В.: Где? 

О.: В ресторане на окраине города. В старом городе. Около Сиуолл, где-то там... вы, кажется, зовете этот район Сиуолл. Там расположен его офис, но он предпочел встретиться со мной в ресторане, а не в офисе. Он слишком хитер. Этот день был очень холодным, намного холоднее, чем в Чикаго, когда я уезжал оттуда. Я был этим удивлен. Здесь, в этом городе... 

Город все еще был украшен по случаю Рождества. Деревья иллюминированы, витрины магазинов забиты товарами по случаю окончания сезона и новогодней распродажи. Прошло всего несколько дней нового года. Город выглядел необыкновенно красивым, как снежная принцесса, одетая в белые и серебряные одежды. А ресторан, выбранный для встречи, выглядел на этом фоне чужеродным. Деревянные балки возвращали посетителей к колониальным временам. Окна со свинцовыми переплетами, бар, обитый медным листом, — все это смотрелось так, как должно было выглядеть в восемнадцатом столетии. Денкер даже ожидал, что официант будет в белых чулках, штанах до колен и в напудренном парике.

Они сидели в кабине с высокими стенами, уединенно и изолированно от других посетителей.

Они пришли сюда обсудить убийство.

Боулз рассказал ему, что он работает комиссионером по вложениям и ожидает в своей фирме повышения. Если все будет хорошо, то к первому мая он станет совладельцем фирмы. Как показалось Денкеру, ему было около сорока лет. Очень красивый, с темными волосами и карими глазами. На нем был элегантный серый деловой костюм. В этот холодный январский вечер он выпил одну порцию мартини, а затем вторую, но выглядел совсем бодро, когда стал рассказывать Денкеру, что хочет убить свою жену.

— Почему? — спросил Денкер.

— Вам совсем нет надобности знать об этом, верно? — произнес Боулз.

— Вы правы, это меня не касается, — согласился Денкер.

Бизнес есть бизнес, подумал он. В течение этого получаса он смаковал порцию "водки он рокс". Он предпочитал обсуждать детали убийства на свежую голову. Только любители при этом пьют. Денкер был профессионалом.

Они посмотрели меню...

Боулз заказал жареные ребрышки, а Денкер — бараньи котлеты...

...И вернулись к обсуждавшейся проблеме. Выяснилось, что Боулз уже пытался убрать свою жену сразу после праздника Благодарения. Для этого он нанял парня, который выдал себя за профессионала в этих делах, но на деле оказался беспомощным лопухом. В середине декабря он совершил неудачную попытку столкнуть Эмму под колеса пригородного поезда на глазах у дюжины свидетелей. А в конце месяца этот идиот попытался сбить ее автомашиной. После этого Боулз решил поискать исполнителя получше. Но теперь Эмма точно знала, что кто-то охотится за ней... 

— Что вы имеете в виду? Она подозревала до этого? 

— Она рассказала мне, что кто-то преследовал ее.

— Понятно.

— И она, конечно, была права. Человек, которого я нанял, сде-дил за ней.

— Ах-ха.

— Выжидая удобного случая.

— Столкнуть ее под пригородный поезд.

— Блестяще, верно?

— Или сбить ее машиной.

— Я понимаю, что это может сделать вашу работу более трудной.

— Может?

— То, что она знает об охоте за ней.

— Ммм...

— Но я собираюсь хорошо вам заплатить. При условии...

— Ваши люди в Чикаго говорили, сколько я беру за работу?

— Только примерную сумму. Они сказали, что окончательные условия я должен оговорить непосредственно с вами.

— Ах-ха. Какую же сумму они вам назвали?

— Они говорили мне о пятидесяти тысячах. Примерно.

— Они назвали вам неверную сумму. Примерно. Они не учитывали фактор времени.

— Ну, я должен сказать вам, пятьдесят...

— Нет, это я должен сказать вам, мистер Боулз. Пятьдесят тысяч я брал за такую работу пять лет тому назад. Даже с учетом инфляции...

— Ну, очевидно, я был введен в заблуждение.

— Означает ли это, что мне не стоит есть эти бараньи котлеты?

