Он закончил свое благословение жестким голосом, с горящим взглядом.

– В этом волке Страны Мечты мы видим образ, к которому должны стремиться воины: муд рость в сочетании с инстинктом и чувством Родины, всегда готовый к решающему и беспо щадному нападению. Я даю вам имя этого могучего создания. Вы есть клан Волка!

23

Андрей вошел в дверь и застыл, словно пораженный громом.

Годы обрушились на него потоком запахов и звуков, из подсознания поднимались сотни воспоминаний, вызванных непередаваемыми ароматами свежеиспеченного хлеба, курящегося паром супа, жареного мяса и дюжин сортов отличного пива, смешанных с живой беседой, вездесущим звоном посуды и, конечно же, щёлканьем биллиардных шаров.

– Андрей, – приветствовал его маленький, лысеющий официант и двинулся сквозь толпу словно рыба сквозь водную толщу. Андрей кивнул в ответ, чувствуя себя куда более уютно, чем когда-либо в том, оставленном на Эдеме, баре.

Он стал продвигаться вглубь зала. Запахи и атмосфера бара были настолько привычны, что он невольно задавался вопросом – а кухонный персонал остался тем же, что и двадцать лет назад на Эдеме? Впрочем, планировка отличалась в достаточной степени, чтобы дать ему верное представление об изменениях. Нет, вряд ли. Сюда добрались лишь немногие. Может быть, один из поваров, который смог вспомнить рецепты. Владелец, который хорошо помнит, что получалось тогда и что нет. Это единственное объяснение тому, что здешняя еда настолько похожа на ту, что я помню.

На мгновение его охватила меланхолия – как всегда, когда ему приходилось задумываться о людях, погибших в ужасах миров Пентагона, однако он опять мягко отодвинул эти воспоминания туда, где им было место – в глубину своей памяти.

– Андрей, сыграем? – позвала Карла, красавица с томным взглядом и роскошным телом. Он прошел мимо, лишь помахав ей в ответ рукой.

– Не сегодня, Карла. У меня нет денег для тебя.

– Кое-что для меня у тебя есть всегда, Андрей, – она громко расхохоталась, взмахнула в ответ и повернулась к биллиарду, по которому в данный момент гоняла шары в полном одиночестве.

– Ну и акула, – заявил голос слева от Андрея, заставив его дернуться. Он повернулся и уви дел Раймонда Сайнце, выходившего из туалета.

– Господи, Рэй, ты меня чуть до инфаркта не довел.

Драконовское наследие Раймонда на секунду всплыло на поверхность, когда он в качестве извинения легко поклонился, однако он тут же совершенно не по-драконовски расплылся в широкой улыбке:

– И все равно, она – акула.

Андрей вновь взглянул на Карлу и последовал за Раймондом к дальней стене, где располагался их постоянный столик.

– Да, Рэй, она такая. Но неважно, кто она – как минимум, она не обращается со мной, как с Керенским, – последнюю фразу он произнес, несколько понизив голос и нервно одергивая комбинезон.

Раймонд непривычным сочувственным жестом положил ему руку на плечо.

– Я знаю, Андрей. Я знаю.

– Андрей, Рэй. Я уж думал, вы вообще не придете, – пророкотал примерно с метровой дис танции Уиндхэм.

– Нельзя ли потише, – спросил Стивен, сидевший на другом конце стола.

– Конечно, нет. Он должен рычать, чтобы его можно было услышать из-под медведя, кото рый уселся на его лицо, – ответил Карсон и все дружно засмеялись.

Андрей протиснулся к своему месту, чувствуя, как его душу охватывает паутина воспоминаний, когда он бросил взгляд на униформы своих товарищей – на самом деле, это были однотонные комбинезоны, к которым он после стольких лет так и не смог привыкнуть. Темно-голубой у Стивена, оранжевый – у Рэя, светло-фиолетовый – у Уиндхэма, черно-желтый – у Карсона… эта радуга подходила к цветовому калейдоскопу бара и на этом фоне белый цвет Андреева комбинезона не заметил бы лишь слепой.

