Вторым беглецом из общества был случайный спутник, встреченный в Спасской полести. Несправедливо преследуемый судьями и властями, он, не пожелав бороться даже за свое правое дело, ехал вон из столицы «куда глаза глядят». Таким же, в сущности, беглецом оказывается и третий человек, встреченный путешественником в Зайцеве—Крестьянкин. Несомненно, Крестьянкин резко отличается от своих двух предшественников: он человек общественно-активный, деятельный, у беж денный бо рец, вдохновляемый чувством справедливости, он в своей деятельности, направленной на благо крепостных крестьян, идет даже на подвиг, проявляя редкое мужество и отвагу. Но подвиг оказался не по плечу ему, он надорвался и решительно отказывается от дальнейшей службы и дея-дельности вообще: «Не нашед способов спасти невинных убийц, в сердце моем оправданных, я не хотел быть ни сообщником в их казни, ниже оной свидетелем; подал прошение об отставке и, получив ее, еду теперь оплакивать плачевную судьбу крестьянского состояния и услаждать мою скуку обхождением с друзьями».
Образом Крестьянкина Радищев хотел показать, как честный и мужественный человек, не одушевленный идеей отрицания, всего крепостнического государства, верующий, что все дело в частных неустройствах и злоупотреблениях, неизбежно терпит поражение в своей отважной, но, в сущности, бесполезной деятельности.
Путешественник узнал от Крестьянкина о таких неустройствах и злоупотреблениях дворянской власти, что это позволяет ему понять некую закономерность всех этих частностей,—и в этом прежде всего значение встречи с Крестьянкиным. Но он не может согласиться ни с его методом индивидуальной борьбы с отдельными носителями зла, ни с его решением вообще отказаться от деятельности, уйти из общества, ограничиться кругом друзей. Нет, герой-путешественник, чем более прозревает, чем глубже постигает горькую правду крепостнической действительности, тем становится активнее, хочет деятельности, хочет отдать жизнь свою страждущим повсюду согражданам. Но какая же это деятельность, что же должно и можно делать? Каков путь устранения обнаруженного бедственного состояния родины?
И здесь Радищев сталкивает своего героя с крестец-ким дворянином, а затем с автором проекта освобождения крестьян, «гражданином будущих времен». Встреча с этими двумя людьми занимает едва ли не центральное место в «Путешествии». Крестецкому дворянину посвящена целая глава, самая большая в произведении, автору «проекта в будущем»—две главы. Оба героя—крупные мыслители, оба пространно излагают свои философские и политические воззрения. Общее в их убеждениях—резкая и категорическая критика существующего в России социально-политического режима. Оба отлично понимают: дело не в частных неустройствах и отдельных злоупотреблениях, а в системе рабства, в бюрократическом дворянском государстве. Крестецкий дворянин мужественно заявил: «Правила общежития относятся ко исполнению обычаев и нравов народных, или ко исполнению закона, или ко исполнению добродетели. Если в обществе нравы и обычаи не противны закону, если закон не полагает добродетели преткновений в ее шествии, то исполнение правил общежития есть легко. Но где таковое общество существует? Все, известные нам, многими наполнены во нравах и обычаях, законах и добродетелях противоречиями. И оттого трудно становится исполнение должности человека и гражданина, ибо нередко они находятся в совершенной противоположности». В России законы противоречат народным обычаям и добродетелям— таков общий вывод. Отсюда все бедствия сограждан. Оттого государева служба развращает дворян: потакая их корыстным интересам, она делает их жестокими исполнителями воли министров, вельмож, временщиков. Оттого порок, злодеяния, преступления находят свою опору в законе. Оттого даже родитель, отлично воспитавший своих детей в духе добродетели, ждет, когда «сынок любезный с приятною улыбкою отнимать будет имение, честь, отравлять и резать людей, не своими, всегда боярскими руками, но посредством лап своих любимцев».
