— Чарли. — Ровный жизнерадостный голос, это Арчер. — Звоню на всякий случай, подтвердить, что все в порядке.

— В порядке? — спросил я, плохо соображая.

— С сегодняшней встречей.

— Ох! — Я легко мог представить его, розового, вычищенного, всегда стремящегося поступать как полагается. Арчер — весьма правильный человек. — Конечно, — сказал я.

— Десять часов подойдет?

— Разумеется.

Я спустил ноги с кровати и сидел, глядя на них. Чертов Арчер! Но надо делать вид, что все нормально.

Со ступеньками нелегко было договориться, а электрошнур не хотел вставляться в чайник. Две полные ложки растворимого кофе в небольшом количестве воды несколько улучшили мое состояние. Мир начал оживать. Я надел брезентовые штаны, фуфайку с пропиткой, рабочие ботинки и пошел в контору. Почты приволокли почти в три раза больше обычного. Может быть, обращались те, кто хотел заказать постройку яхт. А может, и не они.

Одно письмо я сразу вскрыл, поскольку ожидал его и хотел поскорее с ним покончить. Конверт украшал вензель сэра Алека Брина. Неожиданностей не оказалось. Говорилось: он понимает, что во время океанских гонок бывают несчастные случаи, но — уверен, я соглашусь — до выяснения причин гибели «Эстета» работа над проектом не может продолжаться. Есть ли у меня какие-нибудь возражения?

Возражения у меня были. Я набрал номер Брина. Секретарша, которая вчера говорила мне о невозможности беседы с шефом, сегодня соединила без отговорок.

— Да, — ответил Брин.

— Я получил письмо, — сказал я, — и думаю, что это несправедливо с вашей стороны.

— О? — произнес Брин.

— Вы решили, что лодка плохая, прежде, чем у вас появились основания для такого вывода.

— Верно, — ответил Брин. Последовала пауза: я представил, как он вынимает изо рта сигару. — Я имею на это право.

— Но справедливо ли ваше решение?

Брин опять замолчал — реакция человека настолько могущественного, что ему абсолютно наплевать, если это создает какую-то неловкость.

— А я и не обязан быть справедливым, — наконец сказал он. — Я просто принимаю решение, не думая, справедливо это или нет. Я пустил в ход последнюю карту:

— Если мы остановим работу сейчас, у вас не окажется яхты для участия в отборочных гонках на Кубок Капитана. Осталось меньше месяца.

— Доставайте со дна вашу лодку, а дальше посмотрим, — сказал Брин. — Вообще-то, и в следующем году будут гонки. Ну, Чарли, мы славно побеседовали, а теперь — пока.

Он был прав. Он мог подождать. Это мне нужно спешить. Мне было необходимо, чтобы моя яхта в этом сезоне, непременно в этом, участвовала в гонках, дабы произвести впечатление на фирму «Пэдмор и Бейлис» и на всех остальных. Именно поэтому Арчер так заинтересован в нашей прогулке под парусом.

Я посмотрел на часы: без десяти десять. Время забыть о грозящем банкротстве, не думать о бедном Хьюго, придать лицу приятное выражение и сыграть роль обаятельного человека.

Джек Арчер организовал для меня участие в телевизионной программе «Век паруса», посвященной классическим яхтам. Все, что от меня требовалось, — это собрать команду, благородно смотреться у штурвала и наслаждаться даровой рекламой, хотя я не слишком представлял, что могла она дать проектировщику лодок, если у него нет заказов.

Группа телевизионщиков ожидала на набережной. Я показал им «Наутилус» — ее длинный, бутылочно-зеленый, острый, как клинок, корпус выглядел элегантно среди более плебейских лодок у причала. Режиссер начал снимать дальний план, а я прислонился к стене офиса в ожидании гостей.

Первым прибыл Джонни Форсайт, высокий и тощий, его жесткие щеки носили следы старых угрей. Он не вполне принадлежал Старому Пултни, но также не вполне относился и к Новому. Джонни служил в морских частях особого назначения, откуда вышел с твердым намерением провести остаток жизни в качестве мариниста. Ради этого он с женой приехал в Пултни примерно за пять лет до вторжения Миллстоуна.

