— Я не держу их дома. Там, в шкафу, только мелочь.

Второй грабитель кинулся к шкафу и стал рыться в нем, заталкивая в карман деньги, часы, какие-то цепочки.

«Интеллигент» продолжал стоять рядом с креслом, оглядывая кабинет, и тут взгляд его упал на ожерелье на шее у актрисы. Он протянул руку:

— А это что?

— Это? Бутафория, стекляшки, — спокойно сказала женщина. — Через два часа у меня спектакль. Я выхожу с этими погремушками на сцену. Впрочем, можете взять.

«Интеллигент» секунду подумал и опустил руку. Хозяйка незаметно вздохнула с облегчением.

Ожерелье ей подарили, и стоило оно немалых денег. Она хорошо сыграла эту, пожалуй, самую необычную в своей жизни роль.

Трудно сказать, как бы события развивались дальше, если бы в этот момент в прихожей не раздался звонок (как потом оказалось, приехал шофер, чтобы отвезти актрису в театр). Грабители бросились из кабинета. Ушли они через черный ход.

Очнувшись от обморока, домработница добралась до двери. И уже вместе с шофером они стали звонить в милицию.

О случившемся Смирнов узнал где-то в седьмом часу вечера. На месте происшествия побывала оперативная группа. Доложили начальству. Кто-то из сыщиков невесело пошутил: «Барометр показывает бурю». Настроение у всех было подавленное. Честно говоря, было задето и чисто профессиональное самолюбие.

Конечно, ни у кого не было сомнений: рано или поздно ловушка захлопнется. Однако шайка пока действовала. Десятки людей получали моральный и материальный урон. Плюс ко всему, как обычно бывает в таких случаях, ползли слухи и небылицы. Словом, всякое промедление больше недопустимо.

Смирнов в тот день так и не выбрался домой. Остался ночевать в управлении. Впрочем, какой там сон. Прикорнул на пару часов на казенном диване — и то хорошо. Но зато к утру их оперативная группа имела на руках кое-какие выкладки и предположения.

У старых сыщиков бытовало такое выражение: «построить пирамиду», или «слепить пирамиду».

В понятной форме это вот что: берется чистый лист бумаги и сверху вниз пишется, к примеру: «блондин, возраст от тридцати до тридцати пяти лет, одет так-то, возможно, проживает в таком-то районе».

Вроде ничего еще нет конкретного: ни точного портрета, ни других данных. Лишь маленькие наметки. Дальше заносятся версии: «может быть», «предположим», «вероятно». И тоже все вроде на песке. Рисуется такая абстрактная схема, а затем начинается кропотливая изнурительная работа. Проверить каждое слово, каждый пункт, каждую версию.

У них на верху «пирамиды» значилось: «высокий мужчина с интеллигентным лицом, лет 50—55, волосы черные, на висках седина, глаза большие черные, нос прямой, одет в костюм светло-серого цвета, галстук в крупный розовый горошек...» Они его так и обозначили на «пирамиде» — «интеллигент».

Второго грабителя женщины запомнили хуже. Он был в больших темных очках, закрывавших чуть ли не половину лица. Как утверждала актриса, второй тоже немолод. Она заметила морщины на лице, да и фигура раздавшаяся, мешковатая.

Второму они дали условную кличку «коротышка» и отставили его пока в сторону. Все внимание на «интеллигенте». Конечно, он мог перекрасить волосы, сменить одежду, навести камуфляж. И все-таки его лицо запомнили. И еще бросалась в глаза деталь: грабители хорошо изучили дом, где жила актриса, и даже знали, что в квартире есть черный ход.

Слова «черный ход» подчеркнули жирной чертой, ибо тут прослеживалась следующая вещь. Почти все предыдущие квартирные кражи совершались через черные ходы. Грабители ловко вскрывали заколоченные двери, используя различные «фомки», ломики, ножницы для железа. Быть может, «интеллигент» и его компаньон именно те люди, которых они давно ищут?

