В 1920 году направлен в Севастополь на Черноморский флот, где в 1925 году закончил службу боцманом корабля. С флота уволился по болезни, как сказано в протоколе — «ввиду нервного расстройства». В чем оно проявилось, прокурор Иванов не выяснил. С 1925 по 1927 год Влодзимирский работает в Кисловодске в отделе местного хозяйства, а в 1927 году принят на работу в органы милиции, где служит в ОГПУ— НКВД — НКГБ — МГБ — МВД до января 1947 года.

В январе 1947 года с должности и. о. начальника Горьковского управления МГБ, куда был назначен в 1946 году, по выслуге лет уволен в запас.[95] Затем работал в Главном управлении советским имуществом за границей в должности начальника управления кадров. 18 марта 1953 года приказом министра внутренних дел[96] был вновь назначен начальником следственной части по особо важным делам МВД СССР, где проработал до 3 июля 1953 года.

Из допроса следует, что в апреле 1949 года он получил «строгача» по партийной линии за то, что как начальник управления кадров ГУСИМЗ ходатайствовал о направлении на лечение в Карловы Вары сотрудника Бекасова, который, как далее записано в протоколе, «пытался изменить Родине, но был пойман и осужден».

Больше ничего любопытного в деле Влодзимирского нет.

Надо далее сказать, что Влодзимирский был взят под стражу и избран объектом внимания по делу Берия, на мой взгляд, абсолютно правильно.

И даже не потому, что был затребован Берия из запаса в марте 1953 года и назначен на старую, знакомую должность начальника следственной части по особо важным делам МВД. Хотя только этого уже достаточно, чтобы сделать вывод о том, что Влодзимирский был «человеком Берия», а значит, и должен отвечать вместе с ним.

Напомню, Влодзимирский с 1937 года находился в руководстве органов НКВД, а с 1940 года возглавлял следственную часть по особо важным делам. Причем почти всегда шел по линии госбезопасности, и когда НКВД имел свой главк — ГУГБ и когда госбезопасность была отдельным ведомством — НКГБ.

Следственная часть по особо важным делам — это очень важное, приближенное к руководству и подчиненное зам. наркома (министра), курирующего следствие, подразделение, через которое шли все «громкие» дела. Беззаконие там творилось страшное. Тысячи крупных партийных, советских, хозяйственных, военных работников, ученых и даже зарубежных деятелей прошли через «мясорубку» следственной части по ОВД[97]». Дела для рассмотрения «тройками», «двойками», «списочным составом», «особыми совещаниями» готовились именно здесь.

Не буду перечислять всех уничтоженных в этом подразделении людей — не хватит места. Замечу лишь, что параллельно с Влодзимирским были арестованы, а затем расстреляны многие работники следственной части, у которых, как и у их начальника, руки оказались по локоть в крови. Как здесь не вспомнить подчиненных Влодзимирскому печально знаменитых «следователей-писателей» и «следователей-забойщиков» Шварцмана, Комарова, Лихачева, Леонова, Родоса.

Однако в ходе следствия абсолютно правильно основное внимание было уделено конкретным злодеяниям Влодзимирского. А именно: его участию в убийстве полпреда СССР в Китае И.Т. Бовкун-Луганца[98] с женой в 1939 году; похищению и расстрелу в 1940 году без суда и следствия жены маршала Г.И. Кулика Симонич-Кулик К.И.; оформлению «дел» и сокрытию беззакония по факту расстрела без судебного решения группы из 25 человек в 1941 году в Куйбышеве, Саратове и Тамбове, среди которых были известные военачальники.

Вот выдержки из материалов уголовного дела.

«Вопрос: О каких случаях негласного изъятия или уничтожения граждан вам известно?

Ответ: Такие случаи негласного изъятия и ареста граждан возможно и были, но я знаю только об одном, а именно об изъятии гр. Симонич-Кулик, в котором я участвовал.

Мне известен один факт, когда двух арестованных мужа и жену отвезли недалеко от Тбилиси и там уничтожили их под видом автомобильной катастрофы. Об этом сразу же было объявлено в тбилисских газетах, как о несчастном случае. В этой операции принимал участие и я. Фамилий уничтоженных лиц я не помню.

