Интересно, что?
Но лицо из неприступно-холодного уже стало лакейски-приветливым, спина чуть склонилась в подобии поклона.
— Приветствую, — голос чиновника, претерпев мгновенное изменение, стал медоточив и дружелюбен. — Советник примет тебя сразу после трапезы. А место…
Он оглядывается на те диваны, куда рассаживал, как я теперь понимаю, самых важных гостей, и они начинают нервничать.
— Мне тут нравится… — безразлично бросаю я, и, пожалев несчастно сникшего конкурента, великодушно предлагаю — а этот господин… если желает, пусть устраивается рядом, места много.
Господин неожиданно бледнеет, потом покрывается красными пятнами… да что я опять не так сказал?
— Он может подождать там, — отправляясь по своим делам, небрежно махнул толстяку чиновник и тот уныло поплелся в сторону самых дальних кушеток.
Публика ехидно захихикала ему вслед, а я незаметно провел руками по покрывалу, отирая с ладоней пот.
Первый бой быстро выигран и первый враг так же быстро нажит. Неплохо я начинаю свою придворную карьеру.
Некоторое время мы предоставлены самим себе и некоторые используют эту возможность чтобы тихонько обмениваться новостями. Затем боковые двери распахиваются и слуги не спеша вносят подносы с едой и небольшими фарфоровыми чайниками.
Вот про эту процедуру Ештанчи рассказал подробно, обычай поить посетителей чаем существует в Дильшаре со времени прадеда Шаурсияра. Тот был в молодости известен как самый расточительнейший из ханов, зато к старости стал прижимистым скупердяем. И когда в один прекрасный день придворным бездельникам и посетителям подали чай, подвох заподозрили почти все. И оказались правы, после чаепития по залу прошел слуга с прозрачным кувшином, вежливо предлагая оплатить съеденное.
Вот и сегодня бегущие во дворец просители не зря нестройно позвякивали кошельками, впрочем, ничуть не пугая привычных птиц. Я тоже загодя приготовил несколько серебряный квадратов, но истратить их, как оказалось, было не суждено. Чиновник в золотой тунике, ловко огибая разносчиков, прямиком направляется ко мне.
— Советник приглашает тебя позавтракать с ним, — сообщил важно и, развернувшись, сразу направился назад.
Словно не сомневался, что я покорно последую за ним. И что самое обидное, был совершенно прав. Действительно следую, да еще и улыбаюсь так счастливо, словно получил в подарок жемчужный остров. Все просители и приближенные смотрят мне вслед, и далеко не во всех глазах светится откровенная зависть. Некоторые взгляды внешне невозмутимых южан так нехорошо задумчивы, что заставляют меня внутренне собраться. Ну да, слышал я в Дильшаре боязливые намеки на возможность не вернуться с визита к советникам.
Он сидит в просторной комнате на диване, подложив под себя ноги, и, на первый взгляд, не выглядит очень опасным.
Хотя… только на первый. Белые штаны и рубаха хотя и не украшены ни единым стежком вышивки, но так безукоризненно сшиты и из такого тонкого полотна, что сразу понятно, золотая туника слуги обошлась впятеро дешевле. Коротко стриженые волосы, бородка с проседью, отстраненно — вежливый взгляд узких глаз и сухие чуткие пальцы, небрежно отщипывающие кусочки горячей лепешки должны навевать чувство умиротворения… но происходит наоборот.
Под этим безразлично спокойным обликом чувствуется мощная воля и жесткий, даже жестокий характер. Впрочем, здесь, более мягкие до таких должностей и не доживают.
Он кивком предлагает мне садится, и я осторожно устраиваюсь на краешке соседнего дивана, вспомнив, как среагировал толстяк на предложение сесть рядом. Мне, конечно, простительно не знать всяких дворцовых тонкостей, раз я якобы прибыл из провинции, но только на первый раз. Невнимательных и неосторожных дворцовые акулы считают своей законной добычей.
— Зачем ты пришел? — запив лепешку горячим душистым настоем, без обиняков спрашивает советник.
— За советом, — виновато понуря голову, бормочу я, нервно сжимая кулаки, чтоб выглядеть волнующимся.
