Германских левых Ленин попрекнул еще тем, что они отказываются признать Версальский мирный договор. «Надо понять,— писал он,— что в корне ошибочна тактика, не допускающая обязательности для советской Германии (если бы вскоре возникла советская германская республика) признать на известное время Версальский мир и подчиниться ему... Связывать себе наперед руки, говорить открыто врагу, который сейчас вооружен лучше нас, будем ли мы воевать с ним и когда, есть глупость, а не революционность». Ленин предполагал, что союзники позволят компартии управлять Германией, если та пообещает сотрудничать с авторами Версальского договора. Он недооценивал империалистов.
Покончив с немцами, Ленин перешел к Англии, где, по его словам, «явно нарастают оба условия успешной пролетарской революции». Условия эти таковы: «во-первых, надо, чтобы большинство рабочих (или во всяком случае большинство сознательных, мыслящих, политически активных рабочих) вполне поняло необходимость переворота и готово было идти на смерть ради него»; «во-вторых, чтобы правящие классы переживали правительственный кризис...». Чтобы коммунизм победил в Англии, Ленин советовал «во-первых, помочь Хендерсону или Сноудену побить Ллойд-Джорджа и Черчилля (вернее даже: заставить первых побить вторых, ибо первые боятся своей победы!); во-вторых, помочь большинству рабочего класса убедиться на своем опыте в нашей правоте, т. е. в полной негодности Хендерсонов и Сноуденов, в их мелкобуржуазной и предательской натуре, в неизбежности их банкротства». Для этого британские коммунисты должны предложить лейбористам союз. Если лейбористы его примут, то Рабочую партию можно будет подточить изнутри; если они откажутся сотрудничать, что коммунисты разоблачат «Хендерсонов и Сноуденов».
Все это была чистейшая фантазия. Не различая между развитыми странами и отсталой Россией, забывая о том, что Советская власть была детищем мировой войны, к тому времени уже окончившейся, не придавая значения ресурсам капитализма и консервативных кругов, с одной стороны, и силам лейбористов, с другой, Ленин считал, что народам Запада суждено повторить революционный опыт России.
В последней главе брошюры Ленин делает краткие выводы из этих ошибочных заключений. «Менее чем через два года» после захвата власти в России обнаружилось «историческое призвание Советов быть могильщиком, наследником, преемником буржуазного парламентаризма, буржуазной демократии вообще»,— во всем мире! «Мало того. История рабочего движения показывает теперь, что во всех странах предстоит ему (и оно уже начало) пережить борьбу нарождающегося, крепнущего, идущего к победе коммунизма прежде всего и главным образом со своим (для каждой страны) «меньшевизмом», т. е. оппортунизмом и социал-шовинизмом». Этой формуле суждено было раздробить и ослабить силы рабочих партий почти повсюду, а в Германии облегчить национал-социализму путь к власти. Большевики, по словам Ленина, должны были бороться не только с «меньшевиками», т. е. демократиче-сними социалистами, но и с «левыми коммунистами». Так Ленин, стоя между столпов, как слепой Самсон, пытался упереться в них обеими руками и повалить их. Он недооценил не только силы мирового капитализма, но и мировое рабочее движение. Более того, он грубо ошибался, считая, что, хотя рабочий класс стран Запада будет развиваться по-своему, он достигнет победы над буржуазией гораздо быстрее, чем ее достиг русский большевизм. «Пролетарский авангард идейно завоеван. Это главное». Задачей этого авангарда было привлечь на свою сторону широкие массы рабочих.
