— Да, конечно, но у загородной жизни свои законы.

— Вы правы, мистер Лидз. Скажите, пожалуйста, вы не могли отдать ключи от «кадиллака» ремонтникам?

— Да, я оставлял.

— Вы отдали им всю связку?

— Конечно.

— А ключи от дома могли оказаться в этой связке?

— Скорее всего да.

— Значит, ключи от дома оказались в гараже?

— Ну… да. Я чиню там машину с незапамятных времен, у меня нет причин им не доверять.

— И ключи от дома доверяете?

— Я уверен, что Джимми не держит ключи на видном месте. Я видел у него на стене закрытый сейф.

— Джимми?..

— Джимми Фаррелл. Владелец гаража.

— Как называется гараж?

— «Силверкрест Шелл». Это по шоссе Трейл.

— А не могли в этой связке оказаться какие-либо другие ключи?

— Мне кажется, там были ключи от машины Джесси.

Мэтью вновь внимательно посмотрел на него.

— У меня на брелке тугое кольцо, очень трудно снимаются ключи, — ответил Лидз.

Мэтью продолжал его изучать.

— Это действительно так.

— Что мы имеем, — подытожил Мэтью. — Получается, что кто-то мог позаимствовать ваши ключи из гаража…

— Нет, я уверен, что Джимми запирает ключи в сейф.

— Однако гипотетически ключи могли оказаться в чужих руках и преступник мог свободно отомкнуть дверь…

— Я думаю, что да…

— …он также мог позаимствовать машину вашей жены.

— В принципе, да.

— Кто-нибудь знал о вашем намерении отвести машину в мастерскую?

— Трудно сказать. Вероятно, я говорил об этом…

— Друзьям?

— Да, наверное…

— Мне нужен список ваших друзей, мистер Лидз, тех, кто был в курсе ваших дел.

— На ферме все знали, что «кадиллака» нет в гараже. Но вряд ли кто-нибудь располагал сведениями, в какую мастерскую я его отвез.

— Надеюсь, ключи от лодки были не в другой связке?

— Конечно, конечно.

— Я так и решил. Какие у вас ключи? С нетонущим брелком?

— Да, в форме буйка…

— Он полый внутри?

— Да.

— Внутрь можно упрятать регистрационный номерок?

— Да. Он у меня красно-белый.

— А у меня бело-зеленый. Где вы держите ключ, мистер Лидз?

— У себя в кабинете, на ферме.

— Где расположен кабинет?

— Неподалеку от входной двери, две ступеньки ведут вниз, там мой кабинет.

— И ключи у вас всегда на одном месте?

— Рядом с дверью, ведущей в гараж, я вбил в стену медный крючок, на который мы и вешаем ключи от машин и от лодки.

— У вас был дубликат ключа от лодки?

— Один.

— Где вы его держали?

— На лодочной станции. Мало ли что…

— Других дубликатов не было? Только два ключа, у вас в кабинете и на лодочной станции?

— Да.

— Вы не могли бы припомнить, куда повесили ключ после того, как вернулись с прогулки, на обычное место?

— Да.

— Как вы думаете, он еще там?

— Понятия не имею. Меня арестовали на следующее утро.

— Джессика мне покажет, где искать ключ, если я обращусь к ней?

— Ну конечно. Он на стене.

— Кто еще знает о том крючке?

— Ну вы же понимаете…

— Что именно?

— Мы с друзьями собирались у нас на ферме, прежде чем выйти в море.

— Ну и…

— В самом конце приготовлений я снимал ключ со стены. Многие это видели. Чего тут скрывать? Тоже мне секрет — ключи от лодки. — Лидз подернул плечами. — Разве такое наперед предугадаешь?

— Не предугадаешь, — согласился Мэтью.

Заранее трудно представить, что будешь замешан в деле об убийстве, подумал Мэтью. Лишь впоследствии обретут важность такие детали, как ключи от дома и от красного «масерати». Только когда начинаешь прокручивать события назад, понимаешь, сколько людей могли проникнуть в дом, открытый, как Мексиканский залив. Что чужак вполне мог прихватить ключи от лодки и машины. В принципе, любой мог поехать на лодочную станцию на красном «масерати», который видел на причале Стаббс. Кто угодно. Иными словами, кто угодно — значит, никто.

Мэтью тяжело вздохнул.

