Макс поморщился. Вступление казалось сложным, формулировки тяжеловесными, и казалось, что Маргарита в чем-то пытается оправдаться. В чем?

– Ну, а дальше что? – нетерпеливо спросил он, передернув плечами.

– А дальше-то вот что, – противным голосом передразнила Маргарита. – Для того чтобы получить прозрение, нужен партнер, с которым можно работать в паре. Обрести с ним единое поле, общий разум и эмоции.

– И тело? – глупо спросил Макс.

– Нет, тело у каждого останется свое, – серьезно ответила Маргарита. – Но зато все остальное – общее, одно.

Она еще долго излагала основы своей системы, а Макс верил, потому что аналитическое чутье напрочь изменяло ему в этом иррациональном доме.

– Но ты всегда должен помнить, что система верна только тогда, когда в ее написании нет ошибки. Представь, что это всего-навсего цепочка иероглифов, и если хоть одна графема будет начертана неправильно, тот система станет нечитаемой. Она не исчезнет, но каждый из партнеров будет вечно ходить по кругу, пока не исправит ошибку.

– Значит, в твоей системе прозрения можно заблудиться? Значит, она опасна? Но я бы хотел... – Макс задумчиво уставился в пространство. – Я бы хотел... – повторил он, пытаясь оформить в слова какое-то смутное желание.

– Я знаю, что это ты, – Маргарита заметно нервничала, что было ей несвойственно. – Но прежде чем ты согласишься, ответь: хватит ли у тебя сил, навсегда остаться привязанным к другому человеку. Каждую минуту знать его состояние, его мысли. Это ведь несвобода.

– Так сразу я ответить не могу. Но все это очень интересно... А потом, может быть, еще ничего и не получится.

– Но, может и получиться, а узнаешь ты об этом в самый неожиданный момент, когда это для тебя уже может стать ненужным. Ведь результат может проявиться не сразу.

– Я все понимаю, только... – Макс замолчал.

– Только что?

– Почему ты предлагаешь это мне? Разве Валентин не согласен стать твоим партнером?

– А с чего ты взял, что я ему предлагала? – удивилась Маргарита. – Он подходит для этого не больше, чем моя кошка. Он же – предатель.

– И ты с этим предателем...

– В постели он – бог. Но разве я искала в нем чего-то еще? Разве я тебе говорила о чем-то таком? Я говорила?

– Нет, не говорила. Но, ты же собираешься мстить. Значит, все не так просто. Значит и тебя что-то задевает, но ты не признаешься. Почему ты молчишь?

– Не молчу. Думаю.

Маргарита взяла сигарету.

– Пойми, – сказала она, – что разборки с Валентином, – это еще не вся жизнь. Какими бы они ни были интересными, все рано или поздно закончится. И мне бы не хотелось посвящать свою жизнь подобным дрязгам. Сейчас это больно, так больно, но потом придет лишь пустота и скука, что еще хуже. Но именно сейчас необходимо восстановить справедливость, чтобы потом не остаться в собственных воспоминаниях жертвой. Я не желаю быть жертвой, даже если об этом никто кроме меня не будет знать.

Макс хотел сказать, что никакая она не жертва с ее-то силой. Но вовремя сдержался. Кто знает, какой бы взрыв за этим последовал. Он устал задавать вопросы, он устал получать ответы.

А потом магнитофон наигрывал тихую мелодию, в которой рассыпались и сладко звенели леденцовые шарики. Макс наклонился и поцеловал ее наугад, в плечо.

Если бы Макса теперь спросили, что это было, он ответил бы – искры, круговорот огненных искр. Метеорит, сгоревший красным фейерверком в воздухе и оставивший ожоги по всему телу.

– Что это было? – спросил он тогда непослушными губами.

– Секс, естественно, – ответила грубая Маргарита. – Ты что, не помнишь, как выглядит секс?

– Нет, – засмеялся он, – с женщинами это у меня впервые.

– Во-первых, не с женщинами, а со мной. А, во-вторых, ты что врал?

– Врал, – согласился Макс, вспомнив свои рассказы о многочисленных любовницах.

– Я тоже никогда не спала с летучими мышами, – сказала Маргарита, рассматривая на фоне окна его контражурный силуэт – торчащие уши и худые-прехудые плечи. – Смешно! – и показала ему язык.

