Наконец, Ленину назначили место жительства — село Шушенское, на правом берегу Енисея, недалеко от города Минусинска: «Шу-шу-шу... я называю в шутку место своего окончательного упокоения... Шу-шу-шу — село недурное. Невдалеке есть лес... река Шушь течет около самого села... На горизонте — Саянские горы или их остроги... Значит, и по части художественности кое-что есть, и я недаром сочинял еще в Красноярске стихи: «В Шуше, у подножья Сая-на...», но дальше первого стиха ничего, к сожалению, не сочинил»,— сообщает Ленин матери.
Ленин снял комнату в крестьянской избе. Он пользовался полной свободой передвижения, уезжая за много верст от Шушенского на охоту, стрелять уток, плавать в Енисее. Он переписывался с другими ссыльными революционерами и обменивался визитами с ними, совершая довольно продолжительные поездки. Он получал огромное количество почты. «Получил я сегодня... кучу писем со всех концов России и Сибири и поэтому чувствовал себя весь день в праздничном настроении»,— пишет он матери 24 февраля 1898 г. Он получал также письма из-за границы и иностранные периодические издания и книги. Он переписывался с русскими и европейскими марксистскими вождями. Помимо этого, он писал статьи, которые надеялся напечатать в русских журналах, работал над своей книгой. К семье он обращался с беспрерывными просьбами: «Жалею, что не взял непромокаемого плаща,— пишет он матери.— Здесь необходимо. Не пошлете ли его мне маленькой посылкой?» Сестре Анне: «Мне бы хотелось приобрести оригиналы классиков по политической экономии и философии... Посылай мне ту газету, которую будешь читать!» Он хотел было попросить прислать охотничью собаку, но передумал: «Я взял в Шуше кутенка и надеюсь к будущему году иметь охотничью собаку. Везти же сюда из России будет стоить страшно дорого». Зимой 1898 г. он пишет матери: «Из белья бы разве носков...», просит послать готовый костюм и «если цела еще моя соломенная шляпа... Еще разве вот что — лайковые перчатки, если можно их купить без мерки (в этом я сомневаюсь). Никогда я их не носил, ни в Питере, ни в Париже* а в Шушушу хочу попробовать — летом от комаров. На голову-то сетку наденешь, а рукам достается изрядно... Затем еще бумаги, линованной в клетку».
Бумагу, перчатки, шляпу, костюм и много книг должна была ему привезти Н. К. Крупская. Она была арестована за организацию забастовки 12 августа 1896 г., но выпущена, вместе с другими женщинами, после того, как заключенная Мария Ветрова сожгла себя в Петропавловской крепости. В скором времени Крупскую сослали на три года в северную Уфимскую губернию. Тогда она попросила перевода в Шушенское, где жил Ленин, «для чего», пишет она в воспоминаниях, объявилась его «невестой»! Очевидно, она действительно была невестой Ленина. Он ожидал ее, и, когда правительство удовлетворило ее просьбу, она поехала в Москву, собрала подарки для Ленина и, путешествуя со своей матерью, Елизаветой Васильевной, прибыла 1 мая 1898 г. в Красноярск. Когда она добралась до избы в Шушенском, он как раз был на охоте. Крестьянин уступил двум женщинам остальную часть избы, а сам устроился в пристройке на дворе. «В избу набились все хозяева и соседи и усердно нас разглядывали и расспрашивали. Наконец, вернулся с охоты Владимир Ильич. Удивился, что в его комнате свет. Хозяин сказал, что это Оскар Александрович (ссыльный питерский рабочий) пришел пьяный и все книги у него разбросал. Ильич быстро взбежал на крыльцо. Тут я ему навстречу из избы вышла. Долго мы проговорили в ту ночь».
10 мая 1898 г. Ленин пишет матери: «Н. К., как ты знаешь, поставила трагикомическое условие: если не вступит немедленно в брак, то назад в Уфу. Оказалось (сибирские «порядки»), что в Минусе нет до сих пор моего статейного списка,— хотя я второй год в ссылке... без этого документа исправник не знает обо мне ничего и не может выдать мне удостоверения».
Наконец, русско-сибирская волокита была преодолена, и 10 июля 1898 г. девица Н. К. Крупская вышла замуж за помощника присяжного поверенного В. И. Ульянова. Молодожены немедленно принялись за перевод «Истории трэд-юнионизма» Сиднея и Беатрисы Вебб (1894). Ленин пишет сестре, Анне Ильиничне: «Надобно иметь: 1) грамматику английского языка, особенно синтаксис и особенно отдел об идиомах языка... 2) словарь географических имен и собственных. Перевод и транскрипция их с английского очень трудны, и я сильно боюсь ошибок». Перевод был окончен во второй половине августа и послан издателю в Петербург.
