— Я тебе уже говорил, что преступление, куш в котором — двести тысяч марок золотом и сын Рейвер Стикс, требует тщательной подготовки. Следовательно, даже если работали опытнейшие профессионалы, следов не остаться просто не может. Один из способов спрятать концы в воду — заблаговременно все подготовить и потренироваться, чем дальше от места преступления, тем надежнее. Хотя это вовсе не означает, что похитители спрятали выкуп именно там, где тренировались. Кстати, когда на карту поставлена такая сумма, главное действующее лицо обычно старается устранить всякую связь между собой и жертвой похищения.

— То есть убивает тех, кто ему помогал?

— Да.

— Ужасно… Мерзко и ужасно.

— Мы живем в ужасное время в ужасном мире, населенном ужасными людьми, не говоря уж о гоблинах и вурдалаках. Или о вампирах и вервольфах, которые воспринимают людей исключительно как пищу, хотя сами принимают порой человеческий облик.

— Ужасно.

— Согласен. Однако нас вполне может ожидать нечто подобное. Итак, ты настроена продолжать? Мы по-прежнему партнеры, и тебе предстоит кое-что сделать.

— Мне? Но что я могу?

— Устрой мне встречу со своим братом и Амирандой. — Девушка озадаченно уставилась на меня. Впрямь не понимает или притворяется? Естественно, второе. — Я ухватился за одну ниточку и хочу выяснить, куда она приведет.

— А что за ниточка?

— Гм… Если не возражаешь, я предпочел бы не отвечать.

— Ладно. А зачем тебе понадобились Карл и Амиранда?

— С Карлом я хочу поговорить потому, что он единственный общался вживую с похитителями. Правда, я забыл домину Даунт, которая передавала им выкуп. Амиранда же могла слышать что-нибудь, что окажется полезным. Пойми, я не могу допрашивать Уиллу Даунт. Домина наверняка захочет прикарманить наше золотишко, как только поймет, что мы его разыскиваем. Я прав?

— Да. Но Карл тоже потребует свою долю. Мы с ним оба мечтаем удрать из дворца. То же самое можно сказать об Амиранде.

— Устрой мне встречу с ними. Я постараюсь сделать так, чтобы они ничего не заподозрили.

— Ладно. Но будь осторожен, особенно с Амирандой. У, ведьма!…

— Ты ее не любишь?

— Да как сказать… Она умнее меня и, когда хочет, становится почти такой же красивой. Моя родная мать относится к ней лучше, чем ко мне. Но я не то чтобы ее ненавижу. Мне просто хочется, чтобы она куда-нибудь делась.

— И ей хочется удрать из дворца не меньше, чем вам с братом? Хотя с ней обходятся гораздо лучше?

— Лучше, чем отвратительно, Гаррет, все равно плохо.

— Когда ты сможешь свести меня с Карлом?

— Не знаю. Сейчас у него улизнуть вряд ли получится. По приказу домины Коуртер не спускает с него глаз. Уилла говорит, что о похищении скоро станет известно, и когда узнают, какой заплачен выкуп, кто-нибудь, вполне возможно, захочет проделать все по новой. Такое может быть?

— Почему бы нет? Кругом полно лентяев и олухов, которые пытаются чего-то добиться в жизни, подражая более удачливым, чем они. Вашему семейству опасность будет угрожать до тех пор, пока твоя мать не докажет всем и каждому, что связываться с ней себе дороже.

— Да ей, скорее всего, плевать.

Ошибаешься, милочка. Ей далеко не плевать, даже если она терпеть не может своих отпрысков. Впрочем, я не стал просвещать Амбер относительно символов и ловушек власти, а также насчет того, как важно для власть имущих постоянно подчеркивать свое могущество.

— Итак, наш следующий шаг — встреча с твоим братом. Если он не может прийти ко мне, я навещу его сам. Кстати, заодно и с Амирандой повидаюсь. Постарайся все устроить. Я выйду из дома приблизительно через полчаса, после того как провожу тебя, и буду болтаться возле дворца, пока ты не подашь условный сигнал. Какой у нас будет сигнал?

Последнюю фразу я нарочно произнес заговорщицким шепотом. Моя уловка сработала. Амбер прониклась духом кровавых интриг.

