Все полки формировались в городе Энгельсе. Я жила в это время в Тбилиси, работала пилотом-инструктором городского аэроклуба. С Лейлой мы переписывались.
«Марина Михайловна Раскова, — писала она, — поставила свою подпись на моем аттестационном листе, с улыбкой посмотрела на меня, поздравила…
Познакомилась с летчиком-истребителем Ахметом Султановым. Он родом из Алупки. Веселый, остроумный, красивый парень. Говорил всякую ерунду…»
Все ясно, подумала я. Влюбился бедняга. Безответной будет его любовь, я знала тайну Лейлы.
Еще письмо — целая тетрадь. Как любила я ее почерк — буквы крупные, как горошины. Радость Лейлы была безмерной — в марте 1942 года ее приняли в партию. Порядка в письме не было, но каждое слово излучало свет, никакой рисовки.
«До последнего дыхания быть преданной Родине — это и есть счастье…»
Первым был сформирован истребительный полк. Вскоре летчица Валерия Хомякова сбила в воздушном бою бомбардировщик «Юнкерс-88». Мы ликовали вместе со своей наставницей.
В мае 1942 года после шестимесячной подготовки улетел на фронт полк ночных бомбардировщиков. В нем сначала было две эскадрильи, потом стало четыре.
Третий женский авиационный полк — пикирующих бомбардировщиков «Пе-2» — вылетел на фронт в январе 1943 года. Как и первые два при перелете его возглавила Марина Раскова. В том же месяце ее самолет попал в сильный снегопад и потерпел катастрофу. Экипаж погиб. Девушки нашего полка, утирая слезы, выводили на бомбах надпись: «За Марину Раскову!»
Полк ночных бомбардировщиков сражался в составе 4-й воздушной армии на Южном фронте, в Донбассе. Я подала рапорт на имя командующего армией генерала Вершинина: «Хочу на фронт!» Понял меня генерал, спасибо ему. В полк я прибыла осенью 1942 года. А а начале его боевого пути знаю по письмам Лейлы и рассказам подруг-однополчанок.
К девушкам-летчицам начальство сначала относилось с недоверием. То и дело следовали тренировочные полеты: «гасили фонари» — так мы называем попадание в цель учебных бомб, — при неосвещенном аэродроме отрабатывали посадку самолета. В полку один за другим появлялись инспектора из воздушной армии, все твердили: «Привыкайте… Изучайте район боевых действий…» Девушки приуныли. Но деваться некуда: по оперативным картам изучали расположение огневых точек врага, вновь и вновь тренировались. А в душе росло недовольство. Разве они прибыли на фронт для того, чтобы проводить время впустую, греть на солнышке спину? Тем более положение наших войск не из легких. Враг после позорного поражения под Москвой пытается свести счеты. На юге идут жестокие бои, в огненном кольце Таганрог, танковые бригады, находящиеся под специальным наблюдением Гитлера, готовятся в нескольких местах форсировать Дон. В приказе Верховного Главнокомандующего о защите Дона отмечается, что должны делать полк, эскадрилья, каждый экипаж, воин. Комиссары, пропагандисты, агитаторы постоянно говорят об этом. Только женскому авиаполку все еще не позволяют участвовать в войне…
Аэродром находился недалеко от города Краснодона. На девушек, одетых в гимнастерки и брюки-галифе, жители смотрели с восхищением. Наверняка среди зрителей были и будущие молодогвардейцы. Разве могли не обратить внимания на юных летчиц, на командира полка, статную женщину с орденом «Знак Почета» на груди, Ульяна Громова, Люба Шевцова?..
Командир полка Евдокия Давыдовна Бершанская летала уже больше десяти лет, работала до войны инструктором Батайской летной школы (в этой школе училась Лейла), потом перевозила почту, опыляла химикатами поля на Кубани. Требовательная, справедливая, бесстрашная и очень душевная ханум. Она и научила летать Лейлу, очень ценила ее, еще в Энгельсе назначила заместителем командира эскадрильи. А командиром была любимица всего полка Люба Ольховская.