Крупская (под этим именем ее знают в Советском Союзе) оставила по-женски подробное описание своей жизни с Лениным в ссылке: «Владимир Ильич за свое «жалование» — восьмирублевое пособие — имел чистую комнату, кормежку, стирку и чинку белья — и то считалось, что дорого платит. Правда, обед и ужин были простоваты — одну неделю для Владимира Ильича убивали барана, которым кормили его изо дня в день пока всего не съест; как съест — покупали на неделю мяса, работница во дворе в корыте, где корм скоту заготовляли, рубила купленное мясо на котлеты для Владимира Ильича, тоже на целую неделю. Но молока и шанег было вдоволь и для Владимира Ильича и для его собаки... Так как у Зыряновых мужики часто напивались пьяными да и семейным образом жить там было во многих отношениях неудобно, мы перебрались вскоре на другую квартиру, полдома с огородом наняли за четыре рубля. Зажили семейно... Вначале случалось, что я опрокидывала ухватом суп с клецками, которые рассыпались по исподу. Потом привыкла...» Крупской приходилось стряпать, переписывать главы «Развития капитализма в России», помогать Ленину переводить немецкие брошюры. После работы они ходили гулять. «Владимир Ильич был страстным охотником, завел себе штаны из чертовой кожи и в какие только болота не залезал. Ну, дичи там было». Была у Ленина возможность применить к делу и свои юридические познания. Он завел у себя бесплатную юридическую консультацию, и к нему стали приходить поселенцы со всей округи. Это, кстати, давало ему возможность изучать сибирскую деревню. «Собственно говоря,— пишет Крупская,— заниматься юридическими делами Владимир Ильич не имел права, как ссыльный, но тогда времена в Минусинском округе были либеральные. Никакого надзора фактически не было».
Для развлечения Ленин изучал немецкую грамматику и члтал Тургенева в немецком переводе — по его просьбе, Анна Ильинична прислала в Шушенское и то и другое. В апреле 1899 г. он получил от матери охотничье ружье, по поводу которого пишет, успокаивая мать: «Насчет ружья ты опасаешься совсем напрасно. Я уже привык к нему и осторожность соблюдаю». Он просит семью прислать ряд предметов:
«1) Карандаш Hardmuth № 6... 2) коробочку сургуча и какую-нибудь печать для запечатывания писем... 3) essuie-plume... и 4) ножницы небольшие... Теперь вместо (essuie-plume) употребляю полу визитки — всю уже раскрасил прекрасно; а ножницы беру у хозяев — овечьи...» Зимой Ленин катался на коньках. «Вспомнил старину,— пишет он матери и сестре,— и оказалось, что не разучился, хотя не катался уже лет с десяток. Надя тоже хочет учиться,— не знаю, выучится ли».
Благополучная жизнь в ссылке пришла к концу в феврале 1900 г., Ленину было отказано в разрешении вернуться в Петербург, и он поселился в Пскове, куда прибыл 26 февраля. Срок ссылки Крупской еще не кончился, и она вернулась в Уфу. Она была больна. В марте Ленин обратился к министру внутренних дел с прошением, ходатайствуя о переводе ее в Псков. Прошение было отклонено. В соответствии с этим, 20 апреля 1900 г. он направил новое прошение, на этот раз «Его превосходительству Директору Департамента полиции от потомственного дворянина Владимира Ильича Ульянова, проживающего в гор. Пскове, по улице Архангельской, в доме Чернова». «Имею честь просить... разрешить мне прожить в городе Уфе полтора месяца...» На это прошение также последовал отказ. Тем не менее, по ходатайству матери Ленина, и ему, и ей, и Анне Ильиничне было разрешено навестить Крупскую в Уфе и провести там один месяц. Между тем Ленин получает заграничный паспорт и сообщает об этом матери: «Вчера получил свидетельство от местного полицеймейстера о неимении с его стороны препятствий к отъезду моему за границу, сегодня внес пошлину (десять рублей) и через два часа получу заграничный паспорт». Царская власть была самодержавной, но не тоталитарной. Биография Ленина (попал в тюрьму, вышел из тюрьмы, сослан в Сибирь, вернулся из Сибири, выехал за границу) показывает, что, как ни жестока была царская тайная полиция, она была куда гуманнее советской.