Мне было бы любопытно узнать, насколько Найланд Смит одобрил бы методы расследования доктора Петри. В моих глазах он был просто бесподобен, когда мы с ним вошли в магазин в «Аркадах», странно напоминающий восточный базар.

— Прогуливаясь нынче днем, — важно начал Петри, — моя жена заметила в комнате наверху большую китайскую статуэтку. Она попросила меня заглянуть к вам и узнать цену.

Продавец в хорошо сшитом утреннем костюме удивленно вскинул брови. Как раз в этот момент он склонился над коробкой с типично левантийскими товарами: масса ожерелий всех сортов буквально окутывала его. Мне невольно подумалось, что, не находись мы в цивилизованном Лондоне, он мог бы показаться довольно зловещей фигурой.

— Комната наверху, сэр? — удивленно протянул он. — Но она мне не принадлежит. Ее занимает совсем другая фирма. Вот, обратите, внимание, — он повернулся и изящным движением простер руку, — эта лестница ведет как раз туда, но дверь заперта. Сожалею, но вряд ли смогу вам чем-либо помочь. Впрочем, заверяю вас, там нет никакой китайской статуэтки.

Меня удивило, что он не сделал ни малейшей попытки всучить нам что-нибудь взамен. Выйдя из лавки, мы оба уставились на расположенное над нею окно. Комната, скрытая за ним, казалась совершенно пустой.

— Никогда прежде она в подобных случаях не ошибалась, — пожав плечами, многозначительно проговорил Петри. — Да и джентльмен, с которым мы только что расстались, признаться, вызывает у меня дрожь.

— У меня тоже, — кивнул я. — Но что мы можем сделать?

— Ничего, — признал доктор.

Мы двинулись обратно в гостиницу. Путь был недолог, но я успел рассказать Петри о своей встрече в коридоре.

— Знаете, Гревилль, по-моему, за всем этим скрывается что-то очень мрачное, — промолвил он, останавливаясь на углу Беркли-стрит. — Мы уже потеряли лучшего из нас. Похоже, у этого дьявола есть какая-то совершенно конкретная цель. Кстати, а где Веймаут?

— Думаю, они с Уэйлом поехали на вокзал.

Петри кивнул.

— Почти уверен, Гревилль, что самая большая опасность подстерегает Свази-пашу именно здесь, в Лондоне, а если моя жена не ошибается, то в этом вообще можно не сомневаться! Но уж, по крайней мере, как зовут того человека, которого вы видели в коридоре, мы можем узнать без труда. Знаете, когда речь заходит о докторе Фу Манчи и его бирманцах, мне как-то слабо верится в совпадения.

Мы навели справки у портье и без малейших затруднений выяснили, что номер, находящийся по соседству с моим, занимает мистер Солкел из Смирны.

— Он здесь уже останавливался? — поинтересовался Петри.

Выяснилось, что достопочтенный мистер Солкел впервые почтил наш отель своим присутствием. Мы поблагодарили портье и направились к лифту.

— Мистер Солкел из Смирны, — пробормотал по дороге доктор. — Что-то не нравится мне, как это звучит.

— А мне не нравится, как он выглядит.

— Впрочем, пока еще не исключено, что вы ошиблись. Но, как бы то ни было: что же нам делать?..

Миссис Петри, уже полностью пришедшая в себя, ждала нас в гостиной. Она улыбнулась при виде мужа, и я невольно подумал: будет ли когда-нибудь Райма приветствовать такой улыбкой меня?

Встретив ее испытующий взгляд, доктор молча покачал головой и, протянув руку, ласково погладил ее по роскошным волосам.

— Я знала, — прошептала она, мужественно пытаясь удержать на лице улыбку, хотя в глазах ее был ужас — Он так умен! Но я была права!

Холод ужасного предчувствия сдавил мне сердце, и я не сомневался, что то же испытывают и остальные. Я вспомнил о человеке, который храбро вышел навстречу опасности, один против многих, и нашел свой конец в том проклятом доме в Кхарге. Однако Петри уже заказал коктейли, и мы постарались взбодриться перед лицом грядущих бед. Все же, когда я поднял стакан, мне показалось, что я ощущаю приближение чего-то; будто где-то далеко в глубинах памяти зловеще, прозвучали слова, произнесенные голосом, похожим на колокольчик: «Я так одинока, Шан…»

Многие дни и ночи я находился во власти этой женщины-колдуньи, дочери зловещего доктора Фу Манчи. «Она злая, злая…» — сказала про нее Райма. Теперь я тоже знал это. И, несмотря на тяжесть перенесенных страданий, чувствовал, что к нам неумолимо приближается нечто неизмеримо худшее. Я слышал под окном знакомый шум лондонской улицы; время от времени до меня доносились обрывки разговоров из соседнего номера, занятого туристом-американцем и его женой. Все было так спокойно, надежно — какие опасности, о чем вы?.. И тем не менее я не сомневался: кульминация этой невероятной истории, вырвавшей месяц из моей жизни и бросившей сэра Лайонела Бартона на край вечности, еще впереди.

