшие отечественные корабельные мастера. Петр I приказал строить этот корабль «без особой спешки», чтобы кораблестроители смогли лучше освоить методы постройки кораблей «на французский манер». Лучшие ученики Пангало были направлены в распоряжение строителей царского корабля и среди них Гаврила Окунев, Иван Гамбург и Василий Юшков.

Без малого четыре года строился 100-пушечный⁴ ко-

рабль. Его постройку завершили лишь в 1727 году, в правление внука Петра I — Петра II, и дали ему название «Петр I и И».

Петр I до самой смерти внимательно следил за постройкой, беседовал с корабельными мастерами и подмастерьями, большое внимание уделял корабельным ученикам: расспрашивал и экзаменовал их по различным 'вот просам кораблестроительной премудрости. Его особенно радовали успехи двух самых способных учеников; выделявшихся среди других смелостью своих суждений. Это были Гаврила Окунев и Иван Гамбург. Убедившись, что оба они научились говорить по-французски, Петр I решил отправить их учиться во Францию. Он надеялся, что молодые люди станут «мастерами доброй пропорции» и впоследствии обучат своих соотечественников искусству строить корабли «на французский манер».

Вскоре вышел царский указ, согласно которому Гаврила Окунев и Иван Гамбург направлялись во Францию для изучения кораблестроительного искусства на верфях Тулона и Марселя. Петр I приказал положить им высокое денежное содержание — по 400 рублей в год.