Иолы уже начинали понимать, что им вряд ли удастся вытянуть из пленников еще что-нибудь сверх того, что они уже знают, а они считали, что знают уже достаточно. Дальнейшие сеансы могли привести к полной потере необычайных возможностей инопланетников, поэтому их передали в распоряжение исследователей несколько иного свойства.

У основания гигантского устройства, удерживающего набор арф, сделанных по образу и подобию той, что изготовили тераклианцы и которую сняли с обтекателя “Железной Мухи”, лежал человек, распластанный и крепко привязанный к специально изготовленному цоколю. От него к различным контрольным приборам, на которых мерцали циферблаты, лампочки и зуммеры, тянулись многочисленные провода, и все это вместе должно было регистрировать импульсы, исходящие от человеческого организма.

Этим человеком был Тог. Иолы решили использовать такой прием не только для того, чтобы выяснить неизвестную и странную природу генерирования электрической силы в его теле, но и сопоставить это явление с большим диапазоном звуковых колебаний, которые извлекались из огромного количества струн, натянутых между Нефритовыми Пирамидами.

Рядом с несчастным, который лежал, подняв глаза к небу, не в силах шевельнуться, находились еще четыре жертвы.

Эрик, Лууз, Акке и Алоизиус.

От них хотели получить другие результаты.

Не принимая во внимание, что Эрик может летать, а Лууз раздваиваться, их накрепко привязали струной от арфы к двум другим пленникам. Затем, их, как и беднягу Тога, подсоединили проводами к контрольным приборам. Целая армия техников хлопотала и суетилась вокруг.

Пытка началась.

Сначала собирались посмотреть, что даст простая гамма звуков, затем, более сложная. Потом — для этого прибегли к помощи талантливых музыкантов начали сочинять целые симфонии, иногда очень гармоничные по содержанию, а иногда — настоящую какофонию — подобная музыка захлестнет родную планету Эрика несколько веков спустя, когда общий хаос Великого Декаданса проникнет и в живопись, и в музыку.

Какое-то время Эрик и его спутники ничего особенного не ощущали. Они были только слегка оглушены и ошарашены водопадом звуков, который обрушился на них, но в целом все это было вполне сносно.

Стало гораздо хуже, когда в игру вступили диссонансы.

Расположенные вплотную к источнику вибрации, четверо пленников и Тог вместе с ними испытывали адские муки, тем более, что струны были сделаны из разных материалов, в результате чего звучали совершенно по-разному.

Дрожь волнами пробегала по коже вместе с тем, как звучали то приятные, то диссонирующие звуки; гармония быстро сменялась крайней дисгармонией, и пленники мгновенно переходили от величайшей эйфории к абсолютному раздражению, от наслаждения, рожденного мощными прекрасными аккордами, к невыносимому скрежету, который посредством вживленных в их тело многочисленных электродов электромагнитной системы приводил их в состояние ожесточения, тоски, щемящей душевной боли, которую невозможно описать словами, осознать, но которая жгла раскаленным железом, разрывала на части волнами, и эти волны, иногда противоречивые, сталкивались между собой и уходили, оставляя их задыхаться до следующего прилива, который обрушивался новым потоком звуков и шумов, от самых низких и сверхвысоких, достигая иногда немыслимой частоты.

И это продолжалось, продолжалось…

Иолы сгрудились вокруг своих приборов и, не отрываясь, наблюдали за результатами эксперимента, не испытывая при этом никакого сочувствия к несчастным пленникам, у которых шел мороз по коже от этого в высшей степени интересного и поучительного опыта.

Наконец они решили, что на этот раз достаточно, а то, неровен час, подопытные не выдержат и сойдут с ума. Их отвели в уединенный район, которым командовал фарч со своей безжалостной командой. Вполне естественно, что здесь уже не было очаровательных сиделок, зато сколько угодно металлических демонов.

Их практически не оставляли одних, разве что на время сна. Теперь они жили в большой камере, которая тщательно запиралась на ночь. Измотанные сеансами допросов и экспериментами, несчастные пленники, возвращаясь, без сил валились на койки, но даже во время короткого отдыха боль, полученная во время ужасных сеансов, не отпускала.

