Конец династии Рюриковичей
В июле 1596 года у боярина Фёдора Никитича Романова и его жены Ксении Ивановны родился наследник Михаил. Родители были счастливы, но едва ли представляли себе, какая судьба уготована младенцу. По происхождению он принадлежал к московской элите; его отец приходился правящему государю — своему тёзке, сыну царя Ивана — двоюродным братом. В 1588 или 1589 году молодой аристократ получил боярский чин. Особых воинских или административных дарований он не проявил и подвизался при дворе, но всё же к концу царствования Фёдора Ивановича его «братанич» стал главным дворовым воеводой и считался одним из трёх руководителей государевой Думы. Со временем его отпрыску предстояло занять почётное место среди столичной знати и приумножить службой честь рода. Но царю Фёдору выпало стать последним представителем династии Ивана Калиты — в январе 1598 года он умер, не оставив ни наследников, ни завещания.
Впервые в истории Московского государства пресеклась законная династия. Однако «свято место пусто не бывает». По данным литовской разведки, вскоре определились основные претенденты на трон: братья-бояре Фёдор и Александр Никитичи Романовы, боярин князь Фёдор Иванович Мстиславский и брат вдовой царицы Борис Годунов.
Правитель по знатности уступал конкурентам, но ведь именно он, царский шурин, «слуга и конюший боярин и дворовый воевода и содержатель великих государств, царств Казанского и Астраханского», был при Фёдоре правителем государства. На его стороне были церковь в лице только что поставленного им патриарха Иова, приказная бюрократия, сослуживцы и выходцы из опричнины, в которой он начинал карьеру. Пока в Думе спорили, кто из наиболее знатных достоин власти, Годунов показал, что бороться за неё не хочет, и демонстративно удалился в Новодевичий монастырь.
По сведениям литовских лазутчиков, за него выступали стрельцы и почти вся «чернь». Священники объясняли прихожанам, кто является наилучшим претендентом на трон. Патриарх и сторонники Годунова приняли решение об избрании его на престол. Борис со слезами на глазах клялся, что не мыслил посягать на «превысочайший царский чин» — но через несколько дней после усиленных прошений толпы народа с иконами наконец согласился принять шапку Мономаха. Как говорит сочинённое в 1619 году «Известие о начале патриаршества в России», Годунов якобы дал Фёдору «клятву страш-ну... яко братию и царствию помогателя имети». Наречённый государь щедрыми пожалованиями привлёк на свою сторону дворянское войско и в сентябре 1598 года венчался на царство в Успенском соборе Кремля. Завершила кампанию фальсификация избирательных документов: грамота о царском избрании в феврале была составлена задним числом в июле, и подписывали её аж до начала следующего года те представители духовенства и дворянства, которые уже были поставлены перед фактом «выборов» и не присутствовали в Москве.
Правдами и неправдами Годунов достиг высшей власти. Он оказался талантливым правителем и многое сделал для страны, порой опережая своё время. Он снизил непомерно выросшие при Иване Грозном налоги, стремился ликвидировать белые (не платившие налогов) частновладельческие слободы и дворы в городах, основал главный порт допетровской России — Архангельск. Началось строительство городов-крепостей на южных и юго-восточных границах: Воронежа, Ливен, Ельца, Белгорода, Оскола, Самары, Уфы, Саратова, Царицына. Развернулось освоение Сибири: была основана её столица
Тобольск и к началу XVII века окончательно разгромлен хан Кучум. С иранским шахом Аббасом I заключили союз, в 1588 году в устье Терека появилась первая русская крепость на Северном Кавказе.
Первым из русских Борис просватал дочь за датского принца и за сотню лет до Петра I стал приглашать в Россию иностранных специалистов: врачей, рудознатцев, военных. Он хотел основать в Москве университет и послал в Вену и Оксфорд дворянских «ребят» для изучения иностранных языков и прочих наук. В Москве были построены каменный мост через реку Неглинку, Лобное место на Красной площади для провозглашения государевых указов; закончено длившееся целый век возведение колокольни Ивана Великого в Кремле; появились укрепления в столице (Белый город на месте нынешнего Бульварного кольца) и Смоленский кремль. Но как бы ни старался Борис, он не был «природным» государем, а потому о соперниках не забывал. В 1600 году Романовы и их родня попали в опалу по обвинению в хранении неких «кореньев» и умысле на «государское здоровье». Фёдор Никитич, наиболее вероятный претендент на трон, был пострижен в монахи, та же участь постигла его жену, а дети, братья и остальные родственники отправились в ссылку. Четырёхлетний Миша был разлучён с родителями и жил на Белоозере с сестрой Татьяной и другими родичами под надзором тётки Анастасии Никитичны.