Скоро стало очевидным, что Форсайт лучше строит лодки и управляет ими, чем пишет картины. Он был блестящим тактиком в гонках, хотя и несколько агрессивным. Во время сезона он зарабатывал в качестве консультанта по организации береговых гонок. Остальную часть года перебивался случайными доходами: то в качестве посредника при продаже, то спроектировав какую-нибудь лодку, то на подсобных работах на верфи Спирмена. Его жена заведовала кухней в закусочной под названием «Лобстер-Пот», расположенной недалеко от верфи Спирмена на Коуст-роуд. Откровенно говоря, готовила она неважно. Но зато ладила со всеми, и Джонни тоже ладил со всеми, оба они были славные люди. Правда, меня он всегда немного озадачивал. Он многое умел и мог бы весьма преуспеть, если бы полностью сосредоточился на каком-то деле. Но это ему не удавалось, и он так и остался посредственностью, если не считать редких блестящих вспышек.

Джонни подошел ко мне:

— Сожалею о Хьюго.

— Можешь прийти на похороны? — спросил я.

— Конечно. — Он похлопал меня по плечу. — А что сегодня?

— Скотто на борту. И Джорджия.

— А! — сказал Форсайт, тонкие губы раздвинулись в усмешке. — Прелестная Джорджия, шоколадная чаровница. Я заскочу и помогу им.

Я поглядел ему вслед, подумав, что Джорджии, которая приехала из Тринидада, могло не понравиться его определение. Джонни были свойственны небольшие бестактности. 

Не успел Форсайт удалиться, как из-за швартовой тумбы [21]  возник новый человек. Строен, слишком нарядно одет в блейзер и фланелевые брюки, загар чересчур темен и ровен, чтобы быть естественным. 

— Привет, — сказал он с тем, что, возможно, считал мальчишеской улыбкой. — Гектор Поллит из «Яхтсмена», а вы — Чарли Эгаттер. Есть у вас свободная минутка?

Я взглянул на набережную. К стоянке подкатил «мерседес», и плотная фигура направилась по просмоленному булыжнику в нашу сторону.

— Нет, — сказал я.

Поллит проследил за моим взглядом, и глаза его загорелись.

— Это Джек Арчер! — сказал он. — Вы для него строите лодку?

— Не лично для него.

— Ага, — сказал Поллит. — Контракт, не так ли? Для «П. и Б.»? Послушайте, не скажете ли вы нам что-нибудь о трагедии с «Эстетом»?

— Хьюго был моим братом, — сказал я. — Я очень расстроен и не собираюсь обсуждать личные дела с прессой.

— Ах да... Конечно, мы все очень опечалены. Вы проектировали «Эстета», не так ли? — Он прекрасно это знал. — Ходят слухи, что там возникли трудности с управлением?

— Кто вам сказал?

— О, знаете, слухи. Но читатели хотели бы знать.

— Когда спасательная баржа поднимет «Эстета», я смогу, разобравшись в случившемся, сделать заявление.

— Конечно, — сказал Поллит, бодро кивая. Но не закрыл блокнот. — Доброе утро, мистер Арчер.

Арчер был солидным, ловким и бережливым. Когда-то он выиграл одну из одиночных гонок через Атлантический океан, быстро завоевал репутацию стойкого парня и великолепного рулевого, и на него долго держался большой спрос в международных кругах. Но теперь он сочетал участие в соревнованиях с работой у «Пэдмора и Бейлиса». Он утверждал, что выступает против коммерциализации гонок. Когда он не откладывал подписание контрактов, он мне нравился.

Он выдал Поллиту стандартную улыбку и подал мне руку. Его пожатие было теплым, сухим и сильным.

— Не пойти ли нам прямо к яхте? — предложил я.

— Это рабочий визит, мистер Арчер? — спросил Поллит. Арчер улыбнулся ему. Он должен был продать в год восемьсот яхт, так что он улыбался многим журналистам.

— Что именно вы имеете в виду? — спросил он. 

— В Каусе [22]  говорят, будто вы ведете переговоры с Чарли о постройке серии яхт. 

— В самом деле? — сказал я. Меня сейчас волновало другое. Единственным способом спасти контракт с «П. и Б.» было помалкивать о нем, пока я не смогу доказать, что «Эстет» затонул по причинам, не связанным с его конструкцией.