Радищев начисто опрокинул и отверг понятие человека, культивируемое сентименталистами. Вместо буржуазно-ограниченной формулы «человек велик своим чувством» Радищев утверждает: человек велик своим сочувствием к угнетенному народу. Это сочувствие помогает порвать с теми, кто равнодушен к окружающим людям, к судьбам своих сограждан. Оно выводит из порочного круга частного, эгоистического и самодовольного существования на широкое поприще общественной деятельности, заставляет искать истинного счастья и блаженства в борьбе за благо отечества, в мщении за томящихся в рабстве миллионов крестьян.

Радищевский герой—не абстрактный умозрительный человек «вообще». Писатель стремился понять «тайну национальности» и передать в изображаемых им людях неповторимые и дорогие ему, как патриоту, черты русского характера. Отсюда желание изображать таких людей, в которых наиболее ярко и отчетливо проявились не просто отличные человеческие качества, но эти качества выступали как русские, национальные, прежде всего потому, что они подтверждались всем опытом русской истории. Поэтому он создает портрет выходца из народа, гениального ученого и поэта Михаила Ломоносова, поэтому его внимание привлекает Петр, величайший деятель русский прошлого, с замечательными чертами смелости, активности, дерзости и размаха, выступавшими как русские качества. Он прославляет вольнолюбие, ненависть к тирании, «твердость в мыслях» в облике реального человека, русского философа Ушакова. Наконец, полный исторического самосознания, он станет писать о самом себе, как о первом русском революционере, передавая свои черты отваги, твердости, неукротимого стремления к свободе, к деятельности на благо страждущего человечества, как черты русского национального характера. Величайшей заслугой Радищева поэтому является создание им первого в мировой литературе образа человека-революционера, черты которого он пытался раскрыть в своих думах, чувствах, поступках, в складе ума, как черты русского характера.

Это огромная по размаху, дерзповенная по существу работа. В 80-х годах Радищев создавал одно произведение за другим, и каждое практически утверждало новую эстетику, эстетику героической литературы, мощно приуготовлявшей основы русского реализма, утвержденного Пушкиным.

Чтобы понять ход развития литературы, место, занимаемое таким крупным писателем, как Радищев, необходимо «в прошедшем отыскивать настоящее и прозревать в историческую связь явлений». Искусство, по словам Белинского, «со стороны содержания, есть выражение исторической жизни народа»¹. Каковы же те исторические и социальные обстоятельства, которые определили формирование радищевской эстетики? Каковы те литературные явления, которые помогли Радищеву, послужили ему опорой, дали возможность завершить начатое до него и открыть перспективы для нового развития? Именно в глубокой и органической связи с русской традицией исторический смысл и значение радищевской литературной революции.

УШ

Стремясь понять своеобразие русской истории и самобытность русского национального характера, Пушкин записывал: «Россия по своему положению, географи

ческому, политическому е!с. есть судилище, приказ Европы. Мы великие критики».

Эта пушкинская мысль с поразительной точностью отмечает одну из важнейших черт исторического развития русской литературы XVIII и первой трети XIX веков. В самом деле, стараниями русского дворянства и самодержавных правителей от Петра и до Екатерины II в России тщательно пересаживалось иноземное искусство. Оно оказывалось более близким классовым интересам дворян, чем культура, чем искусство своего народа, чем молодая литература, создаваемая писателями, оппозиционными самодержавному правительству, по-разному отражавшими в своем творчестве настроения, чаяния, крепостническое бытие миллионов русских хлебопашцев. Именно поэтому особенностью развития передовой русской литературы является ее борьба с западным влиянием за национальную самобытность и независимость, ее «стремление отрешиться от результатов искусственной пересадки, взять корни в новой почве и укрепиться ее питательными соками»¹.

Ярким примером ограждения русской литературы от западных влияний является творческая деятельность Ломоносова и Новикова. Творчество Ломоносова открывает новую эпоху именно потому, что он определил и обосновал общественную роль искусства, предъявил к поэту требование гражданского и патриотического служения. Гениальным завещанием явилось беспримерное, не знающее себе равных в мировой литературе произведение под названием «Разговор с Анакреоном». Это был первый развернутый манифест русской литературы, формулировавший основы русской национальной эстетики в открытой борьбе с враждебными ей нормами европейского искусства. Эта открытая полемичность выражена в Самом названии и в самой сути содержания,—произведение Ломоносова построено, как развернутое опровержение тезисов, выдвинутых Анакреоном.

Почему избран Анакреон? Древнегреческий поэт, создатель антиобщественного, гедонистического чувственного искусства, получил, начиная с XVI века, европейское распространение, стал знаменем целого направления в поэзии, живописи, театре, скульптуре. Мотивы его поэзии—любовь и наслаждение, вино и женщины, человек,упоенный мимолетными чувственными радостями— отражали философско-политическую позицию господствующих классов, оправдывали их эгоистическую, своекорыстную жизнь за счет угнетенных масс народа.

Во Франции, начиная с XVI века, с поэтов Плеяды и ее главы Ронсара, с новой силой возрождается поэзия Анакреона. Создается целое анакреонтическое направление. В конце XVII и начале XVIII века оно станет в центре огромного движения, известного под именем «Рококо», уже не только во Франции, но и Германии и Италии, Поэма, лирика, живопись, театр (опера), выражая вкусы и требования дворянства, стали средством развлечения. Искусство славило наслаждение, и чувственное наслаждение прежде всего. Оно изображало жизнь человека вечным праздником. Человек этого искусства был изъят из мира общественной и социальной жизни. Он являлся в своем узко эгоистическом мирке частной жизни всегда с бокалом вина, всегда с возлюбленной, на лоне сказочной, условной, аллегорической, парадной природы, всегда в уединении, всегда философствующий о своем праве заботиться об удовольствиях, об утехах, о прихотях. Анакреонтизм—искусство деградирующего дворянства, но искусство воинствующее именно тем, что оно отстаивало частную жизнь человека,—как-то неожиданно оказался близким идеологам просвещения. Поэтому анакреонтические мотивы мы находим у Монтескье и Вольтера, поэтому Вольтер перед смертью первым признает и высоко оценит нового поэта, поднявшего упавшее было знамя рококо, — Парни.

Вот почему Ломоносов дал бой Анакреону, выступив с опровержением его принципов, ниспровергая вождя антиобщественного искусства, глубоко враждебного социальной и исторической практике русского народа, духу русской литературы. Чувство человеческого достоинства у Ломоносова органически было слито с национальной гордостью. Свойственная ему высокая оценка своего поэтического и научного труда определила и композицию произведения. Оно построено, как спор двух лидеров: Анакреона—всемирно известного поэта, вождя и учителя воинствующей школы антиобщественного искусства, и Ломоносова—главы русской литературы, закладывающего и формирующего основы активной и героической эстетики, отражавшей национально-общественный -опыт русского народа. Это чувство национального достоинства, сознание величия и значения культуры подымающейся нации, ее самостоятельности в ряду других культур, нашло свое выражение в замечательных, вещих словах Ломоносова, обращенных к своим согражданам: «Сами свой разум употребляйте. Меня за Аристотеля, Картезия, Нев-тона не почитайте. Ежели вы мне их имя дадите, то знайте, что вы холопи, а моя слава падет и с вашею».

Вот несколько примеров не только поэтического, но и общественного столкновения двух враждебных друг ДРУ^ГУ эстетических систем.