Торино считал, что подобное можно придумать и в проекте со звездами. У уличных мальчишек одно оружие — кулаки, у женщин — внешность. Что, если свести в поединке женщин с их оружием и в бою без правил? Пусть вместо кулаков будут красота и хитрость. И пусть зрители решат, кто самая красивая. А зритель, который угадал победительницу, должен получить нечто необычное.

Но что?

Ну что это может быть?

Идеи Торино потрясли бы медиапространство.

Германия превратилась бы в Новый Орлеан, по которому пронесся ураган Катрина.

Стюардесса на выходе кивнула ему, а Альберт смерил ее взглядом с ног до головы.

«Милашка, — подумал он, — правда, не сравнить с той, с которой мы зажигали в Бразилии. Но мы же живем в пуританской Германии».

Он прошел по коридору, таща за собой чемодан на колесиках и портфель. Вкус аспирина почти исчез.

Задрав подбородок, внимательно обшаривая все вокруг карими глазами, Альберт Торино создавал впечатление вечно озабоченного человека, который должен быть повсюду и просто не может пропустить что-нибудь важное.

Двигался он с почти грациозной элегантностью и легкостью, которая странным образом присуща коренастым людям. Темно-каштановые волосы смазаны гелем и зачесаны назад, кожа такая загорелая, что он смело мог бы сниматься в рекламе крема для загара, если бы не пара лишних килограммов — знак победы хорошей еды и вина над диетами и тренажерным залом.

Пальцами левой руки Альберт нащупал в кармане гарнитуру телефона и вставил ее в ухо. Пятнадцать новых сообщений. Как обычно после долгого двенадцатичасового перелета.

Он прослушал последнее сообщение, и лицо его просияло. Том Мирс был на месте.

Торино ускорил шаг и, все так же задрав подбородок, направился к терминалу «Люфтганза Сенатор Лаундж».

Глава 4

Мужчина был с ног до головы затянут в черный латексный костюм, поверх него — черное пальто. Рослый, минимум метр девяносто, спортивная фигура. Он двигался пластично и почти грациозно, как человек, владеющий приемами восточных единоборств, — с легкостью пантеры, которая в мгновение ока может превратиться во взрывную жестокость. Поверх черной латексной маски были надеты очки для плавания, руки — в резиновых перчатках, в них — две большие черные спортивные сумки.

Он прикрыл дверь ногой и быстро прошел по коридору.

Якоб лежал прикованным левой рукой к решетчатому изголовью кровати. Из динамиков Hi-Fi-системы доносилась песня «Sweep» группы «Blue Foundation».

— Я доставлю тебе удовольствие, какого ты еще никогда не испытывал, — сказал мужчина, стремительно подошел к кровати и защелкнул на правом запястье Якоба вторую пару наручников.

Его взгляд скользнул по комнате. Сначала он взглянул на ноутбук на письменном столе — страница сайта giftgiver.de была открыта, а также на профиль Якоба. Потом подошел к стереосистеме, сделал музыку громче, снова скользнул к кровати и черным скотчем заклеил рот Якоба прежде, чем тот успел понять, что происходит.

Якобу стало не по себе. А что, если он допустил ошибку? В то же время неуверенность возбуждала его, по телу расходились волны адреналина, приближая его к экстазу.

Мужчина подошел к столу и вынул одноразовый скальпель из пластиковой упаковки. Потом открыл свои сумки и достал судок из нержавеющей стали — такие обычно используют в больницах, а также два маленьких пластиковых ведра.

«Что происходит? — испуганно спросил себя Якоб. — Поиграем в доктора? Фекальная эротика? Что этот тип собирается делать с ведрами?»

Он даже не успел додумать мысль до конца, как незнакомец пугающе привычным жестом защелкнул наручники на его ногах, окончательно приковав Якоба к кровати.

Заиграла новая песня — «Poker Face» Lady Gaga.

Он услышал первую строчку:

Russian Roulette is not the same without a gun.

