Как назло, маршрут Уотерсона лежал в отдаленный от центра города жилой квартал, где лет шестьдесят назад отсутствовала какая-либо торговая деятельность, а теперь в домах продавались однокомнатные квартиры, а на улице одноразовая любовь. Недавняя полицейская облава спугнула панельных красоток и оттеснила их в сторону центра города, поэтому сегодня здесь было тихо. Прямо впереди был маленький парк, называемый «Сады Киплинга». Недавно он служил местом встречи гомосексуалистов, но СПИД лучше любой полицейской облавы сократил число его посетителей. Уотерсон проворно миновал главные ворота. Впереди аллея уходила в сторону, и Уилд решил прибавить ходу, раз уж его дичь временно скрылась из виду. Но как только он дошел до угла ограды, Уотерсон круто развернулся и зашагал назад, как будто почувствовал за собой хвост. К счастью, Уилд еще не успел отойти от ворот и, поспешно отступив на шаг в сторону, спрятался в тени кирпичной арки ворот. Там он и стоял, напрягая слух, в надежде услышать шаги приближающегося Уотерсона, и размышлял, не засек ли тот его.

— Ты кого-нибудь ищешь, дружок? — раздался мелодичный голос позади Уилда.

Он вздрогнул и обернулся. Из темноты ему улыбался молодой человек в короткой кожаной куртке с медными заклепками. На вид ему было не более шестнадцати-семнадцати лет. Уилд улыбнулся в ответ и сказал:

— Как-нибудь в другой раз, сынок. Я жду приятеля.

Это был вежливый отказ, частично потому, что Уилд опасался привлечь внимание Уотерсона, но в основном потому, что он не хотел обижать мальчика. И дорого за это поплатился.

— Ребята, есть один, — крикнул парнишка.

И сразу же темнота позади Уилда заполнилась человеческими фигурами. Они окружили его — четыре, пять, шесть человек. У Уилда не было времени считать, потому что они набросились на него с палками — скорее всего, это были сучья деревьев, которые они только что наломали с этой целью, — оружием, менее смертоносным, чем бейсбольные биты или металлические трубки, но достаточно основательным, чтобы нанести серьезные увечья, особенно если ими лупить с такой яростью.

— Чертов грязный гомик, из-за вас порядочные люди заражаются СПИДом, — тяжело дыша, выкрикивал между ударами парнишка, который первым подошел к Уилду. Горькая ирония судьбы. Уилд был всегда осторожен и до сих пор ему удавалось избегать подобных ситуаций. А теперь его били по ошибке, но эта мысль пришла к нему потом. В тот момент все его мысли были сосредоточены на том, чтобы удержаться на ногах. Стоит ему упасть, они начнут бить его ногами, и кто знает, чем это для него чревато.

Он прижался к арке спиной и поднял руки, защищая от ударов голову. Мимо проехала машина и осветила его светом фар, как прожектор в концлагере. Он услышал, как она замедлила движение и остановилась, и на минуту подумал, что пришло спасение. Нападавшие тоже так подумали и замерли в нерешительности. Но тут мотор взревел, и машина сорвалась с места. Нападение возобновилось с усиленной яростью. Ему разбили лоб, и кровь текла по лицу. Если бы они напали все разом, он бы упал, но, к счастью, они подскакивали к нему поодиночке, а потом отбегали назад, как собаки, которые травят барсука, способного нанести им смертельную рану, даже оказавшись в безнадежной для него ситуации.

«Но чего они от меня-то отскакивают, чего боятся? — спрашивал себя Уилд. — У меня же нет оружия, я совсем обессилел, весь в крови…» Потом до него дошло. Пропаганда борьбы со СПИДом не уменьшила их глупых страхов и не увеличила их ничтожно малую терпимость, но один урок они все же усвоили. Главная опасность заражения неполовым путем состояла в инфицировании через кровь носителя вируса. Поэтому, ударив его, они и отбегали всякий раз назад.

Запрокинув голову, Уилд испустил такой истошный вопль, что нападавшие на мгновение остановились, и наступила тишина, которой он незамедлительно воспользовался.

— Вы правы! — заорал он. — У меня СПИД! А завтра он будет у вас всех! — И, приложив руку к своей рассеченной брови, он стал брызгать на них кровью, точно священник, окропляющий прихожан святой водой.

