Прямо перед таи находился пень, и Дину сел на него. Начался легкий ветерок, шелестя в траве на поляне. От верхушек окружающих лагерь деревьев высотой в сотню футов спускался туман. Зелень стояла плотной стеной. Дину знал, что индийские солдаты где-то неподалеку, наблюдают за ним.

В тряпичной сумке на плече Дину хранились свертки с завернутым в банановые листья вареным рисом. Он открыл один из них и начал есть. Во время еды он прислушивался к звукам леса: переполох, который устроила стая попугаев, подсказала, что солдаты приближаются. Дину не пошелохнулся и продолжал есть.

Наконец, уголком глаз он заметил появившегося на краю поляны индийского солдата. Дину скатал банановый лист и выбросил его. Голову солдата едва можно было разглядеть: он пробирался по траве широкими движениями, используя винтовку, чтобы раздвинуть заросли.

Дину наблюдал, как солдат приближается. Его лицо было таким худым, что казалось высохшим, хотя, как догадался Дину по походке и телосложению, ему было чуть больше двадцати. Форма солдата превратилась в лохмотья, а обувь находилась в таком плачевном состоянии, что просвечивали пальцы ног, подметки были привязаны к ногам бечевкой. Солдат остановился в паре шагов от Дину и махнул концом винтовки. Дину встал.

- Я безоружен, - сказал он на хиндустани.

Солдат проигнорировал эти слова.

- Покажи, что в сумке, - велел он.

Дину открыл сумку.

- Что внутри?

Дину вытащил флягу с водой и завернутый в листья сверток с рисом. Выражение глаз солдата заставило его остановиться. Он развязал веревки свертка и протянул его солдату.

- Вот. Возьми. Поешь.

Солдат поднес пакет ко рту и заглотил рис. Дину понял, что тот находится даже в худшем состоянии, чем он подумал сперва: белки его глаз были желтоватого оттенка, а сам он выглядел страдающим от голода, с бледной кожей и язвами в уголках рта. После минутного изучения Дину показалось, что этот солдат чем-то ему знаком. Внезапно он понял, кто это, и, не веря своим глазам, спросил:

- Кишан Сингх?

Солдат непонимающе на него посмотрел, прищурив желтоватые глаза.

- Кишан Сингх, ты меня не помнишь?

Солдат кивнул, еще с полным ртом риса. Выражение его лица почти не поменялось, словно он слишком устал, чтобы кого-либо узнать.

- Кишан Сингх, - спросил Дину, - Арджун с тобой?

Кишан Сингх снова кивнул, а потом развернулся, отбросил лист и снова пошел к лесу.

Дину потянулся к сумке. Он вытащил черуту, дрожащей рукой прикурил и снова сел на пень. Вдалеке на поляну вышла еще одна фигура, а с ней примерно пятьдесят человек. Дину встал. Он не мог понять почему, но его ладони вспотели, намочив черуту.

Арджун остановился в нескольких шагах. Они с Дину смотрели друг на друга поверх пня, никто не сказал ни слова. Через некоторое время Арджун махнул в сторону таи.

- Давай поднимемся.

Дину кивком согласился. Арджун поставил своих людей в караул вокруг таи, и они с Дину взобрались по лестнице и уселись не прогнившие доски пола. Вблизи Арджун выглядел даже хуже, чем Кишан Сингх. Половину его головы разъела язва, рана протянулась от правого уха почти до глаза. Его лицо покрывали рубцы и следы от укусов насекомых. Фуражка отсутствовала, как и пуговицы на форме, а у кителя не доставало рукава.

Дину не пришел бы, если бы знал, что встретится с Арджуном. Со времени их последней встречи прошло больше трех лет, и Дину считал Арджуна виновным и причастным к большей части ужасов и опустошения последних лет. Но теперь, когда они находились лицом к лицу, Дину не чувствовал ни гнева, ни антипатии, словно смотрел не на Арджуна, а на его рассыпавшиеся в пыль останки, оболочку того человека, которым тот когда-то был. Дину открыл сумку и вытащил оставшиеся свертки с рисом.

- Вот, - сказал он. - Похоже, тебе нужно что-нибудь поесть.

- Что это?

- Просто рис.

Арджун поднес сверток к носу и понюхал.

- Как мило с твоей стороны. Солдаты будут благодарны.

