Первого сентября 2001 года тысячи моделей со всех концов Африки должны были участвовать в праздновании тридцать второй годовщины захвата власти полковником Каддафи. Разумеется, во многих странах были задействованы ливийские посольства: обеспеченные внушительными средствами, они активизировали все свои связи в сфере моды… или среди девочек по вызову. В Сенегале задачу набора моделей поручили двум близнецам, Нэнси и Лейле Кемпбелл, которые были дочерьми одного сенегальского актера. Они уже не раз служили Каддафи и были особенно активными, поскольку по окончании кастинга, организованного прямо на улице с участием одной знаменитой стилистки, 28 августа в аэропорту Дакара они назначили встречу сразу сотне девушек, которых пригласили провести неделю в Триполи. В День Д, в 7 часов утра они были там, высокие, стройные, роскошно одетые и полные надежды. Поверенный в делах посольства Ливии следил за тем, чтобы их хорошо приняли, и «Боинг-727», нанятый на Мальте ливийским правительством, ожидал их в аэропорту.
Но незадолго до взлета полицейские и жандармы аэропорта Леопольд-Седар-Сенгор, заинтригованные характером особого «груза» и отсутствием проездных документов и виз у пассажирок, многие из которых были несовершеннолетними, вызвали органы власти и задержали самолет. Правительство Сенегала живо отреагировало на неожиданную просьбу и выступило против попытки «похищения» девушек. Министр иностранных дел Сенегала Шейкн Тидиан Гадио был возмущен и объявил о том, что в этой «неприемлемой и враждебной» ситуации были замешены ливийские послы, а потом добавил, что Сенегал не является «государством-ситом». Несколько часов спустя министр внутренних дел Сенегала Мамаду Нианг утверждал в официальном сообщении о том, что девушки, которых пытались тайно вывезти с национальной территории, на самом деле были предназначены на продажу в сеть международной проституции и что он передаст это дело в Интерпол. С того момента газеты сорвались с цепи: 30 августа газета «Ежедневный юг» пестрела заголовками «Попытка тайно вывезти молодых сенегалок», «Государство обращается к Ливии с вопросом». Действительно, посол Сенегала в Триполи был отозван в Дакар для консультации. В Сенегал отправили ливийскую делегацию для встречи министров иностранных дел и министров культуры. Глава сенегальского государства, президент Абдулае Уаде, официально заявил о нанесенном «оскорблении». Он даже в гневе позвонил Каддафи, и потребовались многочисленные обещания и дипломатические уловки со стороны одного из его сотрудников — который и рассказал мне о случившемся, — чтобы избежать дипломатического конфликта и исправить оплошность.
Конечно же, модели были частью фантазий диктатора. В стране, где почти девяносто пять процентов женщин скрыты под вуалью, он постоянно устраивал показы мод по случаю праздников, фестивалей и даже политических саммитов. Нигерийский кутюрье Альфади по прозвищу «Волшебник пустыни», известный как флагман африканской моды, торжественно обещал ему свою вечную признательность.
— Ах, можно сказать, что Каддафи меня поддержал! — говорил он мне. — Он дал мне много денег, присылал за мной самолеты, субсидировал мои показы! Он так верил в Африку! Так отдавал себя служению во имя своей культуры и особенно своей моды!
Искренне, правда?
— Абсолютно! Нужно было видеть, как он мне помогал запустить FIMA[21], первый международный африканский фестиваль моды, отныне известный во всем мире! Он присылал туда министров, моделей из своей страны. Я мог у него попросить все!
Все. Удовольствие, которое получал Каддафи, регулярно навещая топ-моделей, стоило Вождю серьезных расходов и было выгодно нигерийскому творцу.
— Но, в конце концов, господин Альфади, разве вы не знали, что Каддафи был хищником?
Кутюрье на короткое время умолкает. Я замечаю его внезапные колебания.
— Ходили слухи о нем и его окружении… Ливийцы — большие бабники, я осознавал риски. Но я не был сутенером! И перед показом, к примеру, в Сирте, я собирал своих девочек и говорил: будьте начеку, соберитесь и пересчитайтесь. Не выходите одни! Слава Богу, я всегда всех возвращал обратно!