— Мистер Лидз, — произнес он. — Ко мне обратилась Патрисия Демминг…

— Кто такая Патрисия Демминг?

— Помощник прокурора.

— Ах да.

— Она предлагает сделку, — продолжал Мэтью. — Я обязан поставить вас в известность.

Лидз молча кивнул.

— Вы возьмете на себя три убийства…

— Я никого не убивал, — спокойно возразил Лидз.

— Вы признаете себя виновным в трех убийствах, вам дают по совокупности один срок, и мы подаем прошение о смягчении приговора.

— Что это такое?

— В случае согласия судья приговорит вас к пожизненному заключению.

— Но я же их не убивал.

— Вы освободитесь через двадцать пять лет.

— Мне будет шестьдесят шесть лет.

— Зато вы останетесь в живых.

— Господи, я не убийца.

— Что мне ей ответить?

— Посоветуйте, чтобы убиралась ко всем чертям.

— Это я и хотел от вас услышать, — сказал Мэтью. — Спасибо.

Мэтью подошел к таксофону возле здания управления общественной безопасности и по памяти набрал номер прокуратуры, попросив к телефону Патрисию Демминг. Она подошла довольно быстро.

— Привет, — произнес приятный голос.

— Алло, Патрисия, — сказал он. — Я только что разговаривал с моим клиентом.

— И что же?

— Он просил вам передать, что никого не убивал. Он отказывается от сделки с вами.

— Жаль, он поступает опрометчиво, — погрустнела она.

Казалось, она искренне опечалена.

— Дело не в том, что он отказался. Он абсолютно уверен в своей невиновности. Он не убивал вьетнамцев.

— У нас сложилось противоположное мнение, — изменила тон Патрисия.

— Суды как раз и существуют для выяснения истины, — не стал выходить из себя Мэтью.

— Ну, что же, это выяснили, — сказала Патрисия неожиданно севшим голосом. — Вам придется доказать это в суде.

— Постойте, вы переворачиваете все с ног на голову. Мне казалось, что ваша обязанность представить доказательства…

— Я постараюсь вам угодить, — съязвила она. — Всего доброго, Мэтью.

В трубке щелкнуло. Мэтью посмотрел на часы. На толстом металлическом шнуре в пластиковой оболочке — даже странно, что в наше время повсеместного и бессмысленного вандализма он сохранился — висел телефонный справочник. Мэтью полистал его и отыскал номер мастерской «Силверкрест Шелл», опустил двадцать пять центов и взял трубку. Молодой голос сообщил ему, что Джимми Фаррелла уже не будет. Мэтью назвался и пообещал позвонить завтра.

Он полистал справочник и полез в карман за другим двадцатипятицентовиком.

Он колебался.

Какого черта, подумал он, и набрал номер.

Старик имел обыкновение прогуливаться после ужина. Он съедал свой рис, овощи, рыбу, а потом брел вдоль насыпи. Он с опаской глядел в сторону гор. Он находился в Калузе, штат Флорида, а ближайшие горы располагались в Северной Каролине. Зато воды было вдоволь. Если отойти от «Малой Азии» на полтора квартала, свернуть налево к улице US-41, пройдя по ней до поворота на Мемориальные Сады, и пройти на север, то оттуда открывался восхитительный вид на Калузскую бухту. Повсюду водная гладь, тут и там островки, у берега в стапелях и в заливе множество лодок и яхт, отблеск угасающего солнца красит небо и облака в багровый цвет, — от такой красоты щемит сердце.

Старик должен был умереть.

Сегодня вечером.

— Честно говоря, я рада, что вы позвонили, — сказала Май Чим.

— А я рад, что вы уделили мне время, — искренне произнес Мэтью.

— О, я никогда не бываю занята, — улыбнулась она.

Они сидели за столиком на лодочной станции «Марина Лу», в четырех-пяти кварталах от улицы US-41, по которой, заложив руки за спину, шагал Тринх Манг Дук, он мечтательно улыбался, глядя на залив. Перед взором Мэтью и Май Чим открывался тот же пейзаж, которым любовался старик, кусочек городского парка, залив в мягких тонах уходящего солнца и снующие по воде лодки. Солнце минуту назад закатилось за рукотворный остров Фламинго, самый дальний отсюда. Полчаса спустя залив окажется во власти ночи.