— По-моему, вы оба очень серьезные, — заметила она.

— Серьезные? Тебе показалось. Хочешь холодного вкусного пива? — спросил я и купил пива. Ей, себе, Бобу Коллинзу и Билли. И в этот момент кто-то неподалеку сказал довольно громко:

— Взгляни, этот ублюдок покупает дикарю пиво!

К сожалению, в Западной Австралии немало людей, думающих подобным образом. Я не видел, кто это сказал, но Джейн видела. Вы не успели бы произнести «Джек Робинсон», как она, сделав три больших шага, оказалась перед этим парнем и изо всей силы ударила его по щеке. Наш разговор с Билли, таким образом, прервался.

Той же ночью мне удалось поговорить с ним еще раз. Мы ждали в больнице, пока Бобу осмотрят ногу и сделают рентген. В коридоре был задан вопрос номер два:

— Скажи мне, каким образом десять футов коричневой змеи оказались в самолете?

Билли ответил, что два года назад в Кунунурре он смотрел как-то телевизор. Показывали самолет, а в самолете была змея. Он вспомнил об этом, когда клал змею в коробку.

— Поэтому, когда босс послал меня из пещеры на Стринджер Стейшн, я положил коробку в самолет.

Позади кресла пилота было место, куда эта коробка хорошо вписалась. 

— Да, — сказала Джейн, когда услышала это. — Теперь понятно, как змея туда попала, но каким образом она выбралась из коробки, да еще в такой нужный момент? 

— Ты знаешь, я уже думал об этом. Щеколда на крышке, наверно, не была закрыта. Или Билли сам ее открыл. Пока самолет стоял на месте, змея лежала спокойно. И даже когда «лайтнинг» взлетел, это был относительно ровный полет. А когда Макерас начал делать виражи, атакуя нас, коробка упала, крышка откинулась, и — добро пожаловать, мисс Змея!

— Господи, в моей памяти никогда не изгладится эта картина, — поежилась Джейн.

Да. Даже теперь иной раз стоит закрыть глаза, видишь Дикси Макераса с королевской коричневой змеей на шее.

На следующее утро мы вошли в офис. Шарлин встретила меня своей знаменитой улыбкой и сообщила две новости.

Первая имела форму обручального кольца с бриллиантом, сияющим как прожектор электропоезда.

— Довольно быстро, Шарлин.

— О да. — Шарлин улыбнулась еще шире. — Уверена, вы знаете моего Симона. Он брат Брюса Фернаби.

— Еще один игрок в гольф.

— Что поделаешь, — ответила она и добавила: — Мистер Банбери желает видеть вас. Как только вы появитесь.

Он стоял возле окна, напоминая Кинг-Конга, готового вот-вот ударить себя лапой в грудь, и уже рычал.

— Кто все эти люди? — проревел Банбери. — У меня здесь не вечеринка!

— Позвольте мне представить капитана Джейн Стратт, одного из клиентов нашей фирмы.

Банбери показал свои зубы в угрожающей гримасе.

— Она наследовала Стринджер Стейшн в Кимберли от своей внучатой тетки, миссис Мэри Эллен Грин, — пояснил я.

Наступила пауза. Затем Банбери проскрипел:

— Слышал. Вы сознаете, что обязаны продать Стринджер Стейшн австралийцу?

— И не помышляйте об этом, — ответила Джейн.

— На вашем месте, — проворчал Банбери, — я крепко призадумался бы. В один прекрасный день эта земля превратится в республику, и англичане станут здесь не слишком популярны. Будучи на вашем месте, я продал бы ферму и поспешил с этим.

— А я не продам. Никогда, — сладким голосом произнесла Джейн.

— Вы же не сумеете работать в этих местах, — гремел Банбери. — Вы вредны для фермы, а ферма вредна для вас. Возвращайтесь к себе в Англию — этой ферме нужен настоящий хозяин-австралиец!

— Она и достанется настоящим австралийцам, — холодно ответила Джейн. — Я обращаюсь к вашей фирме с просьбой помочь в образовании Товарищества аборигенов на базе Стринджер Стейшн.

— Господи Иисусе! — пробормотал Банбери, сверкнув на меня глазами. — И ты готов за это взяться?

— Конечно!

— Тогда проваливай отсюда и делай это где-нибудь в другом месте!

Так я и поступил, а Банбери лишился сразу двух партнеров. Двух, потому что Марии Н. Брайт среди нас тоже уже не было. Говорят, теперь она где-то в Бразилии, где тоже водятся чудаки, но это только слухи.

Я не стал устраиваться в другую фирму, решив вместо этого открыть собственное дело. Первой моей работой было придание товариществу правового и юридического статуса. Сейчас Билли уже подбирает людей для работы в Товариществе аборигенов. Кроме того, я зарегистрировал открытое Грином месторождение, участок отмечен и оформлен по всем правилам с соответствующими документами.

А Джейн уезжала домой. Мой Милый Муравей улетал.

Это был удар.

Она уж и об отставке заявила, собираясь всерьез заняться обретенной наконец фермой и изумрудами. Но совсем скоро я услышал слова, которые повергли меня в уныние.

— Подумай сам, — сказала она, — сколько затрат потребует этот изумрудный бизнес: платить австралийцам за труд на прииске, за проезд в такую даль и обратно. А чего будут стоить бунгало, кондиционеры и плавательные бассейны — все, что необходимо им для нормальной жизни... Сколько хлопот, сколько людей, сколько шума!

Я тупо молчал, не зная, что сказать ей на это. Подобное было так не похоже на деятельную, энергичную Джейн.

Потом, глядя куда-то вдаль, она произнесла:

— У Мэри Эллен все это было как-то иначе...

И тут, кажется, я наконец понял. Поэтому, провожая ее к самолету, сказал:

— Почему бы нам не поехать туда зимой, прихватив по кирке и лопате, и не посмотреть, что мы сможем там накопать?

— Ты хочешь сказать, только ты и я?

— Именно так.

Джейн улыбнулась, обещала хорошенько подумать и написать.