Автор «проекта» выражался еще более резко. Он прямо и обнаженно ставил вопрос о главной язве екатерининского государства—рабовладении. Он гневно писал: «Земледельцы и до днесь между нами рабы, мы в них не познаем сограждан нам равных, забыли в них человека». «Порабощение есть преступление». «Но кто между нами оковы носит, кто ощущает тяготу неволи? Земледелец! кормилец нашея тощеты, насытитель нашего глада; тот, кто дает нам здравие, кто житие наше продолжает, не имея права распоряжаться ни тем, что обрабатывает, ни тем, что производит».
Именно от рабства все бедствие. И не только нищета, болезнь, смертность, страдания миллионов соотечественников и сограждан. Рабство развращает все общество. «Нет ничего вреднее, как всегдашнее на предметы рабства воззрение. С одной стороны родится надменность, а с другой—робость. Тут никакой не может быть связи, разве насилие».
Как видим, и крестецкий дворянин, и «гражданин будущих времен» отлично поняли, в чем состоит главное бедствие России. Они отказались говорить о частных неустройствах и, как истые граждане и патриоты, как государственные мужи, ставят перед обществом центральный вопрос русской жизни и предлагают решение—ликвидацию гибельного для России крепостного права, освобождение крестьян.
Путешественник, познакомившись с крестецким дворянином, с сочувствием выслушивает его напутствия, его политическое завещание сыновьям, вступающим на поприще общественной жизни, с волнением прочитывает «проект в будущем», написанный его другом, решительно и окончательно становится на их сторону, признавая справедливыми, человеколюбивыми их смелую критику екатерининского режима, их требование ликвидировать рабство. Но какой же путь к решению этой центральной проблемы предложили ему опи?
Оба не принадлежат к беглецам, это мужественные деятели, отдавшие всю свою жизнь делу спасения отечества, именно отечества, а не отдельных жертв злоупотреблений. Крестецкий дворянин панацею от всех бед видит в воспитании. Он смело вступает в единоборство со всей господствующей системой. Он знает, что крепостничество, самодержавная власть растлевают дворян, делают их насильниками, поработителями и мучителями тех, кто должен им доставлять средства для утоления прихотей. Он создает свою систему воспитания и наставляет, согласно ей, детей своих, как добродетельных граждан, честных людей, мужественных патриотов. Он научает исполнять добродетель, которая есть форма активной деятельности на благо сограждан. Крестецкому дворянину уже около пятидесяти лет, за ним опыт, он убелен сединами, он тверд в мыслях и отважен в своем убеждении. Он неколебимо стоит среди враждебного ему общества, не боясь ни мучений, ни преследований, ни заточения, ни даже смерти. Он уже много лет занят воспитанием и с гордостью открывает путешественнику свою систему, в основе которой лежит труд. Он убежден, что труд делает человека полезным и нужным обществу членом. Труд освобождает от страшной необходимости жить за счет других, быть угнетателем себе подобных людей. Труд определяет отношения с другими людьми, но не по положению в обществе, не по роду, а по характеру деятельности. Труд воспитывает чувство человеческого достоинства, укрепляет нравственность, защищает от соблазнов дворянского общества, укрепляет здоровье. Взрастив своих сыновей в труде, крестецкий дворянин преподает им правила гражданской жизни, желая видеть в них не только честных людей, но и граждан. Вот почему им крайне необходимы правила «еди-ножития» и «общежития».
Он делит добродетели на частные и общественные. Правила, преподанные крестецким дворянином, предоставляли каждому человеку индивидуальный выход, научая его определять и строить свою жизнь в трудных и тяжелых условиях такого общественного уклада, где добродетели «в ее шествии» беспрестанно препятствовали. При этом он верит: если воспитывать все больше и больше людей, подобных его сыновьям, положение в обществе изменится само собой. Просвещение—всесильное оружие, просвещенный человек своим примером увлечет десятки других, ибо добродетель в действии так прекрасна, так несоизмеримо лучше порока, что все, погрязшие в злодеяниях и корысти, решатся покинуть позорную стезю зла. Краеугольным камнем всей системы воспитания крестецкого дворянина, на котором он незыблемо стоял, была вера в просвещенного государя. Научая противиться любой «неправде», он наставляет—уважай закон: «закон, каков ни худ, есть связь общества». Повинуйся закону и государю, верь, что только он изменяет закон, противоречащий добродетели, «ибо в России государь есть источ* ник законов».