— Бобби, создается впечатление, что на сегодня вы уже отработали свое…

— Для Бирдмобиля проблем не существует! Я могу полететь куда угодно за информацией и, поверьте, здесь, наверху, гораздо уютнее, чем потеть внизу, в пробке. Советую выезжать на работу как можно раньше и запастись терпением: так или иначе, вам придется провести некоторое время в своей машине.

— Ну что ж, пришло время музыки — итак, «Даунтаун» Петула Кларка.

Кеплер улыбнулся. В следующие полчаса они еще не узнают всех масштабов случившегося, а если узнают — не поверят. Радиостанции поневоле заманивали автомобилистов в западню. Сперва диск–жокей играл «На Бродвее», затем Арло Гутри исполнил «Приезжай в Лос–Анджелес». Слушая музыку, Кеплер в такт постукивал пальцами, медленно продвигаясь вдоль улиц. Основная задача — держаться подальше от делового центра. Через десять минут диск–жокей прервал на середине «Лето в городе»:

— Появились новости о ситуации на дорогах. Итак, Бобби Бирд из Бирдмобиля. Бобби?

— Да, Дэн. Транспортную службу Калифорнии вызывают по сигналу тревоги более чем из четырех мест. На шоссе Голден–Стейт — четыре аварии. Полностью заблокировано пересечение шоссе Санта–Моника и Сан–Бернардино, а также соединение с автострадой номер 605 и шоссе Голливуд на юге. Только что я пролетал над этими трассами и советую держаться от них подальше. Никогда не видывал ничего подобного. На северной половине города движение полностью остановилось, поэтому у транспортной службы нет возможности доставить аварийное оборудование раньше десяти утра. Сверху шоссе выглядит как огромная парковочная стоянка. Внизу тысячи и тысячи машин, которые не могут двинуться ни взад, ни вперед, пока аварийная служба не расчистит шоссе. Видно, мне тоже придется выключить двигатель и подождать немного.

— Отличная идея, Бобби, только не в старом Бирдмобиле. А то я оставил нынче свою железобетонную шляпу дома, а моя бедная лысая голова с трудом выдерживает толчки сильнее поцелуя.

— Напрасно ты забыл шляпу, Дэнни. Ладно, сейчас я направляюсь на юг, чтобы своими глазами увидеть другие места аварий.

— Мы держим постоянную связь с Бобби Бирдом и надеемся, что вскоре на смену плохим новостям придут хорошие. Между тем дорожные службы обращаются ко всем гражданам: если возможно — пожалуйста, оставайтесь дома.

Кеплеру было все труднее и труднее двигаться дальше. Уже семь пятнадцать, стало быть, запланированные трассы перекрыты полностью. Ему пришлось проскочить три перекрестка, прежде чем удалось сделать левый поворот. В конце передачи диск–жокей объявил:

— Напоминаем тем, кто еще сам не заметил, что сегодня отличный день для написания писем. К нам подъехал полицейский на мотоцикле, чтобы сообщить, что на телефонной станции возникли небольшие проблемы с переключающей аппаратурой. Поэтому, если вы ждете звонка, не беспокойтесь, а просто чем–нибудь займитесь. Благодарю, что вы были с нами все это время. Ваша любимая радиостанция транслирует новости до десяти часов…

Шоссе Вентура являло собой жуткое зрелище. Все двенадцать полос были заняты автомобилями, над головами гудели полицейские вертолеты. Среди разноцветных, сверкающих в солнечных лучах машин, люди разгуливали в одиночку и группами, некоторые сидели на капотах и крышах, беседуя. Остановившись у въезда на шоссе, Кеплер проводил взглядом трех молоденьких девиц, спускающихся пешком по узким проходам, отделяющим один автомобиль от другого. Какой–то нервный владелец «мерседеса», сложив руки рупором, завопил, когда они проходили мимо:

— А ну вернитесь к своей машине! Вдруг она тронется с места!

Одна из девушек остановилась около его машины, спокойно и искренне поясняя:

— Это невозможно, ясно? Я забрала ключи.

Глава 27

Портерфилд держал узкую голубую полоску бумаги.

— Во сколько это пришло?

— В Лэнгли прорвались лишь в восемь сорок пять, чуть меньше получаса назад. В четверть седьмого по лос–анджелесскому времени. Это из Лос–Анджелеса. — Молодой человек с удовольствием отчеканил эту информацию, сузив сверкающие глазки.