Наконец — приказ подниматься. Весь полк собирается на аэродроме. У командного пункта командиры эскадрилий, их заместители, политработники. Кому выпадет счастье открыть боевой счет, кому поручат такое ответственное дело? А тут еще нередко слышишь: женскому полку не под силу тягаться с летчиками мужчинами, не женское это занятие. Вдруг случится: полетишь одной из первых и вернешься, не найдя цели, или вовсе перетрусишь? Что тогда? Можешь испортить все дело. Да и фашист не станет стрелять в тебя учебными снарядами. Если загоришься и упадешь на землю — оценят как неспособную воевать. Чего доброго, могут весь полк расформировать и отправить в тыл…
Теплая июньская ночь. Все вокруг замерло: не пошевелится ни травинка, ни листок на дереве. Полное безветрие. Луна еще не взошла. Если и взойдет, не страшно — небо покрыто черными тревожными тучами и от этого кажется еще темнее. Напоминая летающих светлячков, помигивают карманные фонарики — со склада подвозят бомбы. В тишине ночи позвякивают металлические ключи, слышатся переговаривающиеся голоса. Перебивая горький аромат опаленной степи, распространяется острый запах эмали. Откуда он?
Из командного пункта выходит группа офицеров и вместе со стоявшими перед дверью девушками-летчицами направляется на стартовую площадку. Техники, отдав честь, докладывают о полной боевой готовности самолетов.
Комиссар полка Евдокия Яковлевна Рачкевич — крепкая, здоровая женщина — говорит взволнованно:
— Начинается наша первая боевая ночь. Пришел час рассчитаться с коварным врагом, показав ему нашу ненависть и силу. Пусть каждая бомба попадет точно в цель. На них священные слова: «За Родину!» Их мы только что написали… — И, выдержав паузу, звонким голосом закончила: — Поклянемся беспощадно мстить за нашу землю, за горестные слезы младенцев и седовласых матерей!
«Клянемся!» — повторило ночное эхо.
Командир дивизии, пожелав девушкам успеха, разрешил взлет. Зарокотали моторы трех самолетов. На землю из выхлопных труб просыпались искры огня. Старт!
Первым в ночной темноте исчезает самолет Бершанской. Через три минуты поднимается командир эскадрильи Серафима Амосова, еще через три минуты — Люба Ольховская.
Остающиеся на аэродроме девушки машут руками. Желают доброго пути:
— Не подкачайте, подружки! Вернитесь со счастливыми крыльями для нашей эскадрильи!
А на душе каждой неспокойно, сердце охвачено тревогой. Ведь это первый вылет на боевое задание. Только бы не растерялись!
Девушки не расходятся, с нетерпением ожидают возвращения самолетов. Выполнят ли они задание? Оправдают доверие? А минуты, будто нарочно, тянутся долго-долго. В тишине июньской ночи где-то далеко ухают взрывы. Может, это от бомб их самолетов?.. Рядом в траве беззаботно стрекочут кузнечики…
Слышится гул мотора. Звук все нарастает.
— По рокоту узнаю: Бершанская! — крикнула Каширина, техник, и запрыгала от радости, как маленькая.
Самолет развернулся и, плавно опустившись, побежал по земле к командному пункту, со свистом разрезая пропеллером воздух.
Девушки побежали навстречу.
Бершанская вышла из кабины и, отдав честь, доложила командиру дивизии о выполнении боевого задания, В назначенное время ее самолет пересек линию фронта и вышел на цель. Попал в луч прожектора, но вырвался…
Вскоре встретили Серафиму Амосову и Любу Ольховскую. И эти экипажи выполнили боевое задание. Так что все живы-здоровы. Их даже не обстреляли. А бомбы точно накрыли цель — колонну автомашин. Лиха беда начало. Командование вскоре убедилось что ночные бомбардировщики — грозная сила. Поняли это и немцы.
По указанию Гитлера немецкие зенитчики и летчики за каждый уничтоженный «По-2» награждались железным крестом, получали кратковременный отпуск и пять тысяч марок. Можете представить, как фашисты охотились за нами.
Ночь вторая
Весь полк вылетел на боевое задание.
Не вернулись. Люба Ольховская и ее штурман Вера Тарасова…
В эту ночь никто не сомкнул глаз. Может быть, приземлились на другом аэродроме? Или получил повреждение самолет и девушки ждут помощи? Утром начали поиски. Пролетели по всему маршруту — ничего не обнаружили, будто и машина, и люди канули в воду.