– Я не верю, что вы с твоим дружком ее отпустили, – прервал Тейера Джерико. – Полагаю, что вы затащили девушку в машину, привезли сюда, устроили свою маленькую оргию в стойле. И теперь я хочу узнать, что стало с девушкой потом? Я подозреваю, что вы оставили ее в конюшне и вошли в дом пропустить по рюмочке и прийти в себя. Вернее, оставили ее труп. Неожиданно возле конюшни вы увидели лейтенанта Краули. Вы поняли, что полицейский либо уже нашел тело Линды, либо обязательно его найдет. Поэтому тебе ничего не оставалось, как пристрелить лейтенанта. Тейер, ты убил человека, и я сделаю все, чтобы это доказать.

Тейер поднялся из-за стола. Лицо его было совершенно спокойным. Он медленно двинулся к тумбочке, на которой стоял телефонный аппарат.

– Самое время позвонить в полицию, – сказал он.

Джерико схватил Тейера за руку и развернул к себе.

– Это дело, Тейер, касается только нас двоих, – сказал он. – А какие в вашем городе полицейские, я прекрасно знаю. Они будут прикрывать тебя до последнего. Так что давай, выкладывай все начистоту.

На сочных губах Оррина неожиданно заиграла улыбка.

– Боюсь, уже поздно, – произнес он.

И тут за спиной Джерико скрипнула дверь. Он обернулся и увидел, как из кухни в комнату вошли трое мужчин. На голове у каждого из них был надет женский чулок, а в руках – по короткой деревянной дубинке. Через мгновение на пороге другой двери появились еще трое мужчин. Из-за их спин выглядывала женщина. В глазах ее сквозил страх.

– Оррин, я так торопилась, – сказала она.

– Молодец, Делла. Ты сделала все как надо, – не сводя жадного взгляда с Джерико, похвалил ее Тейер. – А теперь оставь нас.

– Оррин, будь осторожен, – предупредила женщина и ушла.

И тут Джерико вспомнил, что в начале разговора слышал в доме легкие шаги, которым не придал никакого значения. А зря.

Один из мужчин в маске шагнул вперед.

– Самое время проучить тебя, Джерико, – сказал он.

Голос под маской прозвучал приглушенно, и его было трудно узнать, но по светлым волосам, прижатым темным чулком к голове, Джерико понял, что это Джефф Смит.

– Отведем его в конюшню, – предложил вновь обретший уверенность Тейер. – А то Делле придется здесь долго наводить порядок.

Смит, если это и в самом деле был он, шагнул к Джерико, чтобы схватить художника за руку, но тот опередил его. Он мог бы позволить вывести себя на двор, где у него было больше возможностей удрать, но он догадывался, что, прежде чем он окажется снаружи, его непременно оглушат. По крайней мере, одна из дубинок непременно обрушится на его голову.

Схватив Смита за запястье и локоть, Джерико ударил его руку о свое колено. Раздался звук, похожий на треск горящего бревна. Смит истошно закричал и выронил дубинку. Джерико поднял ее с пола, распрямился и в этот момент получил по затылку сильнейший удар.

Он качнулся и неуклюже взмахнул своим оружием. Фигуры мужчин, окружавших его, расплывались. Джерико понимал, что нужно любой ценой добраться до стены, чтобы прикрыть спину. Люди в масках, крича и угрожающе размахивая дубинками, зловеще надвигались на него. Прежде чем у Джерико подогнулись колени, он успел нанести несколько ответных ударов, а потом упал. Смит, у которого была сломана рука, продолжал вопить от боли. А лежащий на полу и осыпаемый градом ударов Джерико улыбался. Чувствуя во рту кровь, он испытывал какое-то странное удовольствие.

Один из нападавших, оседлав Джерико словно лошадь, принялся бить его дубинкой по голове. Боль становилась невыносимой. В глазах художника потемнело. Он сделал отчаянную попытку сбросить с себя истязателя, но, получив очередной удар по голове, потерял сознание.

Часть вторая

Глава 1

Было пять часов пополудни.

Мы с Майком Райаном сидели в моем номере в гостинице «Эймени-Инн» и ждали Джерико, который отсутствовал уже почти три часа.

Майк, стоявший у окна и смотревший на улицу, повернулся ко мне и с обидой в голосе произнес:

– Он уехал в Гленвью.