Даже в одном из последних мест на Стране Мечты, где ты пока что позволяешь воинам встречаться друг с другом без проблем, ты позаботился о том, чтобы я выглядел белой вороной, а, Никки? Вообще-то, это был вопрос, но в голове Андрея он прозвучал, как утверждение, словно он точно знал, чего добивается его брат.

Все внезапно замолчали, словно кто-то за столом отключил звук: сначала Раймонд, потом остальные тихо подняли свои кружки, опустив головы в память о первом погибшем из их компании. Наконец, когда молчание затянулось и они стали исподтишка оглядывать друг друга, Андрей прокашлялся – ему срочно понадобился глоток, чтобы увлажнить пересохшее горло.

– Джейсон Торринсон. Пусть ты и провалил последнее испытание – ты останешься в нашей памяти до тех пор, пока хоть один из нас жив, – все, кто сидел за столом, на разные лады стали выражать свои эмоции. Андрей подавил свои, осознавая, что это приведет лишь к ощущению неизбывной горечи и сожаления о запоздавшем бунте и бессмысленной гибели Джейсона от рук самозванной милиции повстанцев.

– Подозреваю, с последним дыханием он отмочил какую-нибудь хохму. Феноменальный тип, – заявил Карсон, – на мгновение все смешались и больше всех – Андрей, потом улыбки и смех прогнали пустоту и холод смерти. Добрые воспоминания. Воспоминания о том, кто испил жизнь до дна. Сам Джейсон всегда умел уничтожать подобные грустные моменты.

– Что будете заказывать? – прервал их разговор голос.

Андрей поднял глаза и посмотрел на официантку средних лет с несколько полноватой фигурой и настолько туго заплетенными сзади волосами, что от этого напряглась кожа её лица.

Заказ не занял много времени: хор голосов ответил «как обычно». И, как всегда, Андрей постарался избежать взгляда её аквамариновых глаз – почему у всех женщин, которых я встречаю, обязательно зеленые глаза? – полностью сконцентрировавшись на беседе, которую вели Раймонд и Уиндхэм.

– Не верю, – заявил Уиндхэм.

– Почему? – спросил Раймонд.

– Потому что бунт был отдельным происшествием. Каким бы он ни был ужасным – прошло уже почти два месяца и никаких подобных волнений больше не было.

– Уиндхэм, мы все участвовали в событиях на Эдеме. Мы знаем нашу историю вплоть до Внутренней Сферы и даже дальше – до культур и наций старой Земли. Будет хуже.

Все еще стараясь избежать этих глаз, преследовавших его все эти годы, Андрей вмешался в спор, не до конца понимая, что хочет сказать.

– Прежде, чем станет лучше.

– Что? – Раймонд повернулся к нему.

– Будет хуже, прежде чем станет лучше.

Раймонд уставился на него и, казалось, не знал, что ответить.

Андрей кивнул. Я понимаю. Как бы грустно это ни было -я тебя понимаю.

– Но бунт-то произошел из-за права на землю. Это слишком задевало их. После того, как им при шлось смотреть, как весь их город просто сравняли с землей, чтобы освободить место для нашей новой столицы кланов. Почти все остальное они терпели. Почему с этим получилось иначе?

– Это совсем другое дело.

– Почему? – спросил Андрей. Краем глаза он заметил, что официантка, наконец, ушла, в то время как Карсон и Стивен затеяли собственный спор.

– Потому что Николай давит.

– Николай давит всегда.

– Не так. Расширение программы опеки. И ты же знаешь слухи о том, что произойдет дальше.

Раймонд понизил голос и отпил глоток воды.

– Господи, только не это опять, – замахал руками Уиндхэм. – Даже Николай не сможет унич тожить семью. Зачем ему это?

Раймонд пожал плечами, словно хотел сказать: «Откуда мне знать, чего желает великий Николай?», что заставило Уиндхэма скорчить сочувственную мину.

Андрей также ухватился за свой стакан, скрывая нервозность. Вернувшаяся официантка водрузила на стол деревянный поднос с горячим черным хлебом. Аромат свежей выпечки заставил всех сглотнуть слюну.

Все остальные уже вовсю отрезали себе толстые куски, а Андрей бездумно водил пальцами по деревянной крышке стола – его душа вернулась назад во времени, к замаскированному бункеру, дымчатому ягуару, триумфальному выражению лица его брата и его пророчествам.