Что же такого интригующего было на 8 листах, аккуратно исписанных перьевой ручкой? А, прежде всего, то, как воспринимался советский труженик моря за границей, а еще в стране НАТО, и совсем недавно — «фашистской». Но все оказалось просто:

«В порту и в городе обстановка для свободного общения наших моряков с иностранными гражданами вполне благоприятная. Торговля в городе развита очень широко за счет мелких частных магазинов, которые ориентируются в основном на советских моряков. Продавцы во многих магазинах могут объясняться на русском языке, хорошо осведомлены о дефицитных товарах ширпотреба в Советском Союзе и знают рыночные цены. Основной упор в настоящее время делается на продажу таких товаров, как мохер, кримплен, косынки, малогабаритные зонты, кошельки и др. При этом часть товаров продается с производственными дефектами, а мохер изготавливается на синтетической основе с добавлением 15—20 % натуральной шерсти.

Владельцы отдельных магазинов заказывают этикетки на русском языке с обозначением «Мохер королевский». Большинство товаров закупается в Японии, Гонконге, Китае, США и латиноамериканского производства. Отдельные товары изготавливаются частными мастерскими в Лас-Пальмасе и штамп ставится: “Сделано в Японии”, “Сделано в США”».

По оценке тов. Лобана, в Лас-Пальмасе наиболее хорошо овладел русским языком персонал таких торговых центров, как «Космос», «Севастополь», «Одесса». «Население города, и в особенности торговые работники, широко информируются о подходе советских судов в порт за несколько дней». Местные встречают БМРТ под красным флагом уже на внешнем рейде — «с целью обмена дешевых спиртных напитков на цветные металлы (латунь, бронзу, медь, ртуть)».

Пользуются интересом у «маклаков» освобожденной Испании и промтовары Made in USSR — фотоаппараты, транзисторные приемники, часы. «Одновременно нелегально распространяют порнографические издания».

Подумать только: в Лас-Пальмасе наш «деревянный» приобрел достоинство полноценной конвертируемой валюты: можно расплачиваться советскими деньгами достоинством от 10 рублей и выше!

«На советскую валюту, в том числе и на чеки ВТБ, можно в частных магазинах купить даже дорогостоящие вещи, такие как современные магнитофоны и радиоприемники. В одном из промтоварных магазинов ко мне подошел продавец и предложил продать советские деньги, достал из ящика стола большую пачку денег достоинством 100 руб., но попросил подождать, пока в магазине никого не будет. Я согласился “продать” при условии, что он объяснит, куда дальше уходят советские деньги. Но продавец всячески уходил в сторону от ответа, а потом сказал: “Не знаю, я сдаю в банк Лас-Пальмаса за соответствующее вознаграждение”».

А в автомагазине продавец похвастался, что у него грузины покупают запчасти за рубли!

Не упускали канарцы и валюту несуществующих государств:

«В Лас-Пальмасе скупаются в неограниченном количестве и денежные знаки буржуазной Латвии достоинством в один лат и выше в металлической чеканке. Деньги, как правило, вывозятся членами экипажей судов... Используются и почтовые отправления, следующие на промысел».

Вот, скажем, на БМРТ «Дзинтарземе» пришла бандероль: журнал «Звайгзне», а в нем пакетик с 15 серебряными монетками в лат достоинством! Партком оказался на высоте: «Деньги были изъяты и по приходу судна в порт переданы в сектор загранкадров».

Бдительный тов. Лобан обратил внимание райкома на то, что кроме «экономического и морального ущерба государству» из-за утечки советской валюты и притока контрабанды в Латвию, «в магазинах одновременно с торговлей ведется и сбор сведений о Советском Союзе». Вот, например, в магазине «Одесса» был разбитной продавец, называвший себя Юра:

«Он хорошо осведомлен об условиях работы и оплаты труда моряков советского рыбопромыслового флота, знает, в каких районах Мирового океана работают наши суда, командные должности на судне, в каком количестве выплачивается иностранная валюта членам экипажа...»

