Изгиб тоннеля увеличился, и я был уверен, что за поворотом скрывается что-то смертельно опасное. Опасное, но при этом не живое - полное отсутствие всплесков чужого разума. Ни один Ведун не в состоянии так прикрыть свое сознание.
Я взвесил в руке факел и подбросил его вверх и вперед...
Мне трудно описать раздавшийся звук. Свист ветра, вой дикого зверя, стрекотание цикад, все слилось в одной мощной волне, разметавшей факел на древесные волокна и раскрошившей непробиваемые каменные стены тоннеля. От неожиданности Мотт потерял равновесие и сел на землю.
- Что это?
- Как я понимаю, оружие Древних. Смотрите.
Я подобрал отскочивший от стены маленький металлический шарик, даже не потерявший форму от удара. С какой же силой надо было его запустить, чтобы раздробить камень? Меньше чем за секунду вылетело больше сотни таких шариков, и даже я не смог различить их в полете. Скорость поистине невообразимая.
- Древние там? - Мотт казался если не испуганным, то сильно обескураженным.
- Нет. Это - неживое.
Мотт спокойно воспринял такое известие.
- Да... Я видел что-то подобное в убежище Мастера. Изделия рук человеческих, способные выполнять работу без участия людей. Но там не было ничего смертоносного... И что будем делать?
А вот кто бы мне сказал. Чутье Убийцы наперекор остальным инстинктам звало меня вперед. Возможно, оно как-то не рассчитывало на встречу с оружием Древних. Проверять на практике его правоту очень не хотелось. Да что же это такое! Никто из людей не способен противостоять мне, а тут несчастный кусок железа, пусть даже побывавший в руках Древних, преградил дорогу.
И родился гнев. Сводящий спину и заставляющий до хруста сжимать кулаки. Перед тем как волна ярости и гнева поглотила меня, в памяти запечатлелись испуганные глаза Мотта. А потом возникла тишина и ощущение необыкновенной легкости и мощи, скрытой внутри тела. Это не было похоже на знакомый полет духа Убийцы - нет, он не покидал своей материальной оболочки. Я встал. Гнев стал невыносимо-жгучим, похожим на раскаленный шар, вырастающий внутри меня где-то в области солнечного сплетения. От шара к рукам и ногам протянулись нити, наполняющие тело невероятной силой.
Исчезли сомнения и колебания. Я пошел к оружию Древних, отметив про себя, что каждый мой шаг оставлял видимый след-углубление на каменном полу, а воздух становился вязким и тягучим. На этот раз рев машины смерти был иным - басовитым и прерывистым, а полет шариков - удивительно медленным. Я мог бы легко уклониться, но знал, что неуязвим. И правда - не долетев до меня всего несколько дюймов, они превращались в ослепительные беззвучные вспышки света.
Удивительное дело - само оружие я мог видеть со всех сторон сразу, хотя оставался перед ним. Странное сооружение - ажурные, словно переплетенные между собой металлические полосы и три длинные выступающие трубки, из которых и извергались смертоносные снаряды. В пол уходили гибкие как змеи металлические плетеные канаты, по которым, вероятно, подавались шарики.
Я отмахнулся от злой машины, словно от надоедливой мухи, и она, испуганно взвизгнув, смялась, как проволочный человечек.
В следующее мгновение реальность обрушилась на меня. Никогда не думал, что тусклый свет подземелья может так резать глаза, а прохладный воздух течь в горло, будто расплавленный металл. Чувство звериного голода скрутило желудок и заставило меня согнуться пополам, глотка моментально пересохла, так, что потрескались небо и язык. Я закричал, надеясь в крике найти облегчение. И ведь это - я, Убийца, способный управлять чувствами и эмоциями, умеющий обуздать самую страшную боль и готовый переносить любые тяготы и телесные страдания. Наверное, такое испытания для обычного человека означало бы немедленную смерть. Волна боли просто разорвала бы несчастного в кровавые ошметки.
Последнее, что я запомнил перед тем, как впасть в спасительное забытье - это Мотт, удерживающий меня от падения на каменный пол.
XVII
- Ну, давай, давай, осторожненько... - Мотт бережно поддерживал меня за руку, помогая подняться.