В отличие от Ивана Грозного, Годунов не устраивал кровавых шоу с казнями «изменников». У него был свой стиль: разосланные в отдалённые места оппоненты с помощью сопровождавших «приставов» тихо прощались с жизнью. Так произошло и с братьями Александром, Михаилом и Василием Романовыми. Больного Ивана Никитича царь помиловал, но Фёдор (теперь инок Филарет) сидел в заточении в Антониево-Сийском монастыре и переживал: «Милые де мои детки, ма-ленки де бедные осталися; кому де их кормить и поить? Таково ли де им будет ныне, каково им при мне было? А жена де моя бедная, наудачу уже жива ли?»
На счастье отца, маленький Миша и его мать, инокиня Марфа, остались живы. В 1602 году царь Борис пожаловал «Фёдорову сестру Романова девку Настасью, да Александрову жену Романова, да Фёдоровых детей Романова, а велел им еха-ти с Белаозера жити в Юрьевской уезд, в Фёдоровскую вотчину Романова» — село Клины. Главного же «государева изменника старца Филарета Романова» по-прежнему надлежало держать «в бережении» в монастыре, никого к нему не допуская. Казалось, звезда боярского рода навсегда закатилась. Ещё десяток спокойных лет — и новая династия окрепла бы. Молодые Романовы, лишённые почётного положения в московской иерархии, жили «в великой скудости и в долгу»; юному Михаилу пришлось бы тянуть служебную лямку в качестве второстепенного слуги «государева двора».
Великая Смута
Полоса успехов Годунова была прервана страшным голодом. Лето 1601 года выдалось холодным и сырым, уже в начале сентября выпал снег, и крестьяне смогли собрать лишь малую часть урожая — «зяблую» и недозревшую рожь. Правительство уже в ноябре издало указ о возобновлении крестьянского выхода, запрещённого в 1592/93 году. Мужикам разрешалось уходить от бесхлебных провинциальных дворян, но не позволялось покидать монастыри, дворцовые имения и владения богатых московских дворян. Борис понимал, что крестьяне мелких провинциальных помещиков не имеют запасов и им грозит голод.
Голод 1601—1603 годов начался из-за проливных дождей и ранних морозов. На следующий год заморозки побили посевы. Люди погибали по всей стране. Голландский купец Исаак Масса свидетельствовал: «...матери ели своих детей... ели также мякину, кошек и собак... И на всех дорогах лежали люди, помершие от голода, и тела их пожирали волки и лисицы...»
Годунов распорядился выдавать милостыню, и в столицу со всех сторон повалили люди. Запасы казны быстро иссякли, голодающие умирали на улицах. С осени 1602 года «разбоями» были охвачены многие районы страны. Виновных хватали на месте преступления и сжигали заживо либо топили в воде; в 1603 году было восстановлено — на этот раз окончательно — крепостное право. Последствия голода и колебаний правительственного курса стали гибельными для Годунова. В глазах знати Борис всегда был худородным выскочкой; теперь же он оказался «плохим» царём и для служилых, и для крестьян. Природные бедствия воспринимались людьми как наказание стране, оказавшейся под властью грешного и «неистинного» правителя.
В такой атмосфере должен был появиться царь «истинный», «природный». Григорий Отрепьев, бывший дворянин на службе бояр Романовых, объявил себя «чудесно спасённым» царевичем Дмитрием Ивановичем — последним сыном Ивана Грозного (на самом деле маленький царевич трагически погиб в 1591 году). Осенью 1604 года самозванец перешёл литов-ско-русскую границу. Его польско-казацкий отряд сразу же был разгромлен, но «царевич» получил поддержку крестьян, посадских людей и казаков с южных рубежей России, открывавших ему ворота крепостей. Армия оказалась бессильной...