Правда, остальные кражи совершались, когда хозяев не было дома. А здесь грабители пошли на большой риск. Они заведомо знали, что квартира не пуста, и придумали ноты композитора. Зачем? А вдруг у актрисы был еще кто-то, например, ее друзья из театра и тем более мужчины? Нет, они действовали наверняка. Они точно знали, что не встретят сопротивления. И опять вопрос. Почему знали? Кто-то их навел. Навел тот, кто каким-то образом был вхож в квартиру актрисы. И совсем не случайно прозвучала фамилия композитора, который дружил с хозяйкой.

Описанный портрет «интеллигента» проверили по фотокартотекам. Бесполезно! Ничего похожего не обнаружилось. Но ведь не новичок действовал, не дилетант, а опытный, матерый вор.

И вдруг кого-то осенило. Стоп! А почему мы отставили в сторону «коротышку»? А если все наоборот? «Коротышка» — главный исполнитель, а «интеллигент» взят для «ширмы»? И для помощи. «Коротышка» прятал свое лицо, и одет он был стандартно, без броскости. И вот уже «коротышка» перемещается на верх «пирамиды». Рядом с «интеллигентом». Кто из них королева, а кто пешка?

И вдруг всплывает еще одна вещь. С месяц назад была ограблена квартира профессора Н. Ограблена кощунственным образом. Профессор скончался, и в те часы, когда его хоронили, квартиру обворовали. Лифтерша видела двоих мужчин с тюками, спускавшихся по лестнице. Но тревоги не подняла, так как один из мужчин якобы оказал: «Мы с эпидемстанции, относим вещи покойного». Мужчин она в лицо не запомнила. Но заметила, что один был выше, другой ниже. И оба пожилые.

Сестра профессорши вспомнила, что среди тех, кто заходил в квартиру выразить соболезнование, были и незнакомые им. Профессор имел большую известность. И, естественно, люди шли самые разные. Среди них были и двое пожилых мужчин в черных костюмах. Один высокий, другой пониже. Почему они бросились в глаза? У того, что пониже, были большие темные очки.

Итак, вроде все совпадало: рост, возраст, темные очки.

Вроде... Но кто может дать гарантию полной достоверности их гипотезы? Гипотеза есть гипотеза. А в розыске надо оперировать фактами и только фактами. Причем неопровержимыми.

Смирнов не единожды вспомнил слова своего первого учителя Слепнева. «Учти, Борис, — говорил он, — у нас за каждой маленькой ошибкой стоит чья-то человеческая судьба».

Штаб по розыску преступной группы возглавил Иван Васильевич Парфентьев[17], человек с поразительным чутьем и железной выдержкой. Смирнов — на правах заместителя и куратора от Главного управления.

В это время работники милиции взяли под контроль все комиссионные магазины и скупки города, Конечно, опытные воры не понесут украденные вещи сразу же в комиссионку. Будут выжидать. Но, с другой стороны, сбывать им вещь все равно придется. Они могут использовать для этой цели перекупщиков, спекулянтов. Наконец, попытаются увезти награбленное в другие города. И все-таки теплится надежда — какие-то вещи попадут на прилавок.

Оперативная работа шла по многим направлениям. Например, заинтересовала их одна газета. Газета эта издавалась в Казахстане, а нашли ее в одной из ограбленных квартир. Потерпевшие выписывали только московские газеты. Кто обронил ее? И почему казахстанская газета вдруг очутилась в московском переулке? Число, которое стояло на газете, было недавним. Наверху первой страницы карандашом написана цифра 23. Так обычно метят на почте перед отправкой адресату. Вполне возможно, кто-то из москвичей интересуется казахстанским изданием. Взял и выписал!

Газета не давала покоя Смирнову, просто жгла руки. Почему-то ему казалось, что они сейчас держат тоненькую ниточку, которая может вывести их на след. Он не мог ничего объяснить ни себе, ни товарищам, но предчувствие редко обманывало его.

Дали команду проверить на выборку несколько отделений связи в том районе, где больше всего совершилось краж, чем черт не шутит? Дня не прошло, как сообщение: «Есть человек!» Вот это удача! Прямо в яблочко? Кто же он? Оказывается, крупный инженер-горняк. Долго работал в Казахстане. По старой памяти выписывает газету на московский адрес. И как раз газету за то число он почему-то не получил. Даже на почту звонил. Но ему сказали: «Отправили. Может, сами куда задевали». Поинтересовались: «А кто у вас разносит почту?»