Однако ничто — а уж тем более не приличия — не могло утолить волчий голод диктатора. В ноябре 2009 года начальник службы протокола, явно обладая значительными средствами, обратился (через свою сестру) в итальянское агентство хостес[22] «Хостес-веб», чтобы обеспечить Вождя излюбленным окружением. В Риме, во время одной из конференций FAO (Организации объединенных наций пищевой и агропромышленности), посвященной мировому голоду, Каддафи действительно хотел еще раз обратиться к женской аудитории. Агентство, которое предупредили слишком поздно, все же дало через СМС и Интернет объявление о том, что набирает молодых женщин ростом минимум метр семьдесят, красивых, хорошо одетых, на высоких каблуках, но без мини-юбок и декольте. В назначенное время в отель прибыли двести девушек, уверенных, что будут участвовать в митинге, за которым последует вечеринка с коктейлями, ведь им заплатили только по 60 евро за вечер. Ни одна из них не могла догадаться, что автобусы отвезут их в резиденцию ливийского посла, где, к их огромному удивлению, на белом лимузине к ним приедет Муаммар Каддафи и произнесет долгую речь… об исламе, о религии, «которая вовсе не против женщин». Этой неистовой речью он надеялся завязать дискуссию и исправить некоторые неточности: «Вы верите в то, что Иисус был распят, но это неправда. Бог забрал Его на небо. Они распяли того, кто был похож на Него». Впрочем, девушки ушли с Кораном и «Зеленой книгой» в руках.
Очередная провокация? Во всяком случае, пресса и итальянские политики были тронуты случившимся и интересовались реальными намерениями диктатора. Но директор агентства Алессандро Лондеро был категоричен:
— Ни одна из девушек не провела ночь в резиденции.
Он их считал и пересчитывал. Речь шла всего-навсего о «вечере с захватывающей беседой о ливийской культуре и религии». Беседой?
— Ну конечно же! — настаивал он, когда я позвонила ему в Рим. — Вождь чувствовал, что его страну не признают и не понимают. Поэтому у него было только одно желание: сблизить культуры и инициировать диалог между молодежью Ливии и Запада. Он попросил публику задавать ему вопросы и отвечал с терпением и тактом. Я вас уверяю, что для девушек это был уникальный опыт!
— А что насчет ислама?
— Ах, он был хитрец! Он отлично понимал, что его призыв обратиться в ислам ни к чему не приведет. Но он понимал также, что это вызовет огромный резонанс в масс-медиа!
И действительно, он повторил опыт, и за четыре вечера более тысячи девушек выслушали диктатора. Некоторые даже сказали, что готовы принять ислам и дали номера своих телефонов персоналу, который их немедленно записал. Но Вождь на этом не остановился, с агентством были установлены тесные связи, что позволило последнему организовать с десяток поездок в Ливию для групп от двенадцати до двадцати человек. Все расходы на проживание были оплачены, ведь целью было «расширение культурных связей». Чудесные каникулы, расскажет одна из девушек, англо-итальянская актриса, которая была счастлива разделить завтрак с Вождем (верблюжье молоко и финики) во время «тайного бегства в пустыню», убежденная, что «в Ливии с женщинами обращаются лучше, чем где-либо». Некоторые настолько поверили ему, что потом участвовали в римских демонстрациях против ударов НАТО. Небольшая группа во главе с директором агентства отправилась на свои собственные средства в Триполи в августе 2011 года, чтобы выразить свою поддержку, не страшась бомб. Из этой поездки Алессандро Лондеро вернулся потрясенным и привез спрятанное в багаже, врученное ему Абдаллахамом Мансуром письмо с призывом о помощи, которое Каддафи написал 5 августа в адрес Берлускони, непосредственно перед своим поспешным отъездом из Баб-аль-Азизии. Директор модельного агентства в роли последнего посланника диктатора в бегах… Безусловно, это ирония судьбы.
8 Мабрука
С первой встречи с Сораей осенью 2011 года меня преследовало одно имя: Мабрука. Его звучание мне было непривычно, хотя я знала, что по-арабски «Мабрук» означает «благословенный». Это слово часто произносят во время празднования разных событий, желая всего самого наилучшего. Но в Мабруке из рассказа Сораи не было ничего хорошего. Она произносила это имя низким голосом, жестким тоном, а в глазах ее стояла тень тревоги при воспоминаниях, которыми невозможно было поделиться, так что теперь оно ассоциируется у меня со всем самым темным и неприемлемым. Кем все-таки была эта женщина, готовая на любое преступление, лишь бы удовлетворить своего сумасшедшего хозяина? Какие были между ними отношения? Было ли это подчинение? Восхищение? Колдовство? Двигали ли ею амбиции и жажда богатства и власти, либо нужно воспринимать ее рвение предвосхищать желания, потакать фантазиям и извращениям диктатора как нечто более сложное и темное? Компенсировала ли она личное унижение и тайные раны? Брала ли она реванш? Какой была ее жизнь до Баб-аль-Азизии?