Мужчина приблизился, держа скальпель в правой руке, а металлический судок — в левой, и провел тупой стороной скальпеля по обнаженному торсу Якоба. Тот глухо застонал, появилась невероятная эрекция. Незнакомец перевернул лезвие вниз и, слегка нажимая, провел им по телу. Скальпель оставил тонкий кровоточащий след. Якоб дрожал от наслаждения.

And baby when it’s love, if it’s not rough, it isn’t fun.

— Ты будешь всегда меня помнить, — сказал мужчина.

И прежде чем Якоб успел спросить, что значит эта фраза, незнакомец сделал лезвием еще один кровавый надрез на его груди, более длинный и глубокий. Якоб закричал от наслаждения. Когда незнакомец сделал третий разрез и одновременно погладил упругий бугор в его штанах, Якоб испытал оргазм.

А мужчина продолжил:

— Потому что я — последний, кого ты видишь.

Пока Якоб в экстазе кончал в штаны и практически потерял сознание от удовольствия, незнакомец резким движением продвинул скальпель вперед и перерезал сонную артерию. Якоб скосил глаза в сторону от удивления и шока одновременно. Кровь пульсирующими струйками вытекала наружу — и все новые оргазмы смерти, повторяющиеся каждую секунду. Якоб издавал гортанные стоны, которые, сливаясь с громкой музыкой, создавали причудливый звуковой фон. Он пытался подняться, но незнакомец с неимоверной силой прижал его тело к кровати. Кровь брызнула на ковер и прикроватную тумбочку, на которой лежало множество порножурналов и DVD. Потом мужчина грубо отвернул голову Якоба в сторону, чтобы кровь стекала в металлический судок.

Когда судок и пластиковые ведра почти наполнились, бьющееся в конвульсиях тело Якоба ослабело. Последние огоньки жизни угасли в его широко распахнутых глазах, в которых читались удивление и ужас.

Незнакомец подошел к ноутбуку, просмотрел несколько страниц, что-то записал, захлопнул ноутбук и сунул его в одну из сумок вместе с аккумулятором и модемом беспроводного Интернета. Затем открыл вторую сумку и вытащил две пластиковые емкости. После снова взял скальпель и подошел к трупу на кровати.

Работа еще не была окончена.

Напротив.

Она только начиналась.

Глава 5

Клара глубоко вздохнула, взглянув на громадный церковный купол, возвышавшийся над ней. Он вызывал у нее чувство свободы и безопасности одновременно.

Она прищурилась, чтобы хорошо видеть, несмотря на слезы. Слова священника все еще звучали в ее голове: «Чтобы обрести прощение, нужно простить другого».

«Интересно, какие еще признания слышал этот священник? Хранит ли он их в своем сердце, делясь лишь с Иисусом и Богом, как того требует тайна исповеди?»

В голове мельком пронеслась мысль: исповедовался ли убийца ее сестры.

«Тогда где-то есть священник, который знает, кто убил ее. А может, он даже знает, где найти преступника. Значит, где-то может жить человек, который все знает, но ему никому нельзя открыться?»

Клара отогнала эти мысли, как надоедливую муху: такой изверг, как убийца ее сестры, не имеет никаких дел с Богом.

Статуя Богоматери, перед которой стояла дюжина зажженных свечей, возвышалась в левой части алтаря. Мария держала на руках маленького Иисуса, ниже светил серп луны, а над ней простирались солнечные лучи. Знакомый ее подруги, искусствовед, как-то рассказывал Кларе, что непорочная Мария в Откровениях Иоанна стоит на серпе луны: «Явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд. Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения. И другое знамение явилось на небе: вот большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадим. Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю. Дракон сей стал перед женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца».

Этот отрывок Клара удивительным образом запомнила.

И не только потому, что там было описание дракона, жаждущего проглотить невинное дитя, просто он постоянно напоминал о ее собственной ситуации, о сестре Клаудии, которая оказалась в лапах злого дракона. Но если в Библии архангел Михаил спас ребенка и победил дракона, Сатану, то дракон Клары забрал ее сестру навсегда.