Когда я пришла домой, Джабар еще не ушел. Он засмеялся, увидев меня.

— Я же сказал, что ты должна держать рот на замке, если хочешь, чтобы с тобой и твоими детьми все было в порядке.

Меня поразило то, что он назвал наших детей моими. В то время я была беременна третьим ребенком и не знала, что делать. Я даже хотела, чтобы Аллах не дал мне родить этого ребенка. Когда я посмотрела в глаза детям, мое сердце сжалось от боли — они были еще совсем маленькими и невинными и не понимали, что происходит.

Когда Джабар наконец ушел, я стала думать о том, что мне следует предпринять. Но сколько я ни размышляла, я не могла найти выхода. Поэтому я сделала то же, что делают многие другие афганские женщины, — я оставила все на усмотрение Аллаха, рассчитывая на его милость.

Глубокой ночью я услышала, что открылась калитка. Встав с кровати, я подошла к окну. Джабар шел к дому рука об руку с каким-то мужчиной. Забыв, что мне рассказали о нем, я удивилась, когда увидела, что мой муж держит мужчину за руку и разговаривает с ним очень любезно. Казалось, что он показывает ему дом. Внезапно я поняла, что это любовник Джабара. Я выбежала в коридор и встала перед ними.

— Ради Аллаха, не оскверняйте мой дом!

Я и любовник мужа узнали друг друга — мы встречались в деревне. Я обратилась к нему:

— У тебя что, совсем нет совести? Найди себе жену. Ты спишь с моим мужем, отцом двоих детей! Ты знаешь о том, что у него двое сыновей и я беременна от него третьим ребенком? Ради моих детей, оставь его!

Мужчина посмотрел на меня, словно на умалишенную, а потом заговорил странным, тонким голосом:

— Анеза, это у тебя нет совести, потому что ты спишь с моим мужчиной!

Я остолбенела. Как мужчина может сказать такое?!

— Аллах гневается на тебя! — заявила я. — В нашей религии мужчинам запрещено спать друг с другом. Неужели ты не уважаешь свою веру и традиции?

Джабар подошел ко мне и ударил меня по лицу.

— Бабрак мой любовник. Он имеет полное право находиться в этом доме. Так что если ты хочешь, чтобы я кормил и одевал тебя и твоих детей, то научись держать язык за зубами. Я устал от двойной жизни, устал все время врать. Меня тошнит, когда я занимаюсь с тобой любовью и притворяюсь, что я твой муж. Я люблю Бабрака и хочу, чтобы он ни в чем не знал отказа. Теперь ты знаешь, как обстоят дела, — я люблю только его. Наконец-то мне больше не придется притворяться и спать с тобой!

Мне хотелось умереть. Я выбежала из дома и схватила спички и бензин, решив сжечь себя заживо. Джабар и Бабрак не обращая на меня ни малейшего внимания, пошли в гостиную. Но тут я подумала о детях, о том, какие они еще маленькие и беззащитные, и поняла, что не могу покончить с собой — я должна жить ради них. Я плакала, мечтая снова стать той наивной девочкой, какой когда-то была. Я сидела в углу коридора и вспоминала звон колокольчиков танцора, приглашенного на нашу свадьбу. Наконец я поняла, почему Джабар не пришел ко мне в первую брачную ночь и почему ему не нравилось находиться рядом со мной. Я поняла, почему его мать хотела, чтобы я осталась с ним, и почему он постоянно злился на меня.

Шли месяцы, и я перестала наведываться в родительский дом, потому что мой живот вырос и мне было тяжело ходить. Джабар приносил мясо и всякие деликатесы и заставлял меня готовить все это для него и Бабрака. Несмотря на то что я была беременна, мне давали еду только в том случае, когда Бабрак был в хорошем настроении. Мои дети постепенно становились его рабами — старший сын должен был чистить обувь любовника моего мужа и выполнять все его распоряжения. Я должна была готовить и убирать. Я никогда не думала, что со мной могут обращаться так жестоко.

Через четыре месяца после того, как Джабар привел в дом любовника, я родила девочку. Моя мать несколько дней жила со мной, помогая мне после родов, но за все это время Джабар ни разу не появился дома — дочка его совсем не интересовала. Когда мать ушла, он стал опять приходить домой со своим любовником. Они смеялись и разговаривали всю ночь, занимались любовью, издавая неприличные звуки. Я находилась в соседней комнате и все это слышала.

Я боялась, что Аллах покарает нашу семью, и молилась, прося его о помощи. Так прошло два года. Я терпела, чтобы не опозорить нашу семью. Но вскоре люди в деревне как-то узнали, что творится в нашем доме. Мои дети приходили домой в слезах, рассказывая, что никто не хочет с ними общаться и что их обзывают «дети куни». Их друзья перестали играть с ними, считая, что наша семья не чтит законов ислама. Детям говорили, что если бы талибы были у власти, то их отца немедленно казнили бы. Я знала, что даже нынешнее правительство не одобряет однополые отношения. Не только талибы, но и любое правительство такой мусульманской страны, как Афганистан, не может одобрять этого. Я чувствовала себя абсолютно беспомощной. Я ходила к родителям Джабара и умоляла отпустить меня и детей, но его отец предупредил, что, если я уйду, они заберут моих детей.

