— Гораций Осипович, дорогой, как вы? Как здоровье? Позвольте расцеловать вас?

— Не смущайте меня, Мати. У меня все в порядке. Вы знакомы? Паоло Трубецкой, наш художественный гений.

— Прошу вас за наш стол, там… Великий князь Андрей Владимирович нас приглашает. Андрей, ты знаком с Горацием Осиповичем?

— Конечно, конечно.

— Г-на Трубецкого, Гораций Осипович, я узнала по фотографиям в газетах.

Трубецкой скромно молчал.

— Помните, Ваше Императорское Высочество, бюст Тургенева, работы князя Трубецкого?

— Ну конечно. Великолепны, просто великолепны.

— Не желаете ли заказать Паоло маленькую статуэтку нашей Мати?

— Хорошая идея, Гораций Осипович. Заказываю.

— Чехов здесь, в этом же отеле. Вы с ним знакомы? Могу представить. Еще один гений, литературный.

— Мы были бы счастливы, милый Гораций Осипович, — радостно улыбалась Мати. — А кто еще здесь?

— Все. Всё английское высшее общество, как обычно.

— О чем ты думаешь, любовь моя?

— Да так, ни о чем. Спи, Андрюша.

Но она думала все время об одном и том же. Ники никогда не даст разрешения жениться на ней ни Сергею, ни Андрею. Она могла бы выйти замуж за того или другого. Есть же морганатические браки. Например, Великий князь Константин. Он, будучи человеком женатым, влюбился в балерину Кузнецову. Там была более сложная ситуация, чем у нее. А Великий князь Николай Николаевич старший? Он тоже был женат, когда встретил Числову, тоже балерину. Она ему родила двух сыновей и двух дочерей… Иногда Матильда представляла себе, что эта проклятая немка вдруг умирает. Убить ее? Я правильно думала. А мать Ники? Она тоже ненавидит эту немку. Я должна с ней поговорить. Я схожу с ума…

— Какой в субботу спектакль, Сергей Михайлович?

— «Камарго», Ваше Величество. Французская вещь. Кшесинская танцует. — Последнее князь Волконский сказал с некоторой осторожностью.

— Это что-то особенное? — спросил Государь.

— Да… Там, знаете ли, Ваше Величество, кое-что будет.

Государь заговорщицки улыбнулся:

— Тогда я приеду один.

Полуобнаженное тело вращалось с невообразимой скоростью. Ее поклонники и враги громко считали — 32 раза. Она остановилась. Краешком глаза Мати посмотрела на Императорскую ложу. Государь сидел один. Зал взорвался аплодисментами. Она никогда еще не делала это в этом костюме, который придумала сама. Зрители повскакали с кресел, у сцены образовалась целая толпа поклонников. Овация не прекращалась. Все сцена была завалена цветами. Мужчины кричали: «Браво, браво, Мати…»

Князь Волконский стоял в кулисах, утирая пот с лица. Конечно, до него дошли слухи про костюм, но он не придал им никакого значения. Легкомысленный балет, Франция, кокотки. Какое безобразие! Эта Кшесинская сошла с ума, кто она такая, чтобы выходить на сцену Императорского театра почти голой!

Комната благоухала цветами. От Андрея, каких-то неизвестных офицеров. Куча поклонников, которых она в глаза не видела. Это был настоящий триумф. Домой она вернулась очень возбужденной. Ночью не могла уснуть, возбуждение не проходило. Андрей делал все, чтобы ее успокоить.

Утром была назначена репетиция. Андрей подбросил ее к театру на машине. Мати не успела войти в свою уборную, как в дверь заглянула секретарша и сообщила, что Мати срочно просит зайти директор. Она предполагала, о чем будет разговор. Между прочим, Иван Александрович Всеволожский, дядя Волконского, бывший директор, был не в пример покладистее племянника. Но ничего. Она приготовилась защищаться.

На лице князя Волконского было написано крайнее раздражение.

— Я налагаю на вас штраф, мадам, за нарушение наших правил, — сказал он ледяным голосом.

— В чем я виновата, Ваше Сиятельство?

