Вот оно. В чистом виде. Весь ужас происходящего — в этом жалком пушке на полуголой макушке. О, я осыпал его поцелуями. Я целовал его без конца. Да и что еще оставалось мне делать? Чертова химиотерапия. Во что только превратила она тело Консуэлы! Во что превратила разум! Консуэле всего тридцать два, а она уже чувствует себя изгнанницей. Она уже чувствует себя изгнанной отовсюду. И воспринимает все как в последний раз. Как в самый последний раз. А что, если она ошибается? Что, если…

Звонят! Это телефон! Это, должно быть… Который час? Третий ночи? Значит, это… Прошу прощения!

Я не ошибся. Это была она. Она мне позвонила. Наконец-то позвонила. Мне надо ехать. Она в панике. Операция уже назначена. Через две недели. Она прошла последний сеанс химиотерапии. Она попросила меня описать ей красоту ее тела. Вот почему я так долго отсутствовал. Вот о чем ей захотелось послушать. Вот о чем она сама говорила со мной битый час. О ее теле. Как ты думаешь, спрашивала она у меня, сможет ли мое тело показаться мужчине желанным после операции? Она задавала этот вопрос вновь и вновь. Потому что, знаете ли, правую грудь ей решили ампутировать полностью. Сначала планировали удалить немного мышечной массы под правой грудью и часть самой груди. Но сейчас считают, что этого будет мало: дело зашло слишком далеко. Так что правую грудь ампутируют полностью. Десять недель назад речь шла о частичной ампутации, а сейчас уже — полная. А это ведь, знаете ли, грудь. Вещь, что ни говори, немалых размеров. Сегодня утром Консуэлу поставили об этом в известность; сейчас глубокая ночь; она совершенно одна; ей страшно… Я должен ехать. Ей хочется, чтобы я был рядом. Ей хочется, чтобы мы заснули в одной постели. Весь день у нее во рту и крошки не было. Ей необходимо поесть. Ее нужно покормить. А вы? Оставайтесь, если хотите, здесь. Хотите — оставайтесь, хотите — езжайте… Послушайте, у меня нет времени! Мне надо бежать!

— Не надо.

— Что такое?

— Вам к ней не надо.

— Но я обязан! Должен же кто-нибудь быть с нею рядом!

— Кто-нибудь найдется. Но только не вы.

— Но она в ужасе. Нет, я еду!

— Подумайте хорошенько. Подумайте — и одумайтесь. Потому что, если сейчас вы поедете к ней, вы пропали.