Благополучие моих детей зависело от настроения Бабрака. Если он был в хорошем расположении духа, то не трогал нас, но если он злился на детей, в особенности на моего старшего сына, который его ненавидел, то шел к Джабару, и тот избивал собственного ребенка, словно собаку. Мы часто голодали, потому что все деньги тратились на Бабрака. Джабар покупал ему новую одежду и вкусную еду. Он дарил ему дорогую обувь и оплачивал такси, если Бабраку хотелось куда-то съездить. А я и мои дети постепенно слабели. Мы ходили в лохмотьях и никогда не ели досыта. Мы получали что-то только тогда, когда Бабрак просил Джабара купить нам это. Нам не доставалось ни внимания, ни любви. Мои родители иногда покупали нам то, в чем мы нуждались. Они видели, как я страдаю, и однажды пошли к родителям Джабара, требуя справедливости. Но те сказали, что я должна остаться в доме своего мужа, чтобы защитить его от гнева жителей деревни.

— Если у людей будет доказательство того, что наш сын — куни, мулла убьет его. Пока Анеза и дети с ним, слухи так и останутся слухами.

Мои родители не стали больше ничего говорить, потому что они не хотели позора.

Когда я решила узнать о своих правах, мне рассказали, что по исламским законам, если мы разведемся, дети останутся с мужем, и эти же законы не защищали нас — Джабар продолжал игнорировать меня и детей и спать со своим любовником. Родители Джабара делали все возможное, чтобы спасти сына.

— Анеза, прошу тебя, защити его. Я умру, если они убьют моего сына, — просила мать Джабара.

Я плакала.

— Почему вы не потребуете, чтобы он изменился?

Она рассказала, что ему с детства нравились мальчики. Они решили женить его на мне, потому что он никогда не слушался их и не собирался меняться.

Я пошла в независимую Комиссию по правам человека, находящуюся в Кундузе, но там тоже ничем не могли мне помочь. По закону Джабар в случае развода стал бы опекуном детей. Я не могла пойти на такое. Я не хотела, чтобы мои дети росли в одном доме с грешниками. Мне страшно представить, что случилось бы с ними, если бы они жили наедине с двумя гомосексуалистами. И мне пришлось остаться, чтобы защитить их.

Бесчисленное количество раз я хотела покончить с собой, но мысль о том, что станет с моими детьми, останавливала меня. Иногда я думаю о том, чтобы убить и себя, и их. Я живу так уже четвертый год, и мое положение не улучшается. Каждое утро Джабар моется в хамаме (бане), а потом они с Бабраком занимаются сексом. Бабрак главный в доме — он решает, что можно и чего нельзя делать мне и моим детям. Их отец кормит его, тратит на него и его семью почти все деньги. Родные Бабрака знают о том, чем занимается их сын, но молчат, потому что Джабар обеспечивает их материально. Джабар сказал, что умрет, если любовник покинет его. Он больше не спит со мной. Я и мои дети для них всего лишь рабы, а афганские законы и традиции таковы, что нам приходится страдать.

Такой была история, шокировавшая и расстроившая Сальми. Я тоже была потрясена тем, что Анезе приходится все это терпеть и что она не может найти выхода из этой ситуации. Развод считается большим позором и негативно сказался бы на ней и ее детях. Несмотря на то, что в крайних случаях ислам разрешает людям разойтись, это все равно порицается людьми. Даже к разведенным мужчинам относятся с презрением. У нас есть поговорка, что вдовцу нужно дать невесту, а разведенному — камень. Мужчина, разведшийся с женой, считается недостойным доверия. Но для женщины последствия развода во много раз тяжелее. Мужчина сможет найти другую жену, а для женщины шанс снова выйти замуж фактически равняется нулю. Я очень хорошо понимала, чего страшится Анеза, и осознавала, что моя ситуация гораздо проще. Я не зависела в материальном плане от мужа, и у нас не было детей, я не жила в Афганистане и могла не следовать афганским традициям. Для меня в случае развода мало что изменилось бы, но Анеза потеряла бы все. Она лишилась бы уважения, и люди обсуждали бы каждый ее шаг. Если бы она стала танцевать на празднике, то все сказали бы, что она ведет себя, как шлюха, потому что у нее нет мужа; если бы она поссорилась с кем-то, то люди стали бы говорить, что она злится, потому что у нее нет мужа. Что бы она ни сделала и ни сказала, ее будут порицать и объяснять это тем, что она разведена.