Несколько секунд Лидия молчала. Потом заговорила:

— Эдди, расскажите мне о субботнем вечере. О переполохе с бомбой. И между прочим, что Джонни делал в Чикаго?

Эдди сжал губы.

— Остановка в пути. Подружка.

— У него их действительно целая куча, верно?

Эдди усмехнулся:

— В свое время Джонни выступал по всему миру, и везде, где он работал, появлялась цыпочка. В давние времена был только один город, где он не завел интрижку, — Джоплин, Миссури. Вы не поверите, после того как он стал знаменитостью, он играл в Джоплине для всякой шантрапы, просто чтобы не было пробела в его списке.

— Субботний вечер, — напомнила Лидия.

— Так мы остановились в Чикаго по дороге с побережья. Джонни назначил свидание своей старой пассии и встретился со мной в аэропорту. Мы вылетели, а потом пилот сообщил нам, что он получил предупреждение, что в самолет, возможно, заложена бомба и он возвращается назад. Мы переволновались из–за этого. Как только приземлились, я бросился выяснять, каким другим рейсом мы сумеем выбраться оттуда. Джонни пошел позвонить мистеру Куисту. Все это заняло время. Всех нас обыскивали, весь наш багаж. Пока я занимался организационными делами, услышал, что кого–то застрелили в мужском туалете. Мы не знали, кто это, пока не добрались до Нью—Йорка и не услышали сообщение по радио в такси. Луи Сейбол, боже мой! Старый приятель — и участник той вечеринки с шампанским. Когда мы добрались до «Гарден» и Джонни переодевался перед выходом на сцену, раздался звонок от Макса Либмана. Думаю, что он услышал о Луи. Джонни говорит, что он казался напуганным, хотел встретиться с ним. Джонни сказал ему, чтобы он приехал сюда, в «Бомон», когда закончится благотворительный вечер. Либман не пришел. Потом мы услышали — о нем…

— Как?

— По радио. — Он махнул рукой в сторону радиоприемника, стоявшего в углу. — На следующее утро.

— Вы не знаете, что делал Сейбол в Чикаго, а Либман в Нью—Йорке, Эдди?

— Ни малейшего представления. Но я чертовски боюсь за Джонни. Похоже на то, что кто–то пытается убрать всех, связанных с той ночью — ночной вечеринкой с шампанским.

— Вы считаете, что он должен обратиться в полицию?

— Я понимаю, почему он не хочет делать этого, — ответил Эдди. — Если у него есть хоть какой–то шанс вернуться на сцену, а я знаю, что он думает об этом, то вся эта история выплывет наружу, она погубит Джонни. Его друзья начнут задавать вопросы, интересоваться его прошлым. Некоторые даже подумают, что он убил эту сучку Беверли. Это погубило бы его, испортило бы ему все удовольствие. Ваша команда — вы и мистер Куист и другие — могли бы добиться правды, не поднимая большого скандала. Я это понимаю. Но у вас нет таких возможностей, как у полиции, чтобы защитить Джонни. Вот что волнует меня больше всего.

— Мне кажется, что Джулиан думает точно так же, — сказала Лидия. — Но Джонни его друг, и он привел убедительные доводы, Эдди.

Эдди улыбнулся:

— Джонни мог бы продавать бикини эскимосам.

— Что ж, спасибо за помощь, Эдди. — Лидия сняла очки и загасила сигарету. Эдди не двинулся со своего места на краю стола.

— Было бы по меньшей мере невежливо с моей стороны, мисс Мортон, если бы я не спросил вас, не хотите ли вы заняться любовью? — вдруг выпалил он.

Она посмотрела на него, широко раскрыв от удивления свои фиалковые глаза.

— Таковы приемы Джонни, — объяснил он. — Конечно, некоторые отвечают отказом, но, с другой стороны, и любовных развлечений хватает. В любом случае спасибо, что не рассмеялись.

— Рассмеялась? — Ее голос прозвучал странно для нее самой.

— Когда карлик предлагает вам заняться любовью, это обычно расценивается как шутка. Никто не желает думать, что я хоть и мелкая креветка, а все же мужчина! — Он стиснул кулаки.

— Мне никогда не приходило в голову думать об этом иначе, Эдди, — мягко возразила Лидия. — И спасибо за предложение. Оно заставляет меня чувствовать себя привлекательной. К несчастью, я отношусь к разряду тех женщин, у которых может быть только один мужчина. В данный момент я увлеклась, очень сильно увлеклась.