Он встал и подошел к лестнице. Дину услышал, как он подзывает солдат и раздает им рис. Когда он вернулся, Дину увидел, что Арджун раздал все свертки. Он понял, что гордость не позволила Арджуну принять от него пищу.

- Как насчет черуты? - спроси Дину. - Могу я предложить тебе закурить?

- Да.

Дину протянул ему черуту и чиркнул спичкой.

- Почему ты здесь? - спросил Арлджун.

- Меня попросили прийти. Я живу в деревне... недалеко отсюда. Там услышали, что твои люди направляются в их сторону. Жители обеспокоены.

- Им не о чем беспокоиться, - сказал Арджун. - Мы стараемся держаться подальше от местных. Мы с ними не воюем. Можешь передать им, что они в безопасности, по крайней мере, от нас.

- Они будут рады.

Арджун затянулся и выпустил через нос струю дыма.

- Я слышал про Нила, - сказал он. - И сочувствую тебе и Манджу.

Дину жестом выразил признательность.

- А что с твоей семьей? - спросил Арджун. - У тебя есть какие-нибудь новости? О Манджу? О ребенке?

- За последние три года я ничего не слышал, - ответил Дину. - Они некоторое время жили здесь... после смерти Нила... в том же месте, что и я сейчас... со старыми друзьями семьи. А потом направились в Молейк, чтобы попытаться пересечь границу... С тех пор о них ничего не слышали... ни о матери, ни об отце... ни о ком.

Дину откашлялся и продолжил.

- А ты слышал про Элисон... и ее деда?

- Нет, - прошептал Арджун. - Что случилось?

- Они ехали из Морнингсайда на юг... машина сломалась, и они наткнулись на японцев... обоих убили... но она выстрелила в ответ.

Арджун закрыл лицо руками. По ритмичной дрожи в его плечах Дину понял, что он плачет. Теперь Дину чувствовал к Арджуну только жалость. Он подвинулся и обнял его за плечи.

- Арджун... Перестань... Это не поможет...

Арджун яростно мотнул головой, словно пытаясь пробудиться от кошмара.

- Иногда я гадаю, закончится ли всё это.

- Но, Арджун... - Дину удивился нежности собственного голоса, - Арджун... ты ведь сам... сам к ним присоединился... по собственной воле. И всё еще продолжаешь сражаться. Даже после того как японцы... Зачем? Ради чего?

Арджун поднял голову. Его глаза сверкнули.

- Видишь, Дину, ты не понимаешь. Даже теперь. Ты думаешь, я присоединился к ним. Это не так. Я вступил в Индийскую армию, которая сражается за Индию. Может, для японцев война и окончена, но не для нас.

- Но, Арджун... - голос Дину был по-прежнему нежным. - Ты же видишь, что вам не на что надеяться.

В ответ Арджун рассмеялся.

- А когда мы могли на что-нибудь надеяться? Мы восстали против империи, которая в нашей жизни определяла всё, придавала краски тому миру, который мы знали, и эти пятна с нас не смоешь. Мы не можем разрушить ее, не разрушив себя. Вот этим, думаю, я и занимаюсь.

Дину снова обнял Арджуна за плечи. Он видел, как его глаза наполняют слезы, но ничего не мог сказать, сказать просто было нечего.

Самая большая опасность, подумал он, в том, к чему пришел Арджун - что сопротивляясь той силе, что нас создала, мы позволяем ей получить контроль над всеми смыслами, это и есть ее победа, именно таким путем она наносит окончательное и самое ужасное поражение. Арджун теперь вызывал у него не жалость, а сострадание: каково это - так четко и полностью осознавать собственное поражение? В этом был своего рода триумф, мужество, ценность которого он не хотел принижать спорами.

- Мне пора, - сказал Дину.

- Да.

Они спустились по увитой лианами лестнице. Внизу они снова обнялись.

- Береги себя, Арджун... Береги себя.

- Со мной всё будет хорошо, - улыбнулся Арджун. - Однажды мы еще над этим посмеемся, - он помахал рукой и побрел по высокой траве.

Дину прислонился к лестнице таи и наблюдал, как Арджун уходит. Он оставался в таком положении еще долго после того, как солдаты ушли. Когда из темноты появился Рэймонд, Дину сказал:

- Давай здесь переночуем.

- Зачем?