— Великая балерина Пьерина Леньяни танцевала эту партию в костюме времен Людовика XV. Это был любимый костюм Екатерины Великой. Вы решили, что вам это не подходит. Вы появились на сцене почти голой. Это Императорский театр, а не частная лавочка. — Волконский запнулся от возмущения. — Еще одно такое нарушение, и Вы покинете театр.

— Ваше Сиятельство, нужно идти в ногу со временем. Костюм в стиле Людовика XV больше не в моде. Мой костюм имел огромный успех. Это несправедливо. Старые правила — это настоящая тирания. Вы просто хотите ввести цензуру. Художнику нужна свобода. — Она гордо поднялась. В дверях оглянулась:

— Всего доброго, Ваше Сиятельство.

Мати злилась. Кто он такой, этот маленький князек Волконский? У нее был такой ошеломительный успех. А он ни слова благодарности. Еще посмотрим, кто уйдет из театра. К вечеру ей донесли, что афиши с балетом «Камарго» из фойе исчезли «до нового объявления». День был испорчен. Пропало настроение идти в зал заниматься. Домой она вернулась вся в слезах. Сергей был на Кавказе, и она позвонила Владимиру Александровичу, большому покровителю искусств. Мати была так расстроена, что не в силах была объяснить, что случилось. Но ему уже все рассказали во всех подробностях. Андрей вернулся домой с цветами. Он уже все знал. Андрей целовал мокрое от слез лицо Мати, приговаривая:

— Все будет хорошо, милая, вот посмотришь. Отец уже говорил с Ники.

— Правда?

— Ну да. Все будет хорошо, ты же лучшая балерина в России, поедем в деревню, там успокоишься и забудешь. Будем только вдвоем.

Они провели два чудных дня в деревне, вернулись поздно. Утром Мати проснулась от какого-то странного шума на улице. Она подошла к окну. За оградой толпились журналисты.

— Андрей, Андрей, проснись! Журналисты! Что— то случилось!

— Я тебе вчера сказал, что если они придут, мы должны делать вид, что ничего не знаем.

— Соня, Соня, пусти господ журналистов во двор и скажи, что я к ним выйду. Мне нужно полчаса.

Через полчаса она вышла в зал.

— Доброе утро, господа. Что случилось? Чем я могу быть полезной?

— Мадмуазель Кшесинская, ваш штраф в театре был аннулирован по Высочайшему повелению. Князь Волконский в знак протеста подал в отставку. В театре огромный переполох. Что Вы на это скажете?

— Но в чем моя вина, господа? Я только думала об успехе нашего театра.

— Правда ли, что балерина из Дрездена Гримальди покинула театр из-за Вас? Вы объявили монополию на балет «Тщетная предосторожность»?

— Но это мой балет. Я всегда его танцевала. Что, у меня нет никаких прав?

— Мадам, какие у вас отношения сейчас с Его Величеством?

— Я не понимаю, о чем Вы.

— Говорят, Великий князь Сергей Михайлович тоже вмешался в ситуацию? Это правда?

— Но он директор Театрального общества, а вообще спросите у него. Вероятно, вмешался. Мы друзья.

— Друзья?

— А с Великим князем Андреем Вы тоже друзья? По-видимому, он сейчас у вас? У подъезда его машина?

Мати, еле сдерживая слезы, вышла из гостиной.

— Соня, скажи им, чтобы убирались.

Андрей долго не мог ее успокоить. Самому ему тоже было очень неловко.

На следующий день вечерний номер «Санкт-Петербургской газеты» сообщал на первой странице:

«Скандал в Императорском театре

Наша прима-балерина Кшесинская появилась вчера в спектакле почти обнаженной. Она была прелестна в своем прозрачном костюме, но два года назад назначенный директор Императорских театров князь Сергей Михайлович Волконский наложил на нее штраф за неподобающий на сцене вид… Спектакль почтил своим присутствием Его Величество. Его Величество отменил приказ директора. Князь Волконский подал в отставку в знак протеста против грубого вмешательства Верховной власти в его права. По слухам, Государь продолжает тайно встречаться с Кшесинской, хотя последняя категорически это отрицает».