«Интересно, когда это пришло парню в голову», – подумал я. Мне, чтобы догадаться, что наш друг вернулся в Гленвью, потребовалось меньше часа.

– Какого черта? – спросил Майк. – Он что, рассчитывает справиться один?

– Видишь ли, одному легче остаться незамеченным, – ответил я.

– Мог бы нам хотя бы позвонить.

– При первой возможности он обязательно это сделает, – заверил я парня.

– Может быть, он у миссис Драйден. Сейчас проверю, – сказал Майк, подошел к телефону и снял трубку.

Я положил руку ему на плечо и предупредил:

– Если ты туда позвонишь, то обнаружишь нас.

– Тогда я только проверю, работает ли у них телефон, – сказал Майк. – Если мне ответят, я сразу же положу трубку.

Он назвал телефонистке гостиницы номер миссис Драйден и стал ждать. Вскоре ему ответили, что линия повреждена. Получалось, что дом миссис Драйден вот уже целый день отрезан от внешнего мира.

Майк положил трубку, снова подошел к окну и сжал кулаки.

– Вы никогда не встречались с Линдой? – хрипло спросил он.

– Нет, никогда, – ответил я.

– Она очень красива и притом не дура, – сказал Майк. – Не то что многие другие натурщицы или модели. Линда сама мечтает стать художницей, и у нее может получиться. Меня просто бесит, когда эти подонки говорят о ней, как о девице легкого поведения.

– Как же она согласилась предстать перед публикой обнаженной? – спросил я. – Позировать художникам – это одно, а выходить голой на сцену – совсем другое.

– Ей хорошо заплатили, – вскинулся Майк. – Линде нужны были деньги, чтобы спокойно заниматься живописью и не ходить каждый день на работу. Кроме того, ей понравилась идея хеппенинга.

– Хотел бы я знать, какова была эта идея, – сказал я.

Майк скептически посмотрел на меня.

– Вот и вы туда же, – сухо произнес он.

– Нет, Майк, ты меня не понял, – сказал я. – Видишь ли, я никогда ничего подобного не видел, а из того, что ты мне рассказал…

– Весь мир просто зациклился, – прервал меня Майк. – Все стали нервными, злыми, повсюду совершается бессмысленное насилие. Понимаете, людям необходимо расслабиться, а не держать себя все время на тормозах. Вы просто прикоснулись к человеку, а он сочтет, что на него хотят напасть. Но на самом деле люди нуждаются в человеческом тепле. Оно может быть передано им через прикосновение. На нашем хеппенинге создавалась нужная для этого атмосфера. Громкая музыка останавливает поток мыслей, а мелькание цветов не дает сосредоточиться на своих привычных проблемах. И вы уже не компьютер, начиненный фактами из собственной жизни, а свободный человек, чувствующий неподдельную радость. Обнаженная девушка, стоящая на сцене, лишь символ свободы. Ее вымазали разноцветной краской, чтобы показать, что она не объект секса, а просто воплощение раскованности и радости.

– Ну-у… – не найдя других слов, протянул я.

– Это не что иное, как катарсис, – сказал Майк. – Момент, когда избавляешься от всех забот и тревог. Такое очищение – прекрасная вещь, которая никакого отношения к сексу не имеет. О, я знаю, мистер Гэллам, как ваше поколение относится к хиппи, к их взглядам на любовь и цветочкам, которыми они себя украшают. Но вы же понимаете, в каком мире мы живем. Сейчас достаточно нажать на кнопку, чтобы стереть с лица земли не только какой-нибудь город, что само по себе жутко, но и маленький сельский домик, затерявшийся где-то в Северной Дакоте, и убить, скажем, мистера Джона Джонса, его жену, троих детей и весь их скот. У нас не будет будущего до тех пор, пока у людей не пропадет желание воспользоваться такой кнопкой. Вы слышали, как мистер Хадсон говорил об анархии. Вы и я, мы знаем, что он имел в виду. Анархию он понимает как акты гражданского неповиновения, бойкот автобусных маршрутов в Бирмингеме, организованный Мартином Лютером Кингом, демонстрации в Вашингтоне, восстания в негритянских гетто. Для него это все анархия, нарушение законов.