— Счастливчик, — вздохнул Эдди.

«Милый человечек, — думала Лидия, когда шла по вестибюлю отеля «Бомон». — Печальный человечек. Преданный человечек, так преданный Джонни Сандзу, что остается только удивляться, понимает ли Джонни, какого верного друга он имеет в своем «мальчике на побегушках».

Прошел понедельник. В газетах появилось лишь несколько сообщений об убийстве Луи Сейбола и Макса Либмана. То ли еще не сумели установить связь между погибшими и Джонни Сандзом, то ли не собирались предавать эту связь огласке, пока не соберут больше фактов. Зато была поднята большая шумиха относительно бомбы, якобы заложенной в самолет, и относительно того, что один из звездных представителей шоу–бизнеса оказался в числе пассажиров. Предупреждение в авиалинии поступило, кажется, по телеграфу на имя управляющего перевозками в аэропорту. Попытки вычислить отправителя кончились ничем. Телеграмма была дана по телефону, а номер отправителя оказался фальшивым. Действовала старая инструкция, запрещающая передавать телеграммы до взлета. Замотанная и, возможно, не слишком сообразительная девица, принимавшая телеграмму, сосчитала количество слов, не вчитываясь в их смысл. Она принимала сотни телеграмм за день и, как правило, не задумывалась над их содержанием. Инструкции были соблюдены, послание передали после взлета.

В отдельном разделе газета «Ньюс» сообщила, что Луи Сейбол, голливудский агент, был застрелен в мужском туалете в аэропорту Чикаго. В офисе мистера Сейбола ответили, что он выехал в Чикаго «по делу». Куист прочитал это нахмурившись. В газете был напечатан список клиентов Сейбола, звезд кино и телевидения, но имени Джонни среди них не было. А ведь оно должно возглавлять список, если, как утверждал Джонни, Сейбол вел его дела.

Либмана похоронили где–то на внутренней странице. Лос–анджелесский адвокат, жертва автомобильной аварии в ранние утренние часы. Как было сказано, Либман приехал в Нью—Йорк «по делам».

В понедельник Куист прождал до глубокой ночи сообщений от Дэна Гарви, но не получил ни слова. Дэн объявился лишь во вторник утром, когда Куист приехал в свой офис. Он отложил прием сугубо личного звонка, пока в его кабинете не собрались Лидия, Бобби Хиллиард, а также Конни Пармали.

Когда все устроились, он включил телефон.

— Привет, Дэниел. Телефон включен на громкую связь, приятель. Лидия, Бобби и Конни рядом со мной. Говори.

Голос Гарви донесся из усилителя на столе Куиста:

— Я не мог позвонить вчера вечером, Джулиан. Не собрал достаточно материала.

— Путешествие оправданно?

— Тебе судить, — ответил Гарви. — Конни готова?

Куист взглянул на мисс Пармали, которая наладила свой стенотип.

— Начинай, — предложил он.

— У нас здесь есть номер три, — сказал Гарви.

— Номер три?

— Третий мертвец, — пояснил Гарви, голос его звучал сурово… — Маршалл, голливудский коп.

— Мертв?

— И довольно плохо пахнет при такой–то жаре, — ответил Гарви. — Вчера днем я первым делом отправился на его розыски. Выяснилось, что он уволился из полиции, живет в маленьком домике на берегу океана. Когда я добрался туда, то обнаружил у черного хода молоко, доставленное три дня назад, газеты за три дня в его почтовом ящике. Черный ход был открыт, поэтому я вошел. На столе, похоже, недоеденный с пятницы завтрак. Никаких признаков Маршалла. Я почувствовал себя неуютно, Джулиан.

— Представляю.

— Отправился к соседу. Парень сказал мне, что Маршалл всегда купается рано утром в океане. Мы спустились по тропинке к пляжу. Маршалл был там, с разбитым черепом. Никакой одежды для купания; брюки и рубашка, на ногах теннисные туфли. Выглядело все так, будто он свалился со скалы, как решил сосед. Я подумал… думаю, это не так, — сказал Гарви. — Он лежал на песке, никаких камней рядом. Мне показалось, что его стукнули по голове раз шесть. Полицейские склонны согласиться со мной. Молоко, газеты указывают, что это должно было случиться в пятницу утром. Коронер думает так же.