Вопрос: Расскажите, кто и когда вам давал указания по уничтожению этих лиц и кто с вами в нем участвовал?

Ответ: В июле или в августе 1939 г. меня, Церетели[99] и Миронова (начальника внутренней тюрьмы) вызвал к себе Берия. У него тогда находились Кобулов Б. и Меркулов. Берия поручил нам троим выполнить строго секретную операцию по уничтожению двух лиц, которые являются шпионами. Тогда же у Берия или Кобулова был разработан план ликвидации этих лиц. Во всяком случае этот план был утвержден Берия. Старшим группы был назначен Церетели. Согласно этому плану мы получили вагон с салоном. Начальник внутренней тюрьмы привез двух арестованных мужа и жену,[100] которые были помещены в разные купе. Двери этих купе держали приоткрытыми и я, Церетели и Миронов поочередно сторожили арестованных в коридоре. В этом вагоне мы следовали с поездом из Москвы в Тбилиси, а затем далее на Батуми. В пути на одном из перегонов за Тбилиси Миронов и Церетели убили арестованных ударами молотков по затылку. Сначала мною был выведен из купе в салон арестованный мужчина, который в салоне был убит Церетели и Мироновым, а затем таким же порядком мною в салон была доставлена арестованная гражданка, которая ими же была убита.

На одном из полустанков на рассвете нас встретил с двумя автомашинами Рапава[101] Мы вынесли трупы и, поместив их в одну из машин, отвезли на дорогу к обрыву у крутого поворота дороги. Шофер на ходу выскочил, а машина с трупами свалилась в обрыв и разбилась. После этого мы уехали с места происшествия и все остальное по инсценировке автомобильной катастрофы и ее расследование организовал Рапава.

Вопрос: О результатах выполнения задания вы докладывали Берия и Кобулову?

Ответ: О результатах выполнения задания Церетели докладывал Берия или Кобулову. Сам я, возможно, разговаривал с Кобуловым о том, как была выполнена эта операция.

Вопрос: Какие поощрения вы имели от Берия за эту операцию?

Ответ: Весной 1940 г. я был награжден орденом «Красное Знамя». Мне тогда не говорили за что я награжден. Возможно, что я был награжден орденом за эту операцию.

Вопрос: Скажите, Влодзимирский, откровенно, не вы ли являлись старшим в этой группе и не вы ли лично убили арестованную гражданку Бовкун-Луганец Нину Валентиновну?

Ответ: Старшим в группе был не я, а Церетели. Гр. Бовкун-Луганец, фамилию которой я теперь вспомнил, убивал не я. Однако я принимал участие в этом деле ликвидации мужа и жены Бовкун-Луганец.

Вопрос: Вам оглашаются выдержки из показаний Церетели от 1 сентября 1953 г. Церетели показал:

«Старшим в этом деле был Влодзимирский. Я помню, что вагон был необычным, в вагоне был даже салон, всего нас в вагоне было пять человек — нас трое и мужчина с женщиной, последние ехали в разных купе. Не доезжая г. Кутаиси, мы ликвидировали этих лиц. Влодзимирский молотком убил женщину, а я молотком ударил по голове мужчину, которого затем третий наш сотрудник придушил. Этот же сотрудник сложил затем тела в мешки и мы переложили их в автомашину. Рапава же в соответствии с полученным заданием организовал «автомобильную катастрофу»… Что это были за лица, которых мы ликвидировали, я не знаю. После выполнения задания Влодзимирский мне рассказывал, что это были муж и жена, что этот человек работал где-то за границей…

Вы подтверждаете эти показания Церетели?

Ответ: Я утверждаю, что старшим в нашей группе был Церетели, который знал местные условия и тогда был старше меня по званию. Возможно, что я передавал Церетели то, что мне рассказывал о них Кобулов. Я помню, что я уточнял у Кобулова после ухода от Берия о том, что эти лица — Бовкун-Луганец и его жена — работали за границей, являются крупными шпионами, и что их ликвидация необходима для дезинформации иностранной разведки, чтобы там не знали, что Бовкун-Луганец и его жена были арестованы.