— Но советы я даю только своему хану, — не показывая даже капли заинтересованности высокомерно хмыкнул он, снова возвращаясь к лепешке.
Можно подумать, я этого не знал! Однако вслух говорю совсем другое.
— Да, господин, вот только… дело и касается хана… вернее его матери… великой ханши Саялат…
Он клюнет, он уже клюнул, вот только не покажет этого сразу. Сначала помурыжит хорошенько, чтобы как следует вбить в сознание, что я без его указаний просто пыль под ногами.
— Рассказывай, — не переставая завтракать, бросил советник, — только коротко.
— Госпожа Саялат… выразила желание… иметь дивных птиц и животных… с Бенрайских островов. Мое судно привезло их позавчера. Но… я человек простой… в Дильшаре был два раза… проездом… и не знаю, как показать животных ханше, чтобы она могла выбрать лучших…
— Надо было спросить других торговцев, — довольно грубо оборвал мою неуверенную речь советник — с чего ты решил, что я должен знать такие вещи?
А с чего он решил, что я не спрашивал? Да тот же Дженгул подробно рассказал, как все такое устраивают. Договариваются с торговцем коврами и шелками, он драпирует своими тканями неприглядные загончики, устраивает полог над проходом, и застилает дорожку коврами. Потом посылается приглашение ханше, она приезжает, выбирает себе питомцев, их пересаживают в новые клетки и везут во дворец.
Вот только я так делать не собираюсь. Меня совсем не устраивает перспектива просто продать зверей великой ханше и стать ее постоянным поставщиком. После этого придется возить бедных птиц лет двадцать, чтобы стать своим в околотронной стае. А я на все дела отпустил двадцать дней, и еще хочу немного поторопить события. Если удастся, конечно.
— Я не решил… — шепчу почти виновато — я знаю точно… только вы можете устроить для великой госпожи настоящий праздник… я видел… во сне… как она выходит в сад… а там, среди цветов, красивые клетки… музыка и столики с фруктами…
Советник дергает шнурок звонка и в комнату влетает слуга. Понятливо ловит небрежный кивок господина и доливает ему настой из чайника, стоящего на отдельном столике. Потом наливает оттуда же и мне и если это угощение означает не согласие, то я не королевское око.
— Тебе хватит три дня? — после того, как я, деликатно взяв крошечный кусок лепешки, отпил глоток чая, роняет советник.
— Постараюсь. Клетки закажу заранее, а установить можно в последний момент. Чтобы никто не испортил сюрприз, — немедленно отвечаю, внимательно ловя его взгляд.
— Мои люди помогут расставить клетки, — наконец вступает он в сделку, — но в городе…
— Никто не услышит вашего имени, — понятливо подхватываю я.
Он молча кивает, рассматривая меня тем же холодным взглядом и снова дергает шнурок.
На этот раз появляется золотая туника и я, подхватывая полы халата, поспешно вскакиваю с дивана.
Время аудиенции закончилось.
— Ну, получилось? — как-то безрадостно вскинул глаза на моё довольное лицо язва, — А тебя Дженгул просил приехать.
Все хорошее настроение вмиг растаяло, словно снежинка на печи. Там парни еле живые, а я тут радуюсь, что удалось заключить очень сомнительный договор с очень ненадежным человеком.
— Сейчас, только сниму этот халат и поеду. Скажи Тошипу, пусть даст какой-нибудь пирожок, перехвачу по дороге.
— Тебя же завтраком во дворце покормили? — подозрительно смотрит Рудо.
— Не успели, — уже с лестницы откликнулся я.
Во двор Дженгула я почти вбегаю, не мог же человек Чануа потревожить меня просто так. Не дано ему такого права. Значит, случилось что-то неординарное. Сую в руки встретившего меня слуги корзинку, которую всучил для раненых заботливый Тошип и предлагаю проводить к хозяину.
Но приветливо улыбающийся купец уже поджидает меня на крыльце своего дома, и слуга вышколено исчезает на дорожке, ведущей к кухонной двери.
— Что случилось? — едва шагнув на первую ступеньку, нетерпеливо интересуюсь я, чувствуя, как внутри вскипает раздражение его спокойной улыбающейся физиономией.