Борис

Снайпер, стрелявший по Катиной кровати, мог прятаться в одной из 5–6 квартир дома напротив. Однако Устинову повезло сразу. Первый же «объект», расположенный точно напротив спальни, оказался незапертым. Борис слегка толкнул оббитую потрескавшимся дерматином дверь, увидел, лежащий на полу труп и отпрянул. Мертвая старуха улыбалась. Тронутые помадой узкие губы будто насмехались над нелепо вывернутой шеей и над жестокостью мира, не позволившему человеку умереть собственной смертью.

Устинов недоверчиво покачал головой. Неужели старушку ухлопали, ради возможности выстрелить по Катиной кровати? Быть такого не может!

Могло, однако, быть и не такое. Борис шагнул в комнату, огляделся. Окурки на полу, запах дыма, бутылки из-под пива, «Спортивная газета» на столе. Даже винтовку и ту убийцы бросили на видном месте, в углу на ковре.

Не спеша, Борис спустился по лестнице. Стараясь не торопиться, повернул к дому.

— Боря, — окликнула соседка. — Слышал новости? Неподалеку мужика мертвого выкинули из машины прямо на тротуар. С порванным горлом.

— Да, да, — он сделал удивленное лицо. Доставая ключи от квартиры, почувствовал, как дрожат руки.

От собачьих клыков даже в большом городе люди гибнут не каждый день. Первым делом милиция примется за их район. Найдутся, непременно найдутся, свидетели драки. Всплывет участие Рексы. Борис покосился на черно-белую тушу, развалившуюся на полкомнаты. К сожалению, он ни чем не мог помочь собаке. Увезти, спрятать? Сейчас, когда у самого земля под ногами горит? Когда Катька в беде? Устинов отвел взгляд. Было стыдно. Рекса его никогда не предавала.

Он достал из книжного шкафа томик Достоевского. Открыл обложку. Внутри, в вырезанной ножом нише лежала желтая кожаная кобура, в ней пистолет и флешка. В памяти всплыл майский лес, мотоциклист с простреленной головой, стая воронов. Устинов видел, как парнишку убили, как киллеры обыскивали труп. После выстрела парень проехал еще метров десять, потом врезался в сосну. Тело, неестественно изогнутое, отбросило влево, ботинки — вправо. Много дальше добралась ножная кобура. Покойник при жизни цеплял ее к лодыжке.

Убийцы обшарили карманы мотоциклиста, не поленились отыскать ботинки, надеясь найти то, что случайно досталось Борису. Он же просмотрев флешку, ценности ее не оценил. Любительская съемка: мужская компания гуляет в ресторане, плескается в бассейне. Главный персонаж — толстяк лет 50 с крупной родинкой на щеке. Лицо незнакомое, впрочем, как и физиономии прочих персонажей. Не верилось, что из-за этих мирных кадров погиб человек. Но из песни слов не выкинешь. Застреленного парня, наверняка, давно склевали вороны.

«Странные дела творятся на белом свете», — с тяжким вздохом Борис бросил в спортивную сумку кобуру, пару футболок, свитер. Что еще взять с собой? Что нужно человеку на пути в неизвестность?

Через десять минут Устинов уже усаживался на соседнее с водительским сидение Юлиного Volvo. Любовница тот час затеяла допрос:

— Что случилось? На тебе лица нет! Ты белый как полотно! Тебе плохо! Ты заболел!

Борис глянул в зеркало. Вид и в правду неважный.

— Не преувеличивай, — уронил небрежно.

Другой бы на его месте радовался, имея такую женщину: соблазнительна, умна, покладиста, при деньгах. Устинову же едва хватало сил на элементарную вежливость. Сейчас особенно.

— Мне надо в центр.

— Зачем?

Борис с трудом удержался от резких слов. С каким удовольствием он оборвал бы эту связь. Но побег из солнечного Крыма, из ласковых объятий Юли в Катино сиротское полу-безумие, получил соответствующую оценку. «Если ты меня бросишь, — оповестила с порога любовница, едва он явился с извинениями, — я убью себя». Устинов попытался объясниться. Напрасно. Юля затащила его в постель, а потом наглоталась снотворного и едва не сдохла. «Суицидальный синдром», вывел корявым почерком дежурный врач «Скорой». Капкан захлопнулся. Устинов не решился на разрыв. Стать причиной смерти вздорной истерички — такую «роскошь» он себе позволить не мог.