– Знаешь, Марго, я всегда знал, что разлука с ним несправедлива. И все по моей глупости. Я сам виноват, что мои чувства поверхностны. Ах, как часто я отвлекался, подменяя главное чем-то ярким и пустым, и он ушел, а я даже не старался его вернуть. Сижу на одном месте и рассуждаю о пустоте. Пустота – женщина привязчивая и завистливая, она не отпускает так просто тех, кто обратил на нее внимание, кто признал ее смыслом своей жизни.

Не возмущайся. Не притворяйся обиженной. Ты – железная, тебя ничто не задевает. Да, я и не хочу тебя задеть. А все-таки и ты виновата во многом.

Нет, зря он так орал на нас в фойе Дома Знаний. И эту оранжевую майку зря надел. Как дико смотрела на нас вся эта толпа! И все кончилось, как глупо все кончилось, Марго!

Ты пришла тогда ко мне неожиданно, ведь до этого ни разу не была у меня дома, и с порога закричала:

– Нам изменили!

Емкая фраза, непревзойденная в маразме.

– Кто изменил? – кажется, спросил я, – кто нам изменил?

– Не нам изменили, – пояснила Маргарита. – Сейчас я только что от уфологов, я слышала, что это сказала старая дура Вера. Сказала Валентину и, судя по тому, как они замолчали при виде меня, говорила она про нас. То бишь, мы изменили. Это, конечно, понятно, но вот кому – нам? У них там что, гнездо? И еще я обратила внимание на некоторые странные взгляды. Похоже, не один человек следит за нашей историей, за нашим романом. Только не пойму, почему Валентин считает, что так и должно быть. Распивочная и на вынос? Кто еще в этом замешан? Карабанов, астрологиня Наталья, христианка Магдалина? И еще многие, многие...с кем мы даже парой слов никогда не перекинулись. Да, Валентин умеет быть в центре внимания. Все равно не понимаю, зачем им это нужно. Чужая история, чужая жизнь. Яркая, конечно, но чужая. Стая гиен, сопровождающих льва. Только фигушки, не достанутся им наши трупы.

– Значит, всё? – как-то растерянно спросил Макс. – Спектакль окончен?

Маргарита запнулась и посмотрела на него странным взглядом.

– Значит, всё. Дело сделано, – несколько изменившимся голосом ответила она. – Мы уже не нужны друг другу. Мы опять свободны.

И тут Макс увидел ее. Стройную, с короткой стрижкой, с внимательными глазами, в которых было многое от того, в чем он теперь так нуждался. Как жить без долгих таинственных ночных разговоров, без ожидания чуда? Лилии, розы, фиалки...

– Я не хочу этого, – помимо своей воли произнес он. – Дело, конечно, сделано. Но я же не могу…

Маргарита молчала. И Максу вдруг показалось, что вот еще миг, и она уйдет, закрыв за собой дверь. И тогда он навсегда останется замурованным в своем одиночестве.

– Ты... – начал он.

– Если хочешь, переезжай, – неожиданно мягко сказала она. – Места у меня много.

А он услышал: “Я тоже не могу без тебя”.

– С тех пор, Марго, мы не расставались. Помнишь? Всегда были вместе. Ты тогда еще читала свои дурацкие лекции экстрасенсам. А я сидел на всех занятиях. И хотя, ты несла какую-то чушь, я боялся пропустить даже слово. Ты говорила, что за чушью они сюда и пришли, а от серьезного засыпают. Может быть, это и было так. Я многого не понимал, не понимаю и теперь.

Ты помнишь, как мы целовались в просвете стеклянной двери, прямо на глазах у всей теплой компании? Ты – вредная, ты хотела одним махом довести всех. Вера просто лопалась от злости. Хотя непонятно, какое все это имело к ней отношение. Почему она лезла в твои дела? Я до сих пор не знаю этого, как не знаю многого из того, что мы называем подводным течением. Но зато я знаю, что ты-то была в курсе и каким-то образом ухитрялась манипулировать всей толпой. И все только для того, чтобы не быть жертвой. “Если им обломать зубы сейчас, то больше они никогда никого не покусают”. Слово “жертва” очень часто появлялось в наших разговорах. И только однажды ты мне сказала что-то такое, что могло бы сойти за правду. А правду ты знала. И не пожимай плечиками. Помнишь? Привожу цитату: “Половина человечества помешалась на психологии. Вот они, несчастные недоучки, получившие в свои руки некую тень власти. Они желают манипулировать нами, и высшим их достижением было бы наше самоубийство.