Для первого теста употребляли тиоцианат кобальта — добавляли его к наркотику, и если кокаин делался от такой примеси ярко-синим, значит, он высокого качества.

Второй тест — с обыкновенной водой.

Зачерпываете из коричневого пакета ложку наркотика и насыпаете в несколько унций воды. Если порошок сразу растворяется — все в порядке, вы имеете чистый гидрохлорид кокаина, а если часть порошка не растворяется, значит, в кокаин подмешан сахар.

Третий тест — с хлороксом, это такое вещество, от которого вода желтеет. В стеклянный кувшин наливают воду с хлороксом, бросают туда ложку порошка из пакета, и если в воде вокруг порошка появляется белая муть, тогда все о'кей. А если за порошком потянется красный хвост, тогда, пардон, в кокаин намешана синтетика.

Времени на тесты ушло порядком.

Довольные тем, что весь кокаин оказался на уровне, Чарли и Джимми пожали руки бородатым фермерам, переправили кокаин на свое судно, а деньги — на ржавую посудину и уплыли восвояси.

Нынче, в субботу двадцать первого июня, они сделали несколько открытий.

Прежде всего они открыли истину, что невозможно быть слишком осторожными, если вы имеете дело с ребятишками, которые на вид этакие деревенские простаки, в глаза не видавшие обыкновенной уборной (вот почему на их лоханке стояла такая вонь!). Вы должны зарубить на носу: в наркобизнесе ничего нельзя принимать на веру, какими бы нервными и неопытными ни выглядели те, кто продает вам наркотик. Потому что, как Джимми и Чарли только что обнаружили, вонючие жулики наполнили пакеты на три четверти кокаином, а на четверть — сахаром, который в особой обертке лежал на дне пакетов.

Наивные фермеры не воспользовались полиэтиленовыми мешочками не потому, что пожалели денег, а потому, что полиэтилен прозрачен, сквозь него все видно.

Джимми припомнил, что они положили на стол в каюте несколько коричневых пакетов, чтобы показать деревенщине, какие они ловкие и предусмотрительные — могут проверить кокаин из любого пакета, имейте в виду.

Но Чарли Набс припомнил другое: как раз фермеры-то и передавали эти пакеты для проверки, один за другим. Первые пять пакетов — они ведь понимали, что их будут проверять дотошней, чем другие, — содержали кокаин без добавки. Нате, глядите, вываливаем вам все на стол, мы честные люди.

Джимми и Чарли оба вспомнили, что после того, как на стол были выложены три или четыре пакета, бородатые больше ничего не добавляли. Их двадцать штук, если их сразу выложить, завалишь весь стол. К тому же разве можно не доверять простакам, которые привезли кокаин в бумажных пакетах, кивают вам, широко улыбаются в то время, как вы берете пробы, — спасибо, спасибо, что проверяете наш кокаин, сердечная вам благодарность за то, что не брезгуете иметь дело с недостойными, с нами, деревенскими, от которых так плохо пахнет.

Джимми и Чарли обнаружили только пять пакетов, полных кокаина, в остальных пятнадцати кокаина было где семьдесят пять, а где даже шестьдесят процентов, остальное — завернутый отдельно сахар на дне пакетов.

Миллион баксов они отдали за двадцать пакетов кокаина, но получили за свои денежки шестнадцать, остальные четыре оказались липой. Вместо пятидесяти тысяч они, выходит, платили по шестьдесят две тысячи пятьсот, как посчитал Чарли на своем карманном калькуляторе. Более того, они согласились продать десять пакетов двум спикам из Майами по шестьдесят тысяч, что теперь приносило двадцать пять тысяч убытка.

Джимми в сердцах поклялся: если удастся отловить этих фермеров, он лично отчикнет им яйца.

Более практичный Чарли думал о том, как быть со спиками из Майами.

— Пересыпать порошок снова в бумажные пакеты, — предложил Джимми. — Но мы им устроим фокус получше, потому что мы не фермеры. В каждом пакете будет только половина кокаина, пятьдесят на пятьдесят. Выходит, продадим вместо десяти пять и за каждый получим по сто двадцать тысяч, а это тебе не собачий хвост.

Чарли согласился, что это не собачий хвост.