Ленин любил статистику и цифры приводил точные, хоть и часто пользовался ими,— сознательно или бессознательно,— чтобы ввести слушателей в заблуждение. Но он делал слишком поспешные выводы и широкие обобщения из мелких, разрозненных и часто устарелых данных. Его тонкий ум, сжатый смирительной рубашкой априорных суждений, был изъеден внутренним догматизмом. Это приводило к частым ошибкам, особенно при анализе обстановки в зарубежных странах. Ленин клялся бородой пророка — Карла Маркса, породившего этот догматизм. Фатализм поработил ум Ленина, писавшего в заключении своей брошюры так: «Всякий согласится, что неразумно или даже преступно поведение той армии, которая не готовится овладеть всеми видами оружия, всеми средствами и приемами борьбы, которые есть или могут быть у неприятеля. Но к политике это еще более относится, чем к военному делу... Владея всеми средствами борьбы, мы побеждаем наверняка, раз мы представляем интересы действительно передового, действительно революционного класса». Ленин решал, кто кого представляет. Ленин решал, кто кого победит. Все это было предопределено марксистскими писаниями. Ленин видел себя облаченным в панцирь научного социализма и дробящим тяжелой палицей хрупкие стены капиталистической крепости. Все это было мессианским самообманом. Когда-то Ленин назвал конкретный анализ конкретной ситуации настоящей сутью, настоящей душой марксизма. В апреле 1920 года европейскую ситуацию он такому анализу не подверг.
Ошибочная оценка ситуации за рубежом в ленинской «Детской болезни» частично объясняется тем, что, не будучи националистом в обычном смысле слова, Ленин был «русоцентристом». Он провел многие годы в Швейцарии, но ничто в его письменных или устных высказываниях не выдает понимания сущности этой страны коммун. Он был знаком с швейцарской демократией и с британской демократией, но ненавидел парламентарную систему этих стран, краеугольный камень их свободы, считая ее обманом, который сметут и заменят собою Советы. Поскольку Россия была капиталистической и самодержавной, все остальные формы капиталистического государства, как бы демократичны они ни были, тоже приходились Ленину не по нутру. Он хотел заменить их «демократической» диктатурой по московскому образцу. Он призывал иностранных товарищей приспособиться к местным условиям, подражая русскому образцу. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Вам нечего терять, кроме своего национального своеобразия, приобретете же вы Россию в мировом масштабе. Неудивительно, что Запад не послушал этих призывов. Ленин пришел похоронить Запад, но никто не любит нетерпеливых могильщиков, когда речь идет о собственной могиле.
Чтобы приблизить час похорон буржуазии, Ленин предложил ломиться к своей жертве не только в парадную дверь — Европу, но и с черного хода, через колонии. Он высмеивал буржуазное равенство человеческой личности: достигнуть равенства можно было только уничтожив классовые различия и в развитых и в отсталых странах. Только «сближение пролетариев и трудящихся масс всех наций и стран для совместной революционной борьбы за свержение помещиков и буржуазии... гарантирует победу над капитализмом, без которой невозможно уничтожение национального гнета и неравноправия». Мелкобуржуазный национализм, «объявляющий интернационализмом признание равноправия наций и только, сохраняя... неприкосновенным национальный эгоизм», обречен на поражение в колониях. Между тем «пролетарский интернационализм требует, во-первых, подчинения интересов пролетарской борьбы в одной стране интересам этой борьбы во всемирном масштабе; во-вторых, требует способности и готовности со стороны нации, осуществляющей победу над буржуазией, идти на величайшие национальные жертвы ради свержения международного капитала».
Коммунистические партии отсталых стран, писал
Ленин160, должны помогать освободительному движению этих стран бороться с «духовенством и прочими реакционными и средневековыми элементами», «с панисламизмом и подобными течениями, пытающимися соединить освободительное движение против европейского и американского империализма с укреплением позиции ханов, помещиков, мулл и т. п.» Однако, предупредил Ленин, коммунистическим партиям нельзя сливаться с освободительным движением, а надо «безусловно сохранять самостоятельность пролетарского движения даже в самой зачаточной его форме», так как их задачей является не только борьба за независимость колоний, но и «разоблачение... того обмана, который систематически проводят империалистические державы, под видом создания политически независимых государств создающие вполне зависимые от них в экономическом, финансовом, военном отношениях государства». «В современной международной обстановке кроме союза советских республик нет спасения зависимым и слабым нациям»161 162.