— Это означает, что мы пришли сюда, чтобы поговорить. Я привык каждый день проворачивать многомиллионные сделки, мистер Денкер. Скажите мне, что вы хотите получить за работу, и мы обсудим это.

— Я скажу вам, что я хочу, но мы не будем это обсуждать. Здесь нет места для обсуждения. Обычно я беру за работу семьдесят пять тысяч. Половину — при заключении сделки, половину — после выполнения работы. Но кое-кто уже напортачил в этом деле, и ваша леди уже насторожилась. Все, что я узнал от вас, говорит о том, что она могла заявить об этом в полицию...

— Я понимаю, что здесь есть сложности. Сколько же вы хотите?

— Сто тысяч. Половину сейчас, половину после окончания работы.

— Согласен.

— Хорошо.

— При условии.

— При условии чего?

— При условии, что вы организуете это как случайность.

— Я должен платить за ваши ошибки. Верно? За ваши ошибки и ошибки вашего дурака, который пытался столкнуть ее под поезд.

— Нет, я должен сам заплатить за ошибки. Но я так и не выяснил, заключили мы соглашение или нет?

— Мы заключили соглашение.

— Хорошо. Когда вы сможете приступить к работе?

— Как только я получу первую половину суммы. 

В.: Когда же вы фактически приступили к работе? 

О.: Седьмого. 

В.: Января? 

О.: Да. 

В.: И вчера вечером... расскажите о последнем вечере.

— Мистер Денкер, — вставил Келлер, — я бы все-таки посоветовал вам еще раз... 

— Вы хотите идти в эту гребаную каторжную тюрьму? — спросил Денкер, резко повернувшись к нему. 

Нелли очень хотелось узнать, с чем он думал в этот момент. Работа была выполнена плохо. Это верно. Часто это толкало преступников на попытки подробно описывать, как все планировалось, какими великолепными были эти планы и как несправедлива была к ним судьба. До сих пор он ничего не рассказал за исключением деталей того, как его наняли для выполнения этой работы. До сих пор никакого признания. До сих пор фактом является только пистолет. Единственным фактом у них в руках к данному моменту был только пистолет. И драгоценности, конечно. Может быть, этого было достаточно, чтобы осудить его, а может быть — и нет. С присяжными в наше время нельзя сказать ничего определенного. Нелли хотелось упрятать его на длительный, очень длительный срок. Этот парень — наемный убийца. Но она готова была скорее договориться на срок восемь лет, чем идти на риск суда присяжных, где, возможно, его полностью оправдают. В настоящее время ее единственной целью было получить признание, получить любую информацию о делах в Чикаго, которая ей была нужна для передачи людям ФБР, чтобы закрепить договоренность. Тогда можно считать работу законченной.

— Как вы вошли в дом? — спросила она небрежным тоном.

Однако он не ответил на этот вопрос. 

В.: Мистер Денкер? 

О.: (Молчание.) 

В.: Можете вы ответить, как вы попали в дом? 

О.: Я... 

В.: Да. Говорите. 

О.: Я думал... сперва я думал организовать диверсию, какую-нибудь диверсию, чтобы вытащить швейцара из прихожей, но потом отказался от этой мысли. Допустим, я бы устроил пожар на улице, а он не обратил бы на это никакого внимания? Я имею в виду, что я давно не был в этом городе, но мне совершенно ясно — люди здесь ко всему безразличные. Вы можете... перерезать кому-нибудь на улице горло, а они плотнее надвинут шляпы на головы и спокойно пройдут мимо. Это особенность данного города. Поэтому чем больше я думал о диверсии, тем больше росла во мне уверенность в том, что этот вариант не сработает. Тогда я сделал следующее. Я стал следить за парадным входом в течение всего дня во вторник и в среду и выяснил распорядок дня швейцара. Мне оставалось после этого только подстроиться к нему. Например, швейцар после второй смены приступал к работе в три тридцать пополудни, а оканчивал смену в одиннадцать тридцать. Три тридцать было слишком рано, а одиннадцать тридцать — слишком поздно. Я хотел закончить это дело не позже восьми часов. Выйти из дома не позднее восьми часов.