— То есть кроме, может быть, барменши в пивной, названия которой вы точно не помните, ваши слова никто подтвердить не может? — спросил Паско.

— Подрядчик может подтвердить, что я звонил ему, — сказал Свайн, — и думаю, что кто-нибудь наверняка видел, как я менял колесо. Но почему вас это интересует, мистер Паско?

— Просто для порядка, так заведено.

— Да бросьте! Я же не идиот. — Свайн задумчиво посмотрел на Паско, потом глаза у него округлились, рот приоткрылся, и в ужасе от собственных подозрений он воскликнул:

— О Господи! Эти чертовы отбойные молотки! Вы нашли… неужели Уотерсона?! О, Арни, Арни. Если ему однажды пришла в голову такая идея, то… И вы думаете, я опять ему помог? Помилуйте, старший инспектор! Я признался, что помог спрятать ему один труп, но уверяю вас, это не стало для меня правилом! Я не ошибся, да? Вы нашли Уотерсона?

Паско кивнул, не отводя взгляда от лица Свайна.

— Ах ты, черт! Я же говорил вам, что именно этого и опасался, но я все еще надеялся, что ошибся. Разве Арни сам не видел, что в моих же интересах было, чтобы Уотерсон объявился, ведь он один мог прояснить все окончательно насчет смерти Гейл!

Свайн говорил со страстной искренностью, которая не вызывала у Паско сомнений.

Паско встал и пошел докладывать Дэлзиелу, что его прогноз оправдался на сто процентов.

Но на стоянке он увидел, что талант ясновидящего в Дэлзиеле тает на глазах. Во все стороны от могилы Уотерсона тянулись новые траншеи, и было ясно, что на пространстве, где по логике вещей могла быть зацементирована Беверли Кинг, уже нет живого места. Лицо Тримбла превратилось в бесстрастную маску, более выразительную, нежели нервный тик или гримаса, а рабочие, почувствовав, что от шефа полиции исходит вибрация посильнее, чем от их молотков, остановились и вопросительно смотрели на Дэлзиела.

— Продолжайте, — хрипло распорядился он. — Она здесь. Питер, как у тебя дела?

Паско пересказал то, что услышал от Свайна, старательно подчеркивая точность прогноза Дэлзиела. Тримбл отнесся к услышанному скептически.

— И тем не менее ничто не говорит о причастности Свайна к смерти Уотерсона, — заявил он. — Даже мотива для убийства практически нет. Почему, скажи на милость, человек должен убивать другого человека, если тот дает показания, которые полностью снимают с него всяческие подозрения в убийстве жены?

— Человек, который дрессирует блох, должен иметь очень большой палец, — изрек Дэлзиел.

— Не понял.

— Мистер Уотерсон был человеком очень переменчивым, — сказал Паско, чувствуя, что афоризм Дэлзиела нуждался в объяснении. — Мне кажется, господин начальник уголовно-следственного отдела хотел сказать, что, подобно негативу фотографии, Уотерсона надо было закрепить, чтобы добиться желаемого результата.

— Думаю, — проговорил Тримбл, — мне лучше уйти в кабинет, пока меня не ввели в искушение задать еще несколько вопросов.

Глядя ему вслед, Дэлзиел спросил:

— О чем это ты, черт побери, тут толковал?

— По-моему, о том же, что и вы.

— Тогда меня пора записывать на прием к Поттлу!

К шести часам вечера Паско и сам начал подумывать, что Дэлзиелу действительно не помешало бы сходить к психиатру.

— Сэр, — осмелился он обратиться к нему, — вы уже заметили, наверное, что перекопана вся та часть, которая была зацементирована в феврале?

— Ну и что с того?

— Но ведь Уотерсона в последний раз видели первого марта, не так ли?

— Сам знаю.

— Значит, если вы предполагаете, что девушку убили в то же самое время, то она уж никак не может быть… там.

Он указал туда, где отбойные молотки взрывали последний нетронутый участок перед гаражами.

— А кто сказал, что ее убили в то же самое время? — возразил Дэлзиел.

— Я просто подумал…

— Меньше надо думать, — отрезал Далзиел. — Когда эту девицу видели в последний раз?

— Ее посудина отчалила от верфи Балмера третьего февраля. В последний раз она навестила родителей четырнадцатого. Фермер на «Баджер-Фарм» говорил, что на яхте кто-то был почти весь февраль.

— Этот деревенщина! Он так скуп, что никогда не разорился бы на календарь, не говоря уж про очки! — перебил его Дэлзиел.