Сеансы велись в любое время. Просыпаясь утром, пленники не знали, придут за ними или нет. Роботы не сводили с них глаз.

Они чувствовали, что выдыхаются, что снова начинают утрачивать свой дар. И однажды ночью, спустя два или три дня после серии экспериментов, им наконец удалось поговорить.

Друзья пытались представить себе, что сейчас происходит в Теракла-Майор. Они не имели никакого представления о событиях на Гуур за последнее время. Было немыслимо, чтобы их союзники до сих пор не начали поиски “Железной Мухи”. Была надежда, что тераклианцы придут спасать их, даже если для этого им придется ввязаться в конфликт.

Эрик вновь попытался установить мысленный контакт с Одд. Ему было известно, что телепатическая связь легче возникала между близкими людьми. Но, очевидно, из-за очень большого расстояния между Нефритовыми Пирамидами и Теракла-Майор у него ничего не получалось.

Итак, друзья тихо совещались, боясь быть услышанными и не исключая возможности установки в их камере микрофонов-жучков. Они уже начали отчаиваться, прекрасно понимая, что иолы по окончании своих экспериментов просто-напросто их аннигилируют.

Эрик рассказал о своих попытках связаться с прекрасной Одд. Вдруг Акке прошептал:

— А что, если я попробую стать твоим ретранслятором?

— Что ты хочешь сказать?

— На моей родине со мной проводили такие опыты. Ты знаешь, что мой мозг может посылать очень сильные излучения, и часто я могу видеть предметы, находящиеся очень далеко?

— Да. Ну и что?

— Ты пытаешься установить контакт с Одд… У тебя не получается… Так вот что я хочу предложить: ты будешь обращаться к Одд через мою мысль, а я буду ретранслятором. Или, по крайней мере, попробую ретранслировать, — скромно добавил маленький человечек. — Иногда я, знаешь ли, способен на серьезные вещи…

Эрик подскочил.

— Что же ты раньше не сказал?

— Но мы об этом никогда не говорили!

— Ну что ж, попробуем?

Остальные трое внимательно слушали их разговор. Совершенно измотанный Тог, из которого ушел весь его электрический потенциал, был рад любому, даже самому безнадежному проблеску надежды на спасение. Алоизиус после ежедневных пыток совсем ушел в себя и поэтому встретил предложение Акке довольно равнодушно. В последнее время он вообще часто впадал в задумчивость, видимо, размышляя вовсе не о своем прежнем ремесле. Лууз был отрешен от мира сего, все еще находясь во власти своего горя.

Эрик и Акке начали делать попытки установить мысленную связь. В эту ночь никто не мог заснуть. Трубадур и Акке достигли некоторых результатов в передаче мысли друг другу, но было совершенно очевидно, что им не хватает тренировки. Наступил рассвет, но все попытки были безрезультатны.

Вскоре появились иолы, и несчастным пленникам пришлось пережить еще один ужасный день. Тога опять распластали на земле, подключив к нему электроды, а остальных подвесили между струн фантастических антенн-арф исключительно с научными целями.

Затем вызвали огненный легион, чтобы испытывать воздействие звуковых волн, излучаемых огромным источником звука. Иногда некоторые пылающие существа заметно слабели, что означало появление частоты, вредной для их экстрабиологической конституции. Такие случаи иолы изучали неистово, страстно, а затем, к великому несчастью пленников, повторяли опыт.

В этот вечер все они были еле живы, но Эрик, стиснув зубы, не давал покоя Акке, пытаясь снова послать мысль на расстояние.

Но понадобилось еще три ночи, пока это им удалось.

Передача рождалась в мозгу трубадура, ее тотчас же подхватывал человек со Спики и, вкладывая все силы, старался передать в Теракла-Майор.

И вот, наконец, результат.

В сознании обоих мужчин внезапно возник образ, правда, еще туманный, ускользающий, удаляющийся. Но Эрик узнал, и сердце его забилось. Это был образ белокурой молодой женщины, это была она… Одд… Одд из Теракла-Майор!