Казалось, ужас, охвативший этих парней, удвоит их злобу к нему, но Уилд успел прежде, чем на него обрушился очередной удар, выкрикнуть:

— У вас есть шестьдесят секунд на то, чтобы смыть ее. Вы что, телевизор не смотрите?

Названная наобум цифра сработала. Один их парней повернулся и побежал в парк. Там, в самом центре, был фонтан с питьевой водой. Остальные, сообразив, куда он устремился, разом побросали свои сучья к ногам Уилда, словно пальмовые ветви к ногам победителя, и через секунду он остался один.

Уилд не стал дожидаться, пока они вернутся, совершив омовение, а вышел из ворот и побрел, шатаясь, через дорогу. Уотерсона и след простыл. Да и на что сейчас был годен Уилд, окажись тот даже рядом с ним? Напрягая последние силы, сержант с трудом добрел до дома, где в окнах еще горел свет. Даже его служебное удостоверение не убедило хозяина снять с двери цепочку, но, по крайней мере, он позвонил в полицию, которая приехала, полагая, что предстоит разбираться с пьяным дебоширом, а не оказывать помощь коллеге, попавшему в беду.

Они отвезли его в больницу, где без труда и без особого сочувствия провели вне очереди, весьма длинной, в отделение травматологии. Хорошенькая медсестра-индианка начала смывать с него кровь, как вдруг занавеска смотровой палаты откинулась и чей-то голос воскликнул:

— Ой-ой! Что это случилось с вами, сержант?

Уилд скосил глаза и увидел Эллисона Марвуда.

— Побили, — ответил он.

— Кто-нибудь, кого я знаю? — спросил Марвуд, приступив к осмотру.

— Сомневаюсь, — ответил Уилд, скривившись от болезненных манипуляций уроженки Западной Индии. — Вы что, здесь единственный врач?

— А вы желаете другого?

— Нет, я не то хотел сказать, — поправился Уилд, — я хотел сказать….

— Успокойтесь. Если бы я действительно подумал, что у вас расовое предубеждение против меня, я бы просто оставил вас полежать на этой каталке пару часиков. Нет, вам всего-навсего не везет. Если бы вас отделали на полчаса раньше, вы бы попали не ко мне. Я только что заступил. Вы сегодня мой первый пациент, так что по крайней мере у меня оба глаза открыты.

Прошел час, пока Уилду сделали рентген и наложили швы. К тому времени, когда все было сделано, он чувствовал себя значительно хуже, чем когда его привезли в больницу. Марвуд, однако, заверил его, что дело обошлось без переломов и что один день в постели с хорошими обезболивающими поставит его на ноги.

— Вас легко можно уложить в постель и на неделю, но мне представляется, вы из тех, кто, стиснув зубы, исполняет свой долг.

— Человек, который дежурит по двадцать четыре часа, не должен был бы насмехаться над чувством долга, — заметил Уилд. — А как поживает миссис Уотерсон?

— Почему вас это интересует? — воинственно спросил Марвуд.

— В прошлый раз, когда мы с ней разговаривали, мне показалось, что она была несколько нервозна.

— Вы ее вините за это? — потребовал ответа Марвуд. — Как только вы найдете Уотерсона и он перестанет стоять у нее на пути, она будет в полном порядке, уверяю вас.

Эти слова, прозвучавшие словно эхо телефонного разговора, помогли Уилду. «Как только вы найдете Уотерсона…» «Тебе нужен Уотерсон?..»

— Зачем вы звонили мне сегодня вечером, доктор Марвуд? — как бы невзначай спросил Уилд.

— Я вам звонил? О чем вы? — спросил доктор, но его удивление выглядело не очень убедительно.

— Все телефонные разговоры с уголовно-следственным отделом записываются на магнитофон, — соврал Уилд. — Не составит труда это проверить.

Марвуд не стал отпираться. Похоже, он был даже рад, что может больше не притворяться.

— Ну что ж, вы меня застукали. Извините, что не назвал себя, но ведь у вас в полиции это принято. Вам не важно, откуда пришел донос, если он полезен.

— Этот действительно был полезен, — согласился Уилд. — Беда в том, что ничего не вышло.

— Вы его упустили, хотите сказать. Но это же не он вас так отделал? Не этот хиляк?