— Тем не менее. Послушайте, если она здесь, значит, ее убил Свайн или Стринджер. А раз уж вы решили искать там, где цемент положили еще в феврале, значит, полагаете, что ее убили во второй половине февраля. Зачем? Почему? Скажите на милость, почему?

— Не знаю я почему, — процедил сквозь зубы Дэлзиел. — Я знаю только, что этот тип убил свою жену, и я уверен, что он виновен во всем, что здесь произошло, и буду так считать до тех пор, пока какой-нибудь умник не убедит меня в обратном!

«Он просто сходит с ума», — подумал Паско, отчаянно пытаясь убедить своего босса остановиться.

— Значит, если следовать вашей логике, вы собираетесь перерыть все, что было зацементировано со Дня Святого Валентина?

— Если понадобится, то перерою.

— Даже если для этого понадобится портить пол в новых гаражах? Мистеру Тримблу это не понравится.

— Отчаянным Дэном я сам займусь. Он, может быть, и неплохой танцор, но танцевать он будет под мою дудку!

Однако к восьми часам вечера музыка смолкла.

Часом раньше Свайн, который на удивление покорно отнесся к тому, что его пребывание в участке так сильно затянулось, наконец вызвал своего адвоката. Тримбл посовещался с этим адвокатом и пошел разговаривать с главой своего уголовно-следственного отдела. Разговор был недолгий. Отбойные молотки испещрили дырами больше половины всей площади, зацементированной под стоянку. Когда Дэлзиел неохотно признал, что они не пощадили и цемента, положенного по крайней мере за неделю до того, как Беверли Кинг в последний раз видели живой, Тримб заявил:

— Хватит, Энди.

— Но…

— И никаких «но». Прекратить сейчас же. Если я еще раз услышу эти молотки, я тебя отстраню. Можешь в этом не сомневаться.

Он зашагал прочь. Через пять минут Тримбл появился на стоянке снова, на этот раз вместе со Свайном и его адвокатом. Адвокат Свайна, чем-то похожий на летучую мышь, держал в руках включенный диктофон. Тримбл был подчеркнуто вежлив и учтив, но, похоже, Свайн не нуждался в том, чтобы его гладили по головке.

— Пожалуйста, — сказал он, — помните, что я здесь, потому что совершил проступок и готов отвечать за него. Я отлично понимаю желание мистера Дэлзиела выяснить, не осталось ли тут еще каких-нибудь неприятных сюрпризов. Спасибо, подвозить меня не надо. Я на машине, К счастью, я поставил ее не здесь.

Он оглядел разгромленную автостоянку и улыбнулся Дэлзиелу. Паско почувствовал, как толстяк внутренне напрягся. «Только бы он не брякнул чего-нибудь такого, что можно было бы использовать против него, — в отчаянье подумал Паско. — Только не при Тримбле и этой летучей мыши, вооруженной записывающим устройством!»

— До свидания, сэр! — гаркнул Дэлзиел, повернулся на каблуках, как солдат, которому сказали «свободен», и зашагал прочь. Паско примиряюще улыбнулся Свайну и пошел вслед за Дэлзиелом. Он догнал шефа в первом гараже. Тот стоял и мрачно смотрел в яму, откуда извлекли тело Эпплярда.

— Я ведь уже взял его, Питер, — сокрушался он. — Я уже держал его в руках! В чем я ошибся? Три трупа, а этот мерзавец спокойно уходит, на счете у него миллион долларов, и Отчаянный Дэн сдувает с него пылинки, как какой-то брадобрей! Господи, что же оказалось не так?!

Этот вопль души, обращенный к Богу, тронул Паско больше всего. Дэлзиел показался ему воплощением некогда могучего Сатурна, который осознал, что время титанов ушло безвозвратно.

— А может быть, все произошло как раз так, как надо? Может быть, Свайн говорил правду. Ведь в этом случае все сходится? — сочувственно проговорил Паско и с опозданием понял, что эта попытка утешить Дэлзиела была сродни той, когда попытались заверить миссис Линкольн, что ей все равно не понравился бы конец представления. Глаза Дэлзиела вспыхнули от ярости, по силе не уступающей ядерному взрыву, и он словно клещами схватил Паско за руку выше локтя. Возможно, это было глупо, но Паско в качестве защиты пустил в ход логические доводы вместо того, чтобы просто двинуть Дэлзиелу коленкой в пах.