Я не представлял, что могу быть подвержен такой слабости. Полное впечатление, что силы полностью покинули меня. Ноги волочились подобно ватным валикам, руки бессильно болтались, и каждый вздох давался с огромным усилием. Я встал и прислонился к стене.
- Как себя чувствует гере герой из легенд? - поинтересовался Мотт.
- Герой себя чувствует как отбивная по-маронски, - пробормотал я.
- Когда в следующий раз будешь сокрушать машины Древних, позаботься заранее о месте для отдыха. Лежать на камнях очень неудобно.
- Долго я спал?
- Часов восемь. Лежал как убитый, в какой-то момент я решил, что ты умер.
- Неужели расстроился?
- У нас в Шамроне принято своих не бросать. Ни живых, ни мертвых. Живых - спасти, мертвых - похоронить. Хоронить здесь не получится - сплошной камень. А тащить твое тело на себе - удовольствие невеликое. Так что, можно считать - расстроился.
Я нашел в себе силы улыбнуться.
- Спасибо за откровенность.
- Пожалуйста. Я поначалу беспокоился, что будет погоня. Это мы - герои, спускались в колодец по карнизу. Казалось бы, что мешало стражникам сбросить вниз канаты и спуститься в колодец...
- Канат в тысячу локтей? Даже если связать несколько канатов, они не выдержат собственного веса и веса человека.
- Среди стражников немало горцев. В Багровых горах я сам видел, как они спускались по абсолютно ровной стене в щель глубиной три тысячи локтей. Но вопрос не в этом. Погони не будет.
- Почему же? Репутация лабиринта?
- И это тоже. Но есть немало горячих голов, готовых отправиться хоть в пасть дьявола. Ты не задумывался, зачем здесь стояла эта штука?
Мне пришлось приложить определенное усилие, чтобы понять - Мотт говорит об оружии Древних.
- Как зачем? Либо от Древних остались только их машины, приученные убивать, либо сами Древние живут себе потихоньку где-то в глубине, и не слишком жалуют чужаков.
- Я не об этом. Глупо выставлять такую мощь против бродяг, проникающих иногда в лабиринт, верно?
Я прикинул, что он, действительно, прав. Для бродяги вполне достаточно одного снаряда - шарик с легкостью пробьет тело насквозь. Латы не помогут, это я знаю точно. Может, они готовились к вторжению?
- Кстати, - сказал Мотт, обрати внимание, никаких следов...
Я сначала решил, что он говорит о машине Древних и оглянулся - нет, груда перекрученных металлических полос и изогнутых труб была на месте. Но затем я понял: на полу не осталось ни одного металлического шарика, а стена, выщербленная ураганным залпом, совершенно затянулась, и даже определить место, куда пришелся удар, представлялось невозможным.
- И куда это все делось?
- Представления не имею, - пожал плечами Мотт, - не обратил как-то внимания. Захотел вот полюбоваться шариком, а ни одного не нашел. Но вот, что я понял, так это то, что если бы все оставалось на своих местах, стены давно рухнули, а нам пришлось брести по колено в металлической гальке.
- Есть причины для стрельбы?
- Еще какие. Ты змей боишься?
- Нет.
- Ах да, на тебя наверняка яд не действует.
- Не действует, - подтвердил я.
- Но вот эту бы испугался. Проползла тут... толщиной - мне по плечо, длину даже измерить нельзя, глаза - с мою голову. Думал - все, отбегался по свету Мотт Малыш. Оказалось, нет, есть еще времечко. Глаза у тебя закрыты, да вдруг засветились, словно свечки внутри зажглись. Ярче, ярче, и глазом моргнуть не успел - окружил тебя пузырь, вроде того, что дети из мыла запускают. Красивый такой, переливчатый. Я думать не стал, и к тебе, в этот пузырь. Боялся, что порву его, или наоборот, не пропустит он меня. Нет - влез внутрь и даже ничего не почувствовал. А змея ползет, быстро ползет, в нашу сторону вроде зыркнула, это когда я стоял, а когда в пузыре оказался, то интерес всякий потеряла. Думаю я, невидимые мы для нее стали. Могу только сказать, что страху натерпелся столько, сколько за всю жизнь не знал.