Ну точно — резидент!

Разумеется, первичная организация «Афанасия Никитина» боролась за «облико морале», как могла. На берег уходили группы увольнения из 3—4 человек под началом комсостава; была установлена «круглосуточная партийная вахта»; проведены партийные и профсоюзные собрания. И — пронесло! Но это только на отдельно взятом траулере в одном рейсе. В документах ЦК КПЛ хранится не один документ о побегах, совершенных именно во время стоянок в Лас-Пальмасе латвийскими моряками. Причем, как правило, славянского происхождения. Бывало, впрочем, что через несколько месяцев, они просились обратно.

(По материалам из Государственного архива Латвии.²⁶)

***

В начале 1970-х годов бриз разрядки завеял и над Балтикой. В авангарде этого процесса шагало Королевство Швеция. И без того признавший де-юре и де-факто статус республик Советской Прибалтики, Стокгольм при социал-демократическом премьер-министре Улофе Пальме стал дружественным Москве. А тут — на тебе — в Ригу собираются трое туристов по фамилии Пальме!

Информация по пребыванию в Латвии родной сестры премьера Нильзен-Катарины Пальме²⁷ жены двоюродного брата Барбро Пальме²⁸ и двоюродного племянника Томаса Пальме²⁹ была направлена секретарю ЦК КПЛ А. Дризулу³⁰ от начальника Управления по иностранному туризму при Совете министров ЛССР Э. Ратниека 15 августа 1974 года под грифом «секретно». Шведская неформальная делегация сама «просила, чтобы сообщение об их пребывании в Латвии не появилось ни в печати, ни в радиопередачах».

Шведы относились к своей поездке как к сугубо личной — ведь дед У Пальме был, что называется, здешним. Балтийский немец Волдемар фон Книерием родился в Петербурге, стал первым (!) доктором экономических наук в России, много лет работал ректором Рижского политехникума, в Первую мировую эвакуировался в Москву, но потом вернулся в Латвию, где до смерти в 1935 году и жил в собственном доме на углу Гертрудес и Базницас. Его дочь вышла замуж за шведа — отца У Пальме.

До II Мировой войны сам Улоф Пальме с сестричками частенько бывал в Латвии — у мамы здесь сохранялось имение Скангале около станции Доде (Цесисский район).

Многоопытный Э. Ратниек сразу вычленил «слабое звено» в этой троице: это Барбро Пальме:

«Ее муж Свен Улрих Пальме — известный историк, придерживается прогрессивных взглядов. Неоднократно бывал в Советском Союзе, в 1973 году возглавлял делегацию шведских историков в г. Таллин. Не раз подвергался критике в правой буржуазной печати, особенно за резко написанную им для газеты “Стокольм-тиднинген”рецензию на книгу известного антисоветчика Бруно Калниня “История и государственный строй СССР”, изданную в 60-х годах, как учебник для студентов. В статье говорилось, что в этой книге “больше субъективного антисоветизма, чем науки”. Профессор возмущался тем, что ее автор не использовал ни одного советского источника».

Шеф «Интуриста» делал вывод:

«Прибытие в республику К. Пальме, по всей вероятности является своего рода выяснением дальнейших возможностей посещения Латвийской ССР членами ее семьи... Трудности со временем не позволяли исполнить заветную мечту. “Но Улоф от нее не отказался”, — заявила она».

В доказательство этого приводится и интерес У Пальме к советскому корреспонденту АПН в Стокгольме, латышу Николаю Нейланду:

«Премьер-министр интересовался, как в настоящее время выглядят Цесис, Rode, Валмиера и высказал желание побывать в Латвии с неофициальным визитом, без широкой огласки, чтобы показать жене и детям места, где он бывал в детстве. По его словам, сейчас настало время...»