— Копии передайте заместителю директора Пайнсу, мистеру Кирнсу и мистеру Голдшмидту.

Щелкнув каблуками как заправский денщик, молодой человек устремился к двери. У Портерфилда он вызывал отвращение, но приходилось мириться с его присутствием, покуда не разрешена проблема с бумагами Донахью. Имя молодого служащего было Карпентьер, но в списках фонда Сейелла он проходил как Карл Берндт — имя, совершенно ему не подходившее и вынуждавшее Портерфилда каждый раз напрягаться, вспоминая его.

Подняв телефонную трубку, Портерфилд сообщил:

— Мне необходима связь с главным офисом в Лос–Анджелесе, срочность номер один, охраняемая линия, но не тратьте время на то, чтобы продраться сквозь помехи. Если ничего не работает, вызовите коммерческую линию.

На часах была почти половина десятого. Ожидая звонка, Портерфилд перечитал телеграмму: «619352. Вы испортили пикник».

Китайчик Гордон поставил свой шезлонг поближе к Маргарет и шагнул вперед, чтобы получше настроить телевизор, стоявший на верстаке для сварочных работ. Затем подошел к лестнице, где на ящике для льда восседал Кеплер, и взял у него банку пива.

— Да, Китайчик, — грустно изрек Кеплер, почесывая живот, — в твоей мастерской градусов на десять прохладнее, чем наверху, а там на столько же холоднее, чем на улице.

— Бетонный пол, — пояснил Китайчик, — даже животные это понимают. — Обернувшись, он обнаружил, что черная псина улеглась в пустующий шезлонг рядом с Генри Мецгером.

— Иди сюда, Китайчик, — позвала Маргарет.

Он встал позади нее, прислонясь к холодному металлическому корпусу фургона.

На экране было шоссе с неподвижными автомобилями. Казалось, что они одновременно остановили свой бег и застыли, погруженные в волны полуденного зноя как в желе. Поперек экрана шел текст: «Катастрофа! Специальный репортаж из Лос–Анджелеса». Заставка «Дневных новостей» сопровождалась электрическим стаккато, похожим на телеграфный код, которое затем плавно переходило в величественный туш. Наконец, возникли светлые кудряшки и белесая парафиновая физиономия Жене Тартона:

— Самую крупную в мировой истории автомобильную пробку и стоградусную жару принес сегодняшний день в нашу Южную окраину. Позже мы расскажем об этом подробнее.

Жене Тартона сменила группа юнцов, которые, запрокинув головы, заливали в глотки литрами безалкогольные напитки.

— Что за гнусное название — Южная окраина! — возмутился Кеплер. — Так называются низовья Саванны, а вовсе не Южная Калифорния. Вот козел! Да я бы…

— Кеплер! — одернула Маргарет.

На экран вернулся Жене Тартон:

— Сегодняшним утром в течение получаса произошли аварии, которые вывели из строя семнадцать ключевых автострад Лос–Анджелеса. Жизнь города полностью парализована, миллионы пассажиров не могут достичь мест назначения.

— Спокуха, Жене! — сказал экрану Китайчик Гордон.

— Одновременно произошла внезапная блокировка связи на Южной Гранд–авеню, телефонная станция неожиданно отключила десять миллионов телефонов в домах и учреждениях округа Лос–Анджелес. Час назад бригаде «Дневных новостей» удалось прижать к стенке мэра в его офисе и потребовать объяснений.

Несколько секунд Жене смотрел куда–то в сторону, потом на экране появился мэр в ярком блеске осветительной аппаратуры. На стене позади него отбрасывалась жутковатая черная тень, а глаза мэра блестели, словно у дикого зверя, случайно попавшего под свет автомобильных фар.

— Мы будем говорить с губернатором по поводу оказания помощи и просить президента объявить округ Лос–Анджелес зоной бедствия. Это позволит прибегнуть к помощи национальной гвардии для ликвидации последствий аварии и предоставит нам право на финансовую поддержку, поскольку экономика города понесет сегодня значительные утраты. Сейчас только одиннадцать часов, и у нас впереди много времени.

Возникла рука репортера, которая совала микрофон под подбородок мэра.