— Юля! Ты хотела мне помочь — помогай. Поехали.

— Хорошо. Но презентация? Ты уверен в своем решении?

— Да! — Устинов поморщился. Нынешнее утро началось с неожиданности. Стоило ему открыть глаза, как Юля объявила: днем у него презентация проекта, вечером они едет в N-ск; завтра — выступление перед учредительным советом. На кону должность директора математического лицея и оклад в пять тысяч долларов. «Ты мечтал об этом, а я нашла инвесторов», — любовница ожидала благодарности, однако получила же только прохладное «спасибо». «О таких вещах не предупреждают в последнюю минуту с утра в постели, — принимать Юлины подарки Борис не хотел, потому спрятался за первый подвернувшийся предлог. — В общем, спасибо за заботу, но, скорее всего, я вынужден буду отказаться». В спорах и пререканиях прошел завтрак. Собственно, из-за Юлиной настойчивости он и опоздал к Кате. Однако любовница почти добилась своего. Устинов пообещал подумать и часам к одиннадцати озвучить вердикт.

— Хочешь выпить? — вдруг предложила Юлия. — У меня отличный коньяк.

— Нет.

— Куда ты собрался?

— В Катин офис, — Устинов закрыл глаза, отгораживаясь от суеты, погрузился в думы.

Катерина трудилась в благотворительно фонде «Веста» под эгидой какой-то невнятной мировой гуманитарной организации и занималась чем-то несерьезным: обрабатывала, собранную в регионах, статистическую информацию.

Какую — Катерина так и не разобралась. Сведения поступали по Интернету в виде кодированных таблиц, которые надлежало свести по специальной методе, а затем разогнать по пунктам зашифрованного перечня. За эти малоосмысленные действия Морозовой платили вполне приличный оклад. Мало того, к Кате на работе никто не цеплялся, не изводил придирками и домогательствами. Напротив, Морозову холили и лелеяли: кормили в офисе три раза в день, поили чаями-кофеями; потчевали витаминами и даже включили в программу «Бизнес за здоровый образ жизни». За подвиг относительного воздержания — требовалось: не пить, не курить, не употреблять наркотики и транквилизаторы — кто-то выдавал участникам ежемесячно по 100$.

— Остановись здесь. — Борис взял Юлину ладонь, поцеловал благодарно. За что он на нее вечно злится? Не женщина — золото. Бросила дела, катает его по городу, слушает грубости. А он …Продолжать не стоило, старая песня.

— Спасибо, дальше я сам.

— Борис, послушай меня, пожалуйста, — в голосе Юлии возникли стальные ноты. — Я займу пять минут, не больше.

— Хорошо.

— Ты собрался куда-то идти, с кем-то общаться? Расскажи мне, что случилось, а лучше возьми с собой. Ты странно выглядишь, у тебя больные глаза, — Юля положила руку ему на плечо, поправила воротник, не удержалась, прильнула к груди. — Ты взволнован, раздражен. Ты, как натянутая тетива. Тронь и зазвенит. В таком состоянии можно все испортить.

Устинов неохотно кивнул. Помощь ловкой и нахрапистой бабы могла быть очень кстати. Он действительно сильно нервничал и, что уж скрывать, боялся.

— Хорошо.

Даже краткая версия случившегося, произвела на Юлю впечатление. С минуту она молчала, переваривая услышанное, затем резко уронила:

— Все понятно. Пошли!

— Нет! — Устинов не шелохнулся. — Я пойду, когда сочту нужным.

Юля растерялась.

— Милый…

Молчала бы! Он снова ее ненавидел.

— Я просил не называть меня «милым»!

В памяти, в самом потайном уголке дрожащие от нежности губы прошептали шальным от страсти голосом: «Милый…милый мой…» Другим женщинам произносить это слово не следовало.

— Я нечаянно, — Юля виновато улыбнулась. — Не сердись.

Они устроились за столиком кафе, расположенном напротив «Весты» и Юля тут же взялась за расспросы.

— Два кофе, пожалуйста. Говорят, у вас взорвали кого-то? Прямо на улице, среди бела дня?

— Да, утром, в полдевятого, девчонку на мелкие кусочки разнесло. — В голосе официантки звучала едва ли не гордость. Как же! Отличились! — Охранник, как заорет «Катя»…как жахнет…машина вдребезги, шофера ранило, кровища, крики, ужас. Милиция примчалась, «скорая»…