Следует особо подчеркнуть, что развитие здравоохранения обусловливается запросами практики, ежедневными жизненными потребностями. Но они не совпадают с потребностями военного времени. Так, например, в 1940 году в стране насчитывалось 99 400 хирургических коек, или всего 12,5 % всей развернутой коечной сети. В это число входили и койки для больных, нуждавшихся в нейрохирургических, травматологических, урологических и челюстно-лицевых операциях. Количество же раненных в ходе первой мировой войны требовало, чтобы в тылу страны имелось для их лечения 80 % коек. На 1 января 1944 года в тылу страны было развернуто более 1370 ЭГ на 664 595 коек, то есть более 75 % всех развернутых в стране в 1940 году больничных коек. Кроме того, следует учесть, что в тыл страны планировалось направлять тяжелораненых и раненых средней тяжести, нуждавшихся в квалифицированном хирургическом лечении, включая сложные восстановительные хирургические операции. В связи с этим и сроки лечения в госпиталях тыла планировались более 2 месяцев. Фактически они составили в среднем для раненых 71,6, а для больных — 40,7 дня.

К началу Великой Отечественной войны хирургов в стране было только 12 560. Если учесть, что из них значительная часть была призвана в действующую армию, правильное использование хирургов непризывных возрастов являлось одним из решающих условий успешного восстановления боеспособности и трудоспособности раненых. Равномерное распределение хирургов по госпиталям, четко спланированные и на практике осуществляемые консультации и сложные операции, для проведения которых требовалось участие хирургов-клиницистов, являлись главным звеном в организации лечения раненых в тыловых госпиталях.

Планом мобилизационной подготовки предусматривались заготовка и консервирование крови для обеспечения лечения раненых, особенно в медицинских учреждениях войскового, армейского и фронтового тыловых районов. Советское здравоохранение, ученые и исполком Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца в предвоенные годы провели большую организационную и научно-методическую работу. Созданный впервые в мире в марте 1926 года в Москве Научно-исследовательский институт переливания крови во главе с А. А. Богдановым после организации подобных институтов в Ленинграде, Харькове, Тбилиси, Минске, Киеве и других городах, а также многочисленных их филиалов и станций переливания крови получил название Центрального института переливания крови. На плечи руководителей и научных консультантов этого института, в числе которых следует упомянуть профессоров А. А. Багдасарова, А. А. Богомольца, М. П. Кончаловского и С. И. Спасокукоцкого, легла координация научных исследований, подготовка кадров и большой сети учреждений к практической работе в условиях резкого возрастания потребностей в консервированной крови. В разработке вопросов переливания крови большая заслуга принадлежала ученым Военно-медицинской академии В. Н. Шамову, Н. Н. Еланскому, И. Р. Петрову, еще в 1919 году предложившим метод получения стандартных сывороток. В клинике Военно-медицинской академии, руководимой профессором С. П. Федоровым, впервые в нашей стране широко применялось переливание крови. Боевые события на Хасане и Халхин-Голе и особенно на Карельском перешейке и в южной части Карелии позволили приобрести значительный опыт работы, послуживший основой дальнейшего совершенствования этой сравнительно новой медицинской области.

Вопросы обеспечения нужд армии консервированной кровью на военное время разрабатывались до войны. К весне 1941 года были приняты исходные данные для расчета потребностей в крови. Предполагалось, что в переливании крови будут нуждаться 10 % раненых. Средняя доза на одно переливание была определена равной 500 миллилитров. В марте 1941 года вышло «Положение о службе переливания крови в Красной Армии». Наркомздрав предусмотрел мероприятия, обеспечивающие полную готовность институтов и станций переливания к поставкам крови в армию на случай войны. Как показала Великая Отечественная война, предвоенные расчеты оказались заниженными. Переливание крови было осуществлено в 1943 году 13,4 % раненых, в 1944 году 26,1 %, а в 1945 году 28,4 % раненых[3].

Ленинградский институт переливания крови и станция переливания крови в Петрозаводске и Пскове предназначались для обеспечения нужд в первую очередь Северного фронта и в случаях особой необходимости — правого крыла Северо-Западного фронта, а также некоторых баз Балтийского флота. Минский институт и Смоленская областная станция переливания крови планировались к обеспечению нужд Западного фронта. Удовлетворение нужд в консервированной крови медицинской службы Юго-Западного и Южного фронтов возлагалось на украинские институты и областные станции переливания крови.

Центральный институт переливания крови как руководящий и координирующий центр знал возможности всех учреждений в заготовке и консервировании крови, сам занимался и давал задания на заготовку крови не только учреждениям, перечисленным выше, но и располагавшимся в Баку, Астрахани, Саратове, Куйбышеве, Свердловске, Перми и Чебоксарах.

Местные организации Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца оказывали большую помощь институтам, их филиалам и станциям переливания крови в наборе донорских кадров.

Однако наши предвоенные предположения и наметки претерпели потом весьма большие и серьезные изменения.

Кадры, кадры…

Судьба раненого, по мнению одних специалистов, зависит от срока и качества наложения первой повязки с момента ранения: чем раньше она наложена, тем лучше. Другие подчеркивают важность первой врачебной помощи в исходах лечения раненых, оговаривая при этом опять-таки сроки ее оказания и качество. Третьи отдают пальму первенства первой квалифицированной хирургической помощи. Но только все эти требования, вместе взятые и четко осуществляемые на практике, приводят к успеху. Однако это еще не все.

Требуется обеспечение специализированной помощью и преемственным лечением по специальностям.

ВСУ придавало большое значение повышению роли войскового звена медицинской службы в исходах лечения раненых. Читатель уже познакомился с оценкой работы ротных санитаров и санитаров-носильщиков. Ротные санитары должны неотлучно находиться в подразделении во время боя, эвакуировать раненых в укрытия и быстро накладывать им новязки. Несвоевременное наложение повязки на рану чаще всего приводит к воспалительно-нагноительным процессам, а в случаях сильно кровоточащих ран — к шоковому состоянию, до устранения которого, отнимающего много сил и средств, противопоказано приступать к оказанию необходимой хирургической помощи. Но эта сторона дела, хотя она важная и сложная, все же является чисто медицинской, можно сказать технической.

Есть другая, не менее важная и крайне необходимая сторона — моральная, значение которой трудно переоценить. Солдат или офицер, получивший тяжелое ранение и лишившийся возможности продолжать бой с врагом, может на миг потерять сознание или впасть в отчаяние. Ротный санитар, чье назначение быть сию же минуту около раневого, одним своим появлением повышает настроение, помогает отогнать нередко возникающую у раненого мысль об обреченности. Вовремя сказанное нужное слово, умелые, ловкие и щадящие действия, связанные с наложением повязки, утолением жажды, играют ту роль в этапном лечении, которая нашла свое выражение в крылатой фразе: «Первая повязка решает судьбу раненого». Чтобы ротные санитары отвечали этим требованиям, их нужно не только учить, но и особо отбирать из числа солдат. Научить правилам наложения повязки под ружейно-пулеметным огнем противника — дело нетрудное. Такие же качества, как душевность и способность сказать ободряющее слово, сопроводить его необходимыми в конкретных условиях действиями, при этом без особых усилий, естественно, определяются как внутренними качествами человека, так и партийно-политической работой, которой особое внимание уделялось со стороны заместителей командиров медсанбатов по политической части.