— Я посвечу зеркальцем из моего окна. Подожди пять минут, а потом иди к задней двери.

— Какое окно твое?

Пока она объясняла, я, слушая вполслуха, думал о своем. Решение возникло слишком быстро. Значит, Амбер не впервой подавать сигналы. Наверняка таким способом она извещала о том, что все в порядке, своих любовников. Наверное, должно сработать. А если она меня подставляет… Да нет, с какой стати? Ей же до смерти хочется заполучить мамашины денежки.

С такой профессией, как у меня, стать параноиком проще простого. Правда, параноиками, быть может, становятся от того, что слишком часто оказывались в дураках.

— Ступай, — сказал я. — Иначе тебя хватятся и начнут искать.

— Полчаса ничего не изменят, верно?

— Смотря в какой ситуации.

— Гаррет, когда мне чего-то по-настоящему хочется, я могу по-настоящему заупрямиться.

— Не сомневаюсь. Надеюсь, твое упрямство тебе не изменит, если вдруг выяснится, что не все идет гладко.

— Гладко? Это что, может быть опасно?

— Шутишь? Не хотелось бы разыгрывать мелодраму, — ну ты даешь, Гаррет! — но вполне может быть, что золото лежит в узкой, глубокой и мрачной долине, по которой нам придется пройти.

Амбер взглянула на меня своими огромными глазами, в которых запросто можно было утонуть, затем ослепительно улыбнулась.

— Держи у мула перед носом морковку, и он полезет даже на голый склон.

Так-так. Ответ не то чтобы с ходу, но по делу.

Из коридора на нас смотрел старина Дин, отрабатывавший, похоже, очередную гримасу. Я похлопал Амбер пониже спины.

— Молодец, малышка, так держать. Не забудь, я выйду через полчаса. Не хотелось бы слишком долго торчать под окнами.

Она повернулась и подарила мне поцелуй, от которого захолонуло бы в груди не только у меня, но и у старины Дина. Наконец оторвалась, подмигнула и выскользнула за дверь.

14

Я вернулся в кабинет и пропустил кружечку холодного пива, чтобы укрепить дух. Наливать пришлось самому, поскольку оскорбленный до глубины души моим поведением Дин не замечал меня в упор. Из этого состояния его могли бы вывести только внезапно появившиеся призраки.

Я опорожнил кружку, налил вторую, поставил бочонок и направился к Покойнику — сообщить ему последние новости. Он немного побрюзжал, чтобы привести меня в чувство. Я спросил, готов ли он открыть всему свету тайну Слави Дуралейника. Логхир ответил отрицательно и велел мне выметаться, что я и сделал, предположив, что в его гипотезе обнаружились неувязки. Для логхиров с их самомнением неувязки в гипотезе хуже смерти.

Я отнес пустую кружку на кухню, после чего поднялся на второй этаж и перевернул вверх дном шкаф, служивший чем-то вроде домашнего арсенала. Отобрал несколько не внушающих подозрения стальных кинжалов, а также залитую свинцом и обтянутую кожей дубинку, которая в прошлом не раз меня выручала. Потом напомнил Дину, чтобы он, когда очухается, не забыл запереть дверь, и вышел на улицу.

Денек выдался чудесный, если не обращать внимания на нечто среднее между туманом и моросящим дождем. Впрочем, в это время года так всегда и бывает. Такую погоду обожают садоводы, которые выращивают апельсины; правда, иногда она надоедает даже им. Честно говоря, дай садоводам волю, они бы подрядили всех владык и владычиц бурь следить в оба за климатом, заботясь о повышении урожайности.

Добравшись до Холма, я насквозь промок и продрог, а потому стал высматривать, куда бы мне спрятаться от дождя. Однако тот, кто проектировал улицу, явно полагал, что посторонним тут делать нечего, поэтому пришлось некоторое время побродить по улице, притворяясь, будто я — здешний. Я вообразил себя инспектором по мостовым, которому поручено следить за состоянием городских улиц. Спустя пятнадцать минут — которые мне показались полутора днями — я заметил сигнал Амбер (правда, то было не зеркальце, а свечка) и двинулся к задней двери. Еще день спустя та отворилась, и Амбер выглянула наружу.

— Как нельзя более вовремя, милашка. Вон идут драгуны.