Холлистер спустился по лестнице бегом; на нем по-прежнему были джинсы и красная рубашка, на которую он накинул желтую ветровку, полузастегнутую на «молнию».

Адски спешит, подумал Мэтью, глядя на то, как Холлистер шпарит под дождем к синему «форду», припаркованному рядов через шесть по диагонали оттуда, где стояла машина Мэтью. Холлистер открыл дверцу, сел за руль и тут же сорвался с места. Мэтью всего лишь секунду колебался — ехать за ним или нет. Включил зажигание. Может, девица осталась в квартире? «Форд» понесся по мокрой мостовой, Мэтью за ним.

Регистрационный номер штата Флорида.

16D — 13346.

Часы на приборной доске перед Мэтью показывали одиннадцать сорок.

Дождь полосовал по окнам, гулко тарахтел по крыше. Ветровое стекло запотело, Мэтью протер его тыльной стороной руки. Он продолжал преследовать «форд», который резко повернул налево — на Южный мост. На воде не было ни одной лодки. «Форд» снова сделал левый поворот — на сорок первую дорогу. Помчался на север. Вспыхнули передние фары, зажглись красные задние огни. Миновав поворот на Северный мост, «форд» продолжал двигаться по сорок первой дороге на север со скоростью пятьдесят миль в час, то есть на пять миль выше дозволенной в этой части Трейл. Так, дамба к Фламинго-Кей осталась слева, дорога к Коровьему броду — справа. Дальше и дальше на север. Впереди слева Мемориальный зал Хелен Готлиб, сразу за ним у самого берега — новый отель «Шератон».

«Форд» свернул влево.

Часы на приборной доске показывали одиннадцать пятьдесят две.

Мэтью наблюдал за тем, как «форд» въехал на стоянку.

Холлистер вышел из машины и быстро двинулся ко входу в отель.

Мэтью остановился в некотором отдалении.

В мотеле «Солнечный щит» Доминго посмотрел на часы и сказал по-испански:

— Без пяти двенадцать, где же девушка?

— Не беспокойся, — ответил Эрнесто. — Шестьдесят пять за кило — хорошие деньги. Я уверен, что она придет.

За деньгами в банк он ездил вчера. Когда ему задали вопрос, как называют девушку-блондинку по-испански, он сперва растерялся. Какое прозвание он должен употребить? Ladrona, то есть «воровка», что соответствовало действительности, или puta — «проститутка», что тоже было справедливо? Но тут его осенило: он вспомнил последний разговор с Амаросом, когда тот назвал девушку Cenicienta — Золушка.

И он сказал управляющему:

— Cenicienta.

Тот улыбнулся.

— Совершенно верно. А что это значит по-английски?

Эрнесто пожал плечами.

— Я не знаю, как это сказать по-английски.

— Да, я понимаю, — еще раз улыбнулся управляющий. По-испански он не знал ни слова.

Теперь, в мотеле, Доминго лежал на кровати и глядел в потолок, дождь лил за окном, а Эрнесто гадал, окажется ли девушка той, кого они ищут.

Доминго, словно прочитав его мысли, предложил:

— Мы должны посмотреть на снимки, верно?

— Да, — согласился Эрнесто.

Она вышла из отеля в том же самом коротком блестящем ярко-красном дождевике, что и вчера, на этот раз поверх голубого платья, в тех же красных сапожках, но с непокрытой головой и без солнечных очков — они ни к чему в дождь. Голубые глаза так и сияли, когда она спускалась по ступеням, а потом шла к стоянке машин.

Она прошла мимо машины Мэтью, и он отвернулся.

Но девушка не обратила на него внимания. Остановилась возле белой «тойоты», припаркованной неподалеку, примерно за четыре машины слева от Мэтью.

Ну и что дальше делать?

Ждать, когда появится Холлистер?

Ехать за ней?

Да. Ведь именно ее выслеживал Отто.

Мэтью включил мотор.

Выехал со стоянки одновременно с ней.

«Тойота» имела номер 201-ZHW, и на заднем бампере был прикреплен знак прокатной фирмы Герца.

Девушка повернула налево и поехала по сорок первой дороге к северу.

Мэтью не отставал.

Чуть позже вышел из отеля Холлистер.