— Слава Богу, эта часть программы позади, — облегченно вздохнул Веймаут. — Правда, официального представления еще не было, паша не совсем оправился. Он был весь укутан в шелковые шарфы и в меховой воротник, поднятый до ушей. Кстати, сопровождал его всего один секретарь, остальные члены свиты еще в пути. Ну, как бы то ни было, сейчас он в безопасности.

— В безопасности? — невесело рассмеявшись, повторила миссис Петри. — Вы все еще так считаете, суперинтендант? Даже после того, что я вам рассказала?

Доброе лицо Веймаута помрачнело; я заметил, как они с Петри обменялись тревожными взглядами.

— Вообще-то, доктор, до сих пор ваша супруга и вправду ни разу не ошиблась, — вынужден был признать полицейский. — Честно говоря, я просто не знаю, что можно еще сделать. Едва услышав ваш рассказ, я тут же послал человека, чтобы тот все осмотрел. Конечно же, магазин был заперт. Что предпринять дальше? Ума не приложу! Эта ваша мадам Ингомар успела стать для меня настоящим кошмаром, но если еще и доктор решил появиться на сцене собственной персоной… — он беспомощно развел руками.

Некоторое время все мы молчали. Потом Веймаут встал.

— Было очень мило с вашей стороны пригласить меня отобедать, миссис Петри, — проговорил он. — Однако сначала мне надо еще кое-что сделать внизу, да и на мистера Солкела невредно бы взглянуть, — он улыбнулся своей мальчишеской улыбкой, делавшей его таким милым. — Правда, это превышает мои полномочия, но все-таки я в подобных делах специалист. Уэйл это знает и только рад нашему сотрудничеству.

— Полагаю, в гостинице есть опытные детективы? — поинтересовался Петри.

— Пять, — отозвался суперинтендант, направляясь к выходу. — Во главе с Флетчером. По идее, должно хватить. Только вот мистер Солкел меня беспокоит. Полученное мною описание его внешности не совпадает с вашим, Гревилль. Мне сказали, что он не снимает очков, обладает слабым здоровьем и почти не выходит из своего номера. Однако…

Не договорив, он вышел. Петри тяжело посмотрел на меня.

— Ни малейшего сомнения, — медленно протянул он, — что большую часть сведений о мадам Ингомар и ее компании мы получили благодаря вам, Гревилль. Удивительная неосторожность с ее стороны. Ее можно объяснить разве что. — он сделал паузу и, улыбаясь, бросил взгляд на жену, — внезапным порывом, типичным для женщин Востока.

— Найланд Смит однажды сказал это обо мне! — вспыхнув, сердито бросила она.

— Верно. И я очень рад, что он так сказал, — ввернул Петри. — Но должен признаться, что, если дочь хотя бы отдаленно напоминает папочку, то не хотел бы я сейчас поменяться местами со Свази-пашой. Достаточно кинуть беглый взгляд на досье мадам, и вы тут же поймете, что я имею в виду. Помимо всевозможных таинственных событий в столь отдаленных друг от друга местах, таких как Пекин, Туркестан, Сибирь и северные провинции Индии, нельзя забывать, что профессор Зейтланд пал жертвой этого китайского чудовища. Он оказался на ее пути — видимо, знал о «Гробнице Лафлера» нечто такое, что не терпелось узнать ей самой. Выяснив все, что хотела, она решила от него избавиться и вполне в этом преуспела. Следующим оказался Бартон. Из него она тоже выжала все, что ей было нужно, и он лишь чудом спасся. В результате содержимое гробницы оказалось в ее руках. Если бы мы могли хотя бы предположить, что же это, собственно говоря, было, тогда можно было бы догадаться, почему она не стала доводить дело до конца, — он сделал паузу, чтобы прикурить сигарету. — Думаю, это знал бедняга Смит. Он был единственным человеком в мире, которого ей действительно следовало